Часть 2
Мама. Мама узнала не сразу. С изнуряющим токсикозом мне удалось сохранить мой секрет почти четыре месяца от всех. Не замечали родители, учителя, никто. Может потому, что я была хорошей домашней девочкой, хорошо училась, может не хотели замечать, не знаю. Моя семья вполне обычная. Мама, папа, сестра. Все как у всех. Маленький районный город. Советское воспитание. Словно замерло все. Основная масса людей живет чем-то прошлым, хотя мир вокруг стремительно меняется. Бурные 90-е годы. Родители заняты сменой трудовой деятельности, так как бывшие советские предприятия лопаются как мыльные пузыри. Город как будто накрыло куполом, под которым мечутся маленькие силуэты людей. Мы жили не плохо, родители работали в торговле. Началась эпоха шоколадных батончиков и польских шмоток.
Я подумала про врача. Врача мама нашла через какую-то старую знакомую доктора-пенсионерку, она подняла свои связи и мы поехали в другой город, дабы в нашем маленьком не поползли слухи. Доктор-пенсионерка как-то по-доброму отнеслась ко мне, была довольно учтива и не задавала ненужных вопросов, больше говорила о том, что ей не платят пенсию несколько месяцев, а у нее внуки Саша и Даша. А может не ко мне. Мама принесла ей большой пакет с едой. Сверху торчала жестяная банка кофе, в воздухе пахло копченым. Денег я не видела, думаю их не давали тогда. Тогда наверное было «за еду».
Ноябрь. Раннее утро. Нам ехать примерно 100 км. Мой возлюбленный за рулем, я рядом, сзади мама. Больше никто не знает. Мы молчим. Мама что-то иногда говорит, не помню о чем, но точно не о моей беременности. Она настроена на свою «победу». Она решила, никто не сопротивлялся. Никто не узнает. Мне кажется, на тот момент для нее было главным «Что люди скажут?». Вопреки всему, она даже не ругалась сильно, пристыдила меня, обозвала соответствующими словами, потрясла немного и принялась за решение вопроса, а я….я молча кивала, даже не пыталась защитить ни себя, ни своего ребенка.
Ночь. Я также лежу с пресловутой пеленкой. Наверное прошло часов 6-7. Понимаю, что с этим надо что-то делать. Все промокло, настолько, что я ощущаю мокрое где-то под поясницей. Края клеенки, которая подо мной частично прилипли к ногам из-за засохшей крови. Каким -то диким усилием пытаюсь встать. Сил по-прежнему нет. Протягиваю руку к соседней кровати, благо кровати стоят сдвинутыми по две, наверное так было можно тогда. «Олеся, Олеся, помоги мне, пожалуйста, Олеся» говорю тихо, чтобы не будить остальных. Олеся, обычная девочка такого же возраста из деревни. Веселушка, хохотушка. Простая и добрая. Держала меня за руку в томительные часы, пока вызывали искусственные роды. За пару дней до меня, она прошла то же самое, только у нее это длилось пару часов, а у меня сутки… Олеся вскакивает с кровати и идет искать медсестру. Находит. Медсестра спит на ободранном топчане, ей лет 40-45, длинная коса свисает на пол. Лучше бы и дальше спала. Выслушав лекцию про малолетних шлюх, Олеся вернулась, притащила какую то простыню, такую же, как топчан, с дырками. Кое-как завернув меня в нее, подхватила под руки и потащила в душевую.