Здравствуйте, дорогие читатели! Давно грозилась рассказать эту историю, да все никак не давалась она мне. Тут, знаете ли, очень много всего писать иносказательно приходится, словесно вертеться аки уж на сковородке, а я, со своей прямолинейностью, этого терпеть не могу.
Вы на канале биолога Михалны. Канал очень "пестрый", так я не только исследователь, зоолог-полевик, но и преподаватель провинциального вуза, а по второй специальности - кинолог охотобщества. Ну, и конечно же, мама замечательной взрослой дочки-биолога и жена охотника. Интересы у меня очень разнообразные, а здоровье в последнее время - не очень, поэтому не удивляйтесь, если за статьей о реабилитации позвоночника вы увидите заметки о полевых исследованиях, а потом - о разных злободневных вопросах. И все это будет перемежаться моими любимыми спаниелями, лайками и котиками. А еще собственносочиненные рассказы где-то в недрах канала есть. Вот такой винегрет. Приятного аппетита, то бишь прочтения!
Ну так вот, слушайте. Дело было давно, когда биостанция наша в заказнике еще вовсю работала, и многие из тех, кого уж нет с нами, еще были живы.
В то время на биостанции в июне и в июле шла студенческая полевая практика. Сейчас такого уже почти и нет, практика превращается в профанацию, а тогда студенты реально учились навыкам полевой работы биолога, осваивали премудрости экспедиционной жизни. И, знаете, в результате этого обучения они начинали мало-мальски различать то, что летает, бегает, плавает и ползает вокруг нас. В отличие от большинства нынешних студентов, живой птички в руках не державших.
Да, ворчу как старая бабка! А что поделаешь, если жизнь поворачивается к тебе кормой, волей-неволей начинаешь вспоминать времена, когда она была к тебе фасадом.
Так вот, кроме практики, велась у нас на биостанции и серьезная научная работа - многолетний мониторинг непомысловой фауны заказника. Работы очень трудоемкие - кольцевание птиц, учеты млекопитающих, такие, что сотрудникам ни одному, ни вдвоем не выгрести. И поэтому каждый год мы привлекали добровольцев, как сейчас говорят, научных волонтеров. И да, каждый год находились студенты (а часто и выпускники), готовые провести лето в заказнике. Кто на десять дней приезжал помогать, кто на две недели, а кто и не уезжал домой после практики, до осени оставаясь на биостанции. Предводителем всей работы и жизни на биостанции был наш легендарный Борисыч. Могу без преувеличения сказать, что не встреть я его на своем жизненном пути - вся моя жизнь сложилась бы иначе. Уникальный человек, у которого я научилась практически всему, что знаю и умею. И могла бы учиться дальше, но, увы... Борисыч был не только профессионалом экстра-класса и ходячей энциклопедией, полевиком до мозга костей, но и человеком редкостных душевных качеств, центром всеобщего притяжения. Ученики, выпускники, младшие коллеги - все настолько любили и уважали его, что при первой возможности ехали, плыли и шли пешком к нему на биостанцию. Поработать, помочь, пожить рядом, пообщаться.
И то лето не было исключением. В августе на биостанции оставались неизменный Борисыч, Слава по прозвищу Малая народность и Алексей по прозвищу Херр-Майор. Прозвище это он получил заслуженно, ибо был на тот момент майором в отставке и получал второе высшее образование чтобы потом уйти работать в охотобщество. Мой студент, ага. Младше меня аж на целых три года :). Заядлый охотник, лайчатник, он первым привез в наш регион карело-финских лаек и создал целый клуб любителей охоты с ними.
Слава был студентом Борисыча, очень толковый молодой парнишка, алтаец по происхождению, за что и звался Малая Народность.
В конце августа у Славы намечалось важное событие. Слава собирался жениться на Оленьке, с которой, кстати, тоже познакомился здесь же, на биостанции. В общем, как вы понимаете, назревал мальчишник.
Всю ночь умудренные жизнью Борисыч и Херр-Майор наставляли Славика в области семейной жизни. Ночь за беседами пролетела незаметно, наступил рассвет. Борисыч отправился на ежечасную проверку двадцати птичьих сетей, а у Лехи и Славы был выбор: вздремнуть пару часов или сразу идти на ловчие канавки за мелкими млекопитающими, которых мы в обиходе зовем мышами.
Лёха решил, что пойдет сразу, ибо если сейчас завалится спать, то до обеда точно не встанет, а Слава решил вздремнуть часок-другой, пока не рассветет окончательно. Направления они распределили заранее - Малая Народность выбрал таежный участок возле соседской пасеки в паре километров от биостанции, а Херр Майор - так называемый круг.
Тут надо сделать лирическо-информационное отступление. Биостанция наша находится на месте, где планировалось строить водохранилище. Леса вырубили, деревни выселили и сожгли, но к счастью, затопления так и не случилось. Вырубки постепенно покрылись молодым лесом, бывшие выпасы и сенокосы стали высокотраавными лугами. Высокотравными - это когда зонтичные "травки" вырастают стеной до трёх метров в высоту. И только на месте бывших огородов растительность плохо поддается восстановлению, до сих пор все в лопухах и крапиве.
А вот на хребте, что виднеется на фото, тайга осталась нетронутой. Весной даже видно, где проходит граница рубленого и нерубленного леса.
Во всех этих биотопах у нас заложены учетные канавки для отлова мелких млекопитающих, в просторечии - мышей. А в канавках - цилиндры:
Проверять их надо ежедневно, лучше по утрам, так как ловятся "мыши" в ночное время.
То есть каждое утро счастливый биолог вооружается перчатками и ворохом мешочков и отправляется в обход канавок. Идет через крапивные пустоши, через луга, через зарастающие вырубки до тайги. Достает улов, складывает в мешочки. Запоминает, какие мышки из какой канавки. А потом идет обратно, уже другой дорогой, и по пути что делает? Правильно, опять же собирает улов. Маршрут почти круговой, за что и получил имя "круг". Не особо большой кружок, километров 5-6.
В общем, идет Херр Майор на круг (не по кругу, заметьте!), а с ним его собаки, Боря и Рица. Вообще-то, в заказнике охотничьи собаки должны быть на поводках, что Леха, как будущий охотовед обычно соблюдал строго. Но в то утро поводки ему как-то не попались на глаза, и радостные собаки быстро усвистали вперед.
Прошел Леха пустыри и луга и дошел до границы с лесом. А там на поляне - малинник. Еще со времен деревни остался, ягоды измельчали, но аромат и вкус - как у дикой малины. Очень эти заросли любят разные птицы и звери. Разные, понимаете? В том числе и очень больше звери бурого цвета. Иногда проходишь малинник и натыкаешься на очень свежие следы. А однажды такой бурый "хомячок" нахулиганил - навалил нам целую кучу.... прямо в ловчий цилиндр. Все пять литров заполнил! Вот ругался парень, которому досталось это выгребать!
. Прошёл Лёха малинник, собаки где-то сзади отстали, видно, бурундуков в малине разнюхивали, а он дошел до первой лесной канавки. Нырнул под полог леса, окунулся во влажный полумрак и двинулся вдоль канавки проверять цилиндры. Смотрит, а над вторым цилиндром кто-то в меховой куртке сгорбился и в цилиндре шарит.
. - Ах ты ворюга! - заорал еще не вполне отрезвевший Херр Майор. - Мышей наших воруешь, учеты нам портишь! А ну-ка, получи!
. И с этими словами Лёха выдал расхитителю мощный хук справа. Тот, ошалев от неожиданного нападения, вытащил из цилиндра когтистую лапу, обиженно взревел... И тут к канаке с бешенным лаеем вылетели собаки. Такое двойное внезапное нападение оказалось слишком сильным для хрупкой медвежьей психики Он развернулся и дунул прочь в сторону хребта.
- Ааа, струсил! - обрадовались собаки и припустили следом. Леха долго вслушивался в их удаляющийся лай, потом тяжело вздохнул, собрал раскиданных мышей, утер пот со лба и пошел следом. Медведь медведем, а проверку нужно было завершить, да и собак снять со следа тоже не мешало бы.
Спустя пару часов Херр Майор вернулся на базу, разложил на препараторском столе и записал в журнал улов. Хотел доложить о своем благополучном возвращении, но Борисыча нигде не было видно.
- Ушел на обход птичьих сетей. - решил Леха и направился в "Орнитологию" подождать шефа. Заглянув в прихожую домика, гордо носившую звание "Лаборатория орнитологии", он увидел забавную картину.
За столом, сидя в кресле, дремал Борисыч, а в руке у него была живая пеночка. Судя по записям в журнале, уже определенная, взвешенная, измеренная и окольцованная. Но когда осталось только приоткрыть кисейную шторку и выпустить птичку, усталость взяла свое, и Борисыч уснул. При этом птичку он продолжал держать так же бережно и крепко, чтобы и не вырвалась, и не задохнулась....
Херр Майор разбудил Борисыча, пеночку выпустили, и она улетела, гневно попискивая. Борисыч пошел на новый обход, а Лёха - спать.
Еще через пару часов Борисыч забеспокоился, что куда-то запропастилась Малая Народность. До пасеки около двух километров, канавок по пути почти нет, и по всем подсчетам Славик должен был уже вернуться. Если бы не одно "но". Посещение пасеки таило опасности не меньшие, чем малинник на кругу. Пасеку круглогодично сторожил Серега по прозвищу Шестипалый, известный своим маниакальным стремлением ставить медовуху и агрессивным гостеприимством.
Лично я на пасечные канавки в дни созревания медовухи старалась чуть не на брюхе проползти мимо избы. А то будешь полчаса от угощения отказываться. А если, не дай Бог, Серега будет предлагать продегустировать напиток на предмет готовности, то тут хоть вонючими мышиными мешочками отмахивайся - незрелая медовуха сочетает два удивительных эффекта: снотворный и слабительный.
В общем, на утро после мальчишника, Славе было дано указание красться мимо Сереги как можно старательнее и тише. Однако, судя по тому, что вышел из лагеря Славик в девять утра, а к полудню еще не вернулся, что-то пошло не так.
Херр Майор тем временем проснулся, пришел в себя и по-иному оценил свою медвежью эскападу:
- Вот я дебил! - заявил он самокритично. - Это ж сколько надо было принять, чтобы Хозяину вломить!
Но предаваться самобичеванию времени не было - надо было организовывать спасательную экспедицию, искать Славика. Ситуация осложнялась тем, что никто не знал, по какой дороге собирался идти Малая Народность, по длинной наезженной, или по короткой, которой пользуются только медведи и ленивые биологи.
Херр Майор шел к воротом и мучился проблемой выбора. Однако долго мучиться не пришлось - за воротами в кустах крапивы он увидел какое-то слабое шевеление. Это был Славик. Малая Народность не держался на ногах, но упорно полз в сторону ворот. Очередным сверхгероическим броском он передвинул своё плохоуправляемое тело, упёрся в Лехины ноги, поднял голову и прохрипел:
- В синем - с луга, в полосатом - с пасеки! Не перепутай!
На этом силы его окончательно иссякли, он уронил голову и собирался уснуть с чувством исполненного долга. Малые Народности, они, знаете ли такие... Пусть алк0гОльдегидрагеназы у них маловато вырабатывается в организме, зато упорства хоть отбавляй.
Лёха взвалил на хрупкого Славика на свое могучее майорское плечо и понес в домик. И всю дорогу до койки Славик бормотал:
- В синем - с луга, в полосатом - с пасеки! Не перепутай мешочки, Майор!
Так что могу со всей ответственностью заявить вам, друзья: биологи - люди загадочные. Чудить они могут отчаянно, но наука для них превыше всего. Ведь несмотря на все форменное безобразие, все работы дня были выполнены, и ни одно животное не пострадало! Не считая побитого медведя, конечно. Но его считать не будем, мы его не изучаем, а так, просто рядом живём и работаем.
Еще больше непридуманных историй о биологах можно прочитать здесь:
А в художественном изложении - здесь: