1894 год
«Область войска Донского. 11 мая временной сессией Харьковского судебной палаты в Ростове-на-Дону, с участием сословных представителей, рассмотрено дело по обвинению казака Прокофия Педина, 35 лет, Царь-Дарскго сельского старосты Афанасия Сергеева Нечипайло, 35 лет, полицейских десятских: Ефима Сергеева Зубко, 25 лет, и Якова Семенова Белогруда, 24 лет, в вымогательстве. Событие это имело место во время чумной эпизоотии, когда администрация распорядилась не пропускать рогатый скот из Кубанской в Донскую область. В судебном заседании палаты дело это выяснилось в следующем виде. Шесть крестьян купили в Кубанской области 30 быков и гнали их к себе на родину в Донскую область, но когда они прибыли к реке Ее, близ села Царь-Дар, составляющей границу между Кубанской областью и Ростовским округом, то узнали о запрещении, по случаю эпизоотии, перегонять рогатый скот из Кубанской области в Донскую и обратно. Узнав от проходивших косарей, что находящийся в селе Царь-Дар кордонный стражник казак Педин пропускает скот за плату, один из косарей Сергиенко обратился к Педину и получил согласие его пропустить буков за 15 рублей с обещанием выдать пропускное свидетельство за подписью сельского старосты.
Сергиенко, заручившись согласием Педина, с товарищами, ночью, при помощи командированных к Педину полицейских десятских Зубко и Белогруда и в присутствии самого Педина, перегнали быков через греблю, но, чтобы ввести старосту в заблуждение, Педин велел поставить быков головами к кубанской стороне реки и говорить старосте, что волы эти из Ростовского округа. Староста – тип наивного добродушного малоросса, поддался на эту остроумную выдумку кордонного стражника, уверенный, что быки идут из Донской области в Кубанскую, и отнесся к этому случаю индифферентно, хотя, однако ж, пропускного свидетельства не дал, а дал свидетельство, удостоверяющее, что волы принадлежат именно Сергиенко и его товарищам. Но 15 рублей, взятых с мужичков, показалось Педину недостаточным гонораром за свою снисходительность, и не успели еще они перегнать свою «худобу» через греблю, как тот же Педин потребовал вдруг от них еще 15 рублей под угрозой не пустить их никуда. Мужики с оханиями и вздохами удовлетворили алчность Педина, но, после этого, последний потребовал от них еще 10 рублей для двух десятских. Поставленные в безвыходное положение, бедняги попробовали было слезами умилостивить кордонного стражника, но это ни к чему не привело, и они вынуждены были вручить Педину еще 10 рублей, которые перешли затем в руки его сподвижников – двум десятским Зубко и Белогруду. И на этом не покончились испытания злополучных крестьян. Педин приказывает им дать 3 рубля старосте и 5 рублей писарю. Но ту, наконец, все ублаготворены, карманы мужиков опорожнены, и «начальство» с Сергеенко отправляется в шинок распить «магарыч».
После этого Сергеенко с товарищами выехали из села Царь-Дар и отъехали на версту, сожалея об оставленных там «карбованцах» и в тоже время творя крестное знамение, что оставили за собою так дорого обошедшуюся им границу. Но, о, ужас! Вдруг видят они за собою погоню Педина и десятских. Следует новая сцена. «Начальство» велит мужикам вернуться обратно, вместе с быками. Те возражают, спорят, но делать нечего – приходится покориться.
Однако переполнилась чаша терпения и у этих людей, и, горько плача, заявили они обо всем заседателю 4-го участка Ростовского округа господину Васильеву. Последний прибыл на место, и по его настоянию Нечипайло, Зубко и Белогруда отдали ему взятые у Сергиенко деньги. Педин же заявил, что он никаких денег ни у кого не брал.
Товарищ прокурора Харьковской палаты В. Д. Шидловский, в своей обвинительной речи, находя, что из обвиняемых: сельский староста и десятские, люди недалекие, действовали всецело под влиянием кордонного стражника Педина и, принимая во внимание их чистосердечное сознание, как перед судебной палатой, так и перед заседателем в самом начале, просил отнестись к ним снисходительно. Педина, который действовал с опытностью и искусством заправского шантажиста, господин товарищ прокурора просил подвергнуть должному наказанию. Судебная палата приговорила Педина, по лишении прав состояния, отдать в исправительные арестантские отделения сроком на 1 год, а остальных трех считать невиновными и по суду оправданными».
«Ростов-на-Дону. «Выставка лилипутов» открылась вчера на Театральной площади. Фигурируют супруги лилипуты: маркиз Вольге и маркиза Луиза, считающиеся самыми маленькими людьми на свете. Она уроженка г. Самары, он – из г. Будапешта. Ему 28 лет, ей – 26. Маленькая чета (он 28 дюймов, она – 29 и несколько тяжелее весом) объездили весь свет и владеют 5-ю языками, в том числе и русским, едят они очень мало. Маркиз держит себя молодцом, расшаркивается перед публикой и старается выглядеть бравым героем».
«Ростов-на-Дону. Жители Скобелевской улицы, по почину жителей Среднего проспекта, также входят с заявлением в городскую думу, что они желают принять на свой счет известную часть расходов по замощению этой улицы. Ростов в этом случае является чуть ли не первым городом в России, где обыватели волей-неволей принуждены мостить улицы на свой счет».
«Таганрог. Смушковая шапка, сивые «вусы», шаровары шириною с Черное море, веселье вечерниц, лихой гопак, заунывные песни хохлацких бардов – все это знаки безобидного «украинофильства» имеют своих горячих поклонников в Таганроге. Хохлацкие мейнингенцы имеют у нас и свою особую публику, любовно смакующую грубую соль народной остроты, до слез расстраиваемую от первых минорных аккордов незамысловатой песни, публику, для которой язык Шевченко, Котляровского и Основьяненко – музыка богов. Тяжело скроенные драмы и бытовые комедии, с целым десятком смертей насильственных, естественных и даже противоестественных в каждом акте, с плясками пьяных стариков, потасовкой сварливых баб из-за какой-нибудь курицы – производит потрясающее впечатление на размякшую публику, исторгают у нее слезы в три ручья, срывают громкие аплодисменты. Это непонятное болезненно-гипнотическое воздействие хохлацкого театра на городскую публику космополитического города достигло крайних пределов в последнем спектакле, только что покинувших Таганрог «Малороссов из Парижа», как анонсирует о своей трупе Деркач. Шла какая-то страшная драма. Тысячи смертей носились в воздухе, запас «убийственных» моментов в пьесе был неисчерпаем, казалось, не хватит действующих лиц для изображения нужных автору покойников… После первого уже явления плакали взрослые, дети и старцы навзрыд; целые каскады слез извергались из лож и галереи на головы партера, сидевшие уже к концу второго акта по пояс в слезах. Истеричные дамы крепились, но в третьем действии одна за другой стали падать в обморок: то тут, то там раздавался короткий крик, шум отодвигающего стула и грохот падающего тела, разразилась какая-то эпидемия дамских обмороков в театре и… и на тридцать третей смерти начальство распорядилось опустить занавес и пьесу прекратить, так как в запасе имелось еще с полдюжины покойников, а сил у зрителей не осталось. Так закончились гастроли труппы Деркача в Таганроге». (Приазовский край. 124 от 15.05.1894 г.).
1897 год
«Ростов-на-Дону. Настолько нужно быть осторожным при выборе домашней прислуги – показывает следующий факт. Некто И. В. Васин, проживающий в доме Шевелева (Затемерницкое поселение, Александровский спуск), недавно нанял для услужения деревенскую девушку, лет 19, которая понравилась ему своим честным, открытым лицом. Прошло несколько дней после этого, господин Васин был доволен прислугой и вполне стал доверять ей. Но вот два-три дня тому назад она заявляет ему вдруг утром, что накануне ночью она видела в квартире какого-то высокого человека, который назвался ей гостем Васина, с которым она будто только что беседовал в его комнате и он просил ее «не беспокоиться отворять дверь». Так как у господина Васина в эту ночь решительно никого не было из знакомых, то он не знал, чем объяснить такое заявление служанки, тем более что в квартире все находилось на своем месте и не показывало на проделки любителей чужой собственности: даже золотые часы с такой же цепью не были тронуты. Посмеявшись над заявлением прислуги, он стал надевать на себя сюртук и, к ужасу своему, убедился, что из кармана сюртука вытащены векселя на сумму 700 рублей и 150 рублей кредитными билетами. Первое время господин Васин не мог даже заподозрить свою служанку в этой краже, так как ее искреннее, простодушное лицо исключало всякую мысль о том, и горячо отстаивал перед другими ее невиновность. Меж тем, более чем странные обстоятельства, при которых совершена была кража, обратили на себя внимание знакомых господина Васина, и они, убедившись в виновности прислуги, посоветовали принять ему в отношении ее энергичные меры. И, действительно, благодаря умело проведенным допросам, служанка, наконец, очутилась в таком положении, что принуждена была сознаться в своем проступке. Оказалось, что, воспользовавшись сном хозяина, она вынула из его сюртука деньги и закопала их в погребе, а векселя, которые лежали вместе с деньгами, бросила в колодец, находившийся на улице. Как деньги, так и векселя, по приказанию их владельца, были возвращены ею немедленно же, с каковой целью она 11-го мая, в присутствии большой толпы народа, делала экскурсию на дно уличного колодца».
«Таганрог. Недавно мы сообщали об одном доморощенном знахаре, некоем Свеженцове, взявшимся вылечить больного Ситникова за 100 рублей. Теперь нам доставлены сведения о составе лекарств «собственного приготовления», которыми Свеженцев пользовал Ситникова, получив предварительно с последнего 50 рублей. Жидкость синего цвета, предназначенная для полоскания рта, оказалась раствором медного купороса, примерно в 10%; жидкость же белого цвета, для внутреннего употребления, представляет собой ½ % раствор карболовой кислоты в водке; мазь в горшке для наружного растирания оказалась смесью из старого сала и ртути. По определению городового врача, все эти вещества принадлежат к разряду ядовитых и сильнодействующих на здоровье человека. Поэтому можно себе представить, какую пользу бедному больному могли оказать они в руках невежды, тем более что лекарства эти приготовлены были не по правилам научной медицины».
«Область войска Донского. В мае прошлого года на Дону имел место героический поступок девятилетней девочки-казачки Вассы Махиной, которая, с опасностью для своей жизни, спасла утопавшую в реке четырехлетнюю девочку. Об этом самоотвержении было доведено до сведение Его Императорского Величества Государя Императора, и на днях последовало высочайшее соизволение на награждение Вассы Махиной за совершенный ее подвиг человеколюбия серебряной медалью с надписью: «За спасение погибавшего», для ношения на груди на Владимирской ленте». (Приазовский край. 127 от 15.05.1897 г.).
1898 год
«Станица Нижне-Чирская. А чиряне обманулись очень горько. Над станицей Нижне-Чирской словно тяготеет какой-то рок. Еще сравнительно не так давно ее обошел Дон, кормилец ее и, главным образом, кормилец ее «кулаков», ссыпщиков и всяких пшеничных человеков. А теперь обходит железная дорога, давая ей, как малому дитяте соску – шоссе вместо рельсового пути. Станица замирает. Только с наступлением весны она несколько оживляется, принимаясь поспешно грузить хлеб на баржи и пароходы для отправки его в Ростов. Но зато, как только минет весна, как только сбудут вешние воды, станица вновь засыпает до следующей весны…». («Приазовский край». От 15.05.1898 года).
1899 год
«Ростов-на-Дону. На днях несколько босяков, воспользовавшись тем, что один из береговых рабочих напился «до положения риз», заманили его в глухое место и там уложили спать. Проснувшись на рассвете, отрезвившийся рабочий, к своему ужасу, заметил, что вчерашние спутники обобрали его до нитки и даже сняли рубаху». («Приазовский край». 126 от 15.05.1899 г.).