За кулисами XVII съезда происходило нападение на недавние нововведения Сталина – политические отделы МТС (чрезвычайные органы партии, наделенные политическими, хозяйственными и репрессивными функциями.).
Нападение развернули лидеры региональных большевистских кланов - Эйхе, Косиор, Шеболдаев, а также Иосиф Михайлович Варейкис (первый секретарь Центрально-Черноземного обкома ВКП(б) и Мендель Маркович Хатаевич (первый секретарь Днепропетровского обкома КП(б) Украины). Они требовали ликвидировать политотделы МТС, передать их партийно-политические функции райкомам партии, а хозяйственные – областным управлениям земледелия.
Конечно речь шла о влиянии центра партии на регионы.
В обсуждение пришлось вмешаться лично Сталину. Вся партия большевиков знала, что политотделы МТС являются детищем Сталина, что он определял их структуру и функции, их место в партийно-государственной иерархии.
Политотделы МТС выглядели как личная партия Сталина, созданная внутри партии большевиков. Подготовленные им изменения в Устав ВКП(б), которые представил Каганович, утверждали политотделы МТС как «чрезвычайные органы партии», закрепляли их статус вне ее региональной структуры. Более того, в Уставе ВКП(б) не «политотдел МТС», а вообще «политотдел» появился как структура вертикального подчинения: «политотделы… руководятся непосредственно ЦК ВКП(б)».
То была бомба под креслами региональных большевистских бонз: вся партия могла приобрести вертикальную структуру через организацию политотделов в различных отраслях хозяйства, власть региональных бонз и среднего звена партаппарата могла быть выхолощена полностью.
«Старыми большевиками», лидерами региональных большевистских кланов, контролировавшими съезд, новация Кагановича была принята в штыки. Будучи региональными диктаторами, они не могли так запросто отдать Политбюро контроль над значительным числом партийцев в своих регионах, что подрывало их личную власть, не могли позволить Сталину, Куйбышеву и другим вождям строить «партию внутри партии» - «вертикально» подчиненную им фракцию политотделов МТС рядом с «горизонталью» региональных парторганизаций.
Утверждение такой «вертикальной фракции» грозило подорвать контроль региональных бонз над всей ВКП(б), который им принадлежал, поскольку они составляли большинство ее ЦК. Они видели в упорстве Сталина его стремление полностью перекроить власть, лишить их власти. То был самый большой раскол между ними и Сталиным с тех пор, как он возглавил партию. Закоренелые подпольщики, они не могли ответить ему ничем, кроме заговора.
Даже если у заговорщиков не было стремления довести свой заговор до конца, он должен был образумить Сталина, сподвигнуть его к уступкам.
Региональные партийные начальники поступили в собственной логике: они предложили пост генсека ЦК ВКП(б) следующему по влиянию после Сталина выходцу из «закавказского» клана – Кирову.
Известная нам партийная сплетница Шатуновская, работая в 1960 г. в комиссии Политбюро по расследованию гибели Кирова, поговорила с сестрой его жены С. Л. Маркус. Та утверждала, что разговоры о замене Сталина Кировым на посту генсека партии большевиков велись на квартире Орджоникидзе «в небольшом доме у Троицких ворот», и в них заправляли те самые Косиор, Эйхе, Шеболдаев, которые составили на съезде оппозицию политотделам МТС.
То, что они велись именно там, неудивительно – оппозиционеры, будучи лидерами региональных кланов, обсуждали с третьим, после Сталина и Кирова, вожаком «закавказского» клана смену представителя этого клана в должности генсека.
К XVII съезду разговоры о замене Сталина на посту генсека другим выдвиженцем «закавказского» клана были уже зрелыми и вошли в фазу политического планирования.
По сообщению Маркус неясно, участвовал ли в разговорах на квартире Орджоникидзе сам Киров, но где-то заговорщики улучили-таки момент и сообщили ему свое предложение. По свидетельству делегата съезда от московской парторганизации В. М. Верховых, разговор с Кировым провел самый высокопоставленный из заговорщиков – Косиор. Этот невзрачный карлик с большой лысой головой пользовался в партии громадным авторитетом как лидер украинских большевиков.
Он входил в «тройку» вождей, чье выступление на съезде (наряду с докладами Сталина и Молотова), делегаты встретили бурной овацией стоя. Киров наотрез отказался, и по свидетельству гостьи съезда З. Н. Немцовой «дал делегатам взбучку». Он якобы заявил заговорщикам, что смещение Сталина будет означать отречение от всего, достигнутого за последние пять лет.
А по свидетельству Верховых - отказался под странным соусом: «Надо подождать, все уладится». Киров якобы заверил участников заговора в том, что они с Орджоникидзе (в рамках «закавказского» клана) достаточно корректируют позицию Сталина, поэтому более радикальные меры не являются необходимыми. Чего – «подождать»? Что – «все»? О какой «позиции» идет речь? Объяснения Кирова на этот счет не сохранились.
Согласно стенограмме XVII съезда Киров выступал в прениях по отчетному докладу Сталина последним, на десятом заседании, утром 31 января. Когда председательствовавший на заседании Постышев объявил о выступлении Кирова, зал не просто встретил его «бурными и продолжительными аплодисментами», но аплодировал стоя - и стоя же долго аплодировал Кирову, когда он закончил свою речь, в которой с присущим ему ораторским мастерством славословил Сталина так, как мало кто умел.
После выступления Кирова Сталин отказался от заключительного слова - вывода по прениям о своем докладе, - что было необычно: фактически он обозначил выступление Кирова как заключительный вывод. Благодаря этому жесту Сталина выступление Кирова приобрело особую важность, такую, что, как сказал впоследствии секретарь ИККИ Мануильский – «вся партия помнила» его.
Тем самым Сталин назвал Кирова вторым в партии лидером после себя, а региональные большевистские лидеры восприняли его как второго после Сталина в «закавказском» клане.
Именно после этого заседания, вероятно, у региональных партийных лидеров партии окрепла идея заменить Сталина Кировым. Через десять дней, на утреннем заседании съезда 10 февраля были оглашены результаты выборов в ЦК ВКП(б) и другие руководящие органы партии. Посиделки на квартире Орджоникидзе состоялись именно в эти десять дней.
Несмотря на скепсис историков, замена Сталина Кировым как рокировка внутри «закавказского» клана выглядит вполне логичной для кланового самосознания большевистских региональных лидеров. Фронда региональных бонз против Сталина выражает действительную борьбу в партии большевиков по важнейшему политическому вопросу о политотделах МТС как радикально новой системе организации власти. Региональные партийные лидеры искали решение против нее в рамках клановой структуры ВКП(б). Когда это решение вследствие отказа Кирова не было найдено, то по сообщению делегата, председателя Ленгорсовета Ивана Федоровича Кодацкого – решили ликвидировать сам пост генерального секретаря ЦК ВКП(б), то есть повторить те антисталинскую конструкцию, что замышляли еще «пещерные заговорщики» в Кисловодске в июле 1924 г.
На последовавшем после съезда пленуме, где избирали руководство ЦК, Киров внезапно отказался от уговоренного перевода в Москву – фактически «вторым секретарем» ЦК ВКП(б). Сталин был взбешен и выбежал с пленума ЦК. Киров последовал за ним, чтобы обсудить ситуацию наедине. Тогда он и открыл Сталину предложение региональных партийцев. Сталин с Кировым согласился: в такой обстановке становиться «вторым секретарем» было нельзя. Наличие Кирова на этой позиции могло спровоцировать бунт в ЦК, чтобы «убрать» Сталина. Как верно заметил знакомый нам Постышев по схожему поводу: «Убрать – убить. Для меня, когда говорят «убрать», это значит убить. Это уголовный, контрреволюционный язык».
В итоге Киров был избран секретарем ЦК, но остался в Ленинграде.
В Закавказье конфликт между райкомами и политотделами МТС решался в пользу политотделов МТС – «чисткой» райкомов, выдвижением в райкомы новых людей, прежде всего из самих политотделов МТС.
В других регионах было не так: к июньскому 1934 г. пленуму ЦК ВКП(б) региональные партийные бонзы настолько ожесточились против политотделов МТС, что назвали их самостоятельность «антигосударственными проявлениями». Лидер региональных бонз Косиор обвинял «политотдельцев» в том, что те «срослись с местными людьми».
Позиция Сталина оставалась непреклонной, Берия, Багиров и ряд других региональных руководителей поддержали ее.
Под давлением Сталина, в июне 1934 г. пленум ЦК ВКП(б) не принял резолюцию о политотделах МТС, - такой, как требовали региональные партийные бонзы. Сталин еще не видел причину, по которой он должен был отступить.
Часть 1 👇🏻