Ева ожидала, что сейчас из обоих автомобилей выскочат вооружённые до зубов люди, начнут расстреливать их машину или ещё что-то в таком же духе, но ничего этого не произошло. Она видела бледное лицо Димы и его сжатые в кулаки руки, чувствовала, как холодный и липкий пот катится по её собственной спине, причиняя всему телу неприятный дискомфорт. Казалось, что на несколько мгновений мир застыл.
-***! – тихо сквозь зубы выругался Дима, словно комментируя ситуацию. – Доигралась в шпионов? – тихо спросил он. – Стоило оно того?
Прежде чем она успела ответить, дверь рядом с ней открылась, и чья-то очень сильная рука легко выдернула её на улицу, словно она ничего не весила.
- Ой! – только и смогла тихо пискнуть она. А внутренний голос призывал: «Кричи! Что есть мочи! Привлеки к себе внимание!» Вот только голоса не было. Язык словно прилип к нёбу.
Ева бы всё равно ничего не успела. Те, кто загнал их в ловушку, явно профессионалы. Она слышала какую-то возню, возгласы, но ничего не увидели. Почти сразу на глаза упала пелена. Видимо, ей на голову что-то натянули, потому что носом дышать тоже стало тяжело. А вот рот оставили свободным. Почему бы не закричать?
В следующую секунду она вновь оказалась внутри машины. Диминой или уже другой? Ева не поняла. Страх парализовал не просто тело, но и мысли. Ей казалось, что рядом сидит Дима и бесконечно повторяет:
- Ты не понимаешь, куда влезла… Морально не вывозишь…
И он зудел, зудел и зудел до тех пор, пока Ева не поняла: это не Дима, а её собственный внутренний голос воспроизводит недавние воспоминания.
Куда её или их везли, она даже не догадывалась. В какой-то момент Ева подумала, что Дима может ехать совсем в других условиях. И даже отчётливо представила, что он сидит за рулём своего синего автомобиля, и рулит куда-то в противоположную от неё сторону. По своим делам, с чистой совестью.
«Хватит, – вяло подумала Ева. – Не могу больше никого подозревать! Совсем, совсем нет сил! Дима сам был напуган. Сомневаюсь, что он настолько хороший актёр, чтобы так мастерски изобразить испуг! Всё, уже физически не могу… Не могу… Устала, что ли? Или снова заболела?»
И это было не преувеличением или последствием испуга: с каждой минутой ей становилось всё хуже и хуже. Гораздо хуже, чем в Казахстане, где она просто отключалась и ничего в итоге не помнила. Здесь ей было плохо наяву. Тяжело, несмотря на то, что она лежит. А где лежит? На чём?
Видимо, машина свернула куда-то, где нет нормального асфальтированного дорожного полотна, потому что Ева стала подпрыгивать на кочках. Ей было больно. Она ничего не видела, но пыталась руками нащупать, где лежит. Немного пахло бензином. «Наверное, меня, как куклу, кинули в багажник, – подумала она. – Сейчас вывезут в лес, убьют и закопают! Надеюсь, хоть объяснят, за что!»
Почему-то ей в голову не приходили такие здравые мысли, что если бы их с Димой хотели убить, то сделали бы это сразу и не на глазах у всей улицы.
Через несколько минут езды по ухабам Еву затошнило. То ли от тряски укачало, то ли перенервничала. Состояние ухудшалось, и Ева буквально балансировала на грани между реальностью и бредом.
- А как-то проснулась, смотрю в окно, возле дома автомобиль стоит. С виду тот же. Смотрю, смотрю, никто не выходит. Сама вышла, пошла навстречу, а машина сразу развернулась и уехала.
- А кто внутри сидел?
- Не видно было…
Голос Анны прозвучал так отчётливо, что Ева на секунду подумала, что она находится рядом.
-…всё вроде бы нормально. Но вот сотрудница лаборатории, которая делала отчёт по ДНК, покончила собой… – прозвучал рядом теперь уже голос Димы.
-…перед моим отъездом. Это был последний их обыск. Тогда Настя ещё скандал отцу закатила, кричала! Я ничего не поняла. Меня рассчитали. Даже она не защитила. Андрей Григорьевич мне сказал на Родину ехать, если я жить хочу, – услышала Ева жаркий шёпот Аяулым. А потом увидела девушку перед собой, так отчётливо, так близко, словно они снова находятся в номере гостиницы в Кокшетау. Ева даже ощутила ком в горле, вспомнив, что девушки больше нет в живых.
Взгляд Аяулым сначала испуганный, как у загнанного зверя, вдруг стал меняться. Вот она уже смотрит исподлобья, придавая выражению лица зловещий вид, а вот уже улыбается. Но от такой улыбки Еве стало не по себе. Что именно в этой части рассказа её зацепило, но что?
«Ты думал, я так просто уйду?
Столько издевательств! А что в итоге?
В итоге ты с ней…
А я?
За бортом жизни?
Есть ли путь назад?
Для меня — нет. И для тебя не будет. Все узнают правду!
Прощай».
Перед глазами появились красные круги, и Еву всё же стошнило. В этот момент автомобиль, в котором она ехала, остановился. А ещё через некоторое время, Ева почувствовала приток холодного воздуха.
- Вот чёрт! – выругался незнакомый мужской голос.
- Живо воды принесите! – скомандовал другой, сдирая с Евы маску. – Она задохнётся! Сейчас быстренько приведём её в порядок, пока шеф не заметил…
- Кхм-кхм, – раздалось покашливание. Еве показалось, что она на физическом уровне ощутила, как разговаривающие мужчины вздрогнули. – И что здесь, в натуре, происходит?
Это «в натуре» резало слух. Ева сообразила, что рядом находится сам Михайлов, но увидеть его она не могла. Глаза резало от слишком яркого дневного света.
В её голове снова и снова прокручивались все те же воспоминания, словно они все как-то связаны, и вдруг Ева поняла, что её насторожило. Почему эти разные фрагменты на уровне подсознания не давали ей покоя. И она, с трудом собрав внутри крупицы последних сил, просипела:
- Настя… Настя жива!
Она хотела сказать ещё что-то, но не успела. Отключилась окончательно.
***
Ева парила в воздухе. Ей было так хорошо, так спокойно, что тело стало просто невесомым. Его уже не тянула вниз гравитация, а может, его вовсе больше не было, поэтому она повисла, слегка раскачиваясь в воздухе, как на волнах. Совершенно пустая голова стала тоже очень лёгкой, и Ева могла бы летать так вечно. Но всё испортило досадное недоразумение.
Она чихнула.
Это чих напомнил ей о существовании у неё вполне осязаемого тела, которое лежало на очень удобной кровати, с приятно пахнущим свежестью постельным бельём. «Это всё был сон, – подумала Ева, не открывая глаз. – Я дома. Всё хорошо. Дома…»
Рядом кто-то зевнул, и она сразу сжала ладошки в кулаки, готовясь к обороне. Правда, в кулаки их сжать не получилось: не хватило сил, но сердце усиленно стучало от страха. Зевнул явно не Саша! Осторожно она приоткрыла глаза и увидела незнакомую комнату в приятных пастельных тонах: бежевые, идеально гладкие стены, светлый потолок, серый пол… Кровать, на которой она лежит, заправлена безупречно белым постельным бельём, а сверху, в тон стенам, лежал тонкий бежевый плед.
В воздухе витали приятные ароматы, и повернув голову, Ева нашла источник этого запаха: рядом на тумбочке стояла ваза с огромным букетом роз. Причём таких ароматных, словно их только что срезали!
- Очнулась, – бросил грубый голос.
Ева повернула голову в другую сторону и увидела сидящего у двери молодого человека в спортивном костюме. Он говорил по телефону. Правда, сказал он только одно слово. На неё не смотрел, не двигался, а просто слушал чей-то голос, потом убрал телефон в карман и всё так же грубо спросил:
- Надо что?
- Пить хочется, – просипела Ева.
- Момент, – кивнул молодой человек, и в следующее мгновение исчез за дверью. Ева пыталась понять, где находится. Она припомнила, что её стошнило, и что она успела озвучить Михайлову свою догадку про Настю. Только сказать, что она не уверена в своём предположении, Ева не успела.
Медленно приходя в себя, она с ужасом подумала: а не получилось ли так, что именно те её слова про Настю спасли ей жизнь? Может, в этой комнате она оказалась именно для того, чтобы, придя в сознание, объяснить Михайлову, где его дочь? «И что я скажу? – испугалась Настя и посмотрела на чуть приоткрытое окно. – Может, мне нужно бежать, пока не поздно?»
Только сил не было. Ноги были какими-то ватными. Пока она сообразила, как ими шевелить, молодой человек вернулся в сопровождении пожилого врача.
- Ну-с, пришли в себя?
- Пока вроде бы не совсем, – робко заметила Ева.
- Это нормально, – кивнул врач. – Вы пять дней провели в реанимации. Нельзя же так болезнь запускать!
- Вы о чём? – ужаснулась Ева. Пять дней! Да что с ней такое? Она же всегда была крепкая и здоровая!
- Да о том, что друг ваш сообщил: вы недавно заболели. Не отлежались толком, лекарства не попринимали, к врачу не обратились. И вот результат! Осложнение. И почему большинство людей думает, что осложнение после болезни – это выдумка врачей? Нет, организм истощился. Ему время нужно окрепнуть. Ну ничего, будет вам уроком впредь: не запускайте болезнь! Хорошо хоть вовремя вас ко мне доставили.
И он обернулся к молодому человеку.
- Внизу в буфете попросите кувшин с морсом из клюквы. Его быстро приготовят. И ещё пару бутылок минеральной воды.
- Мне бы стакана хватила, – робко заметила Ева.
- А я вас не спрашиваю, – строго сказал врач. – Пить будете много.
Он бы, наверное, ещё долго читал мораль, но дверь в палату распахнулась. За ней стоял человек, которого в лицо знали все. Михайлов Андрей Григорьевич. Ева хотела сглотнуть, но у неё во рту было так сухо, что этого сделать не получилось. Врач пожал руку мужчине, что-то сказал с улыбкой и вышел, оставив их одних.
- Здравствуй, Ева, – спокойно сказал Михайлов. Он взял стул, на котором сидел молодой человек, поставил его к кровати и сел.
- Здравствуйте, – просипела она в ответ.
- А что ты такая испуганная? – вдруг спросил Андрей Григорьевич. – Что не так? Клиника частная, при реабилитационном центре. Находишься ты в красивейшем лесу. Врач у тебя знаешь какой? Когда-то меня с того света достал. Так что не бойся, вылечат!
Почему-то в этот момент Ева вспомнила рассказ Анны и подумала, не мог ли милый доктор из этой дорогой клиники, и «Пилюлькин» из рассказа женщины, быть одним лицом?
- Ладно, я человек занятой, поэтому рассказывай. И в подробностях. Хочу знать, что ты могла узнать, и с чего взяла, что моя дочь жива.
Ева замялась. С одной стороны, казалось, что вот расскажи всё, и пусть он сам с этим делом разбирается. А с другой стороны, было страшно: узнает всё, что хочет, и убьёт. И её тело тут же в лесочке прикопает.
- Всё началось с того дня, когда я пришла к офису Саши. Иногда я захожу за ним, чтобы, не теряя времени, отправиться куда-нибудь ужинать… – начала свой рассказ Ева. Она для себя выбрала первый вариант, самый рисковый и самый простой. Она уже так намучилась в этой истории, что хотелось просто закончить её любыми способами.
Когда она дошла до рассказа Аяулым, Михайлов нахмурился.
- То есть, она тебе так и сказала: мол, я дочь контролировал, конфликтовали мы? Что заявлялся к ней без предупреждения? Что её, бедняжку, в туалете запер?
- Ну да, – осторожно кивнула Ева. – Я ничего от себя не добавила.
- Странно, – пробормотал Михайлов, вставая и подходя к окну. Выдержав короткую паузу, он сказал:
- Настя всю жизнь из меня верёвки вила. А история с той девушкой-казашкой была совсем другая. Мы её на воровстве поймали.
Ева тихонько удивлённо вскрикнула.
- Её Настя к себе из жалости взяла, – продолжил Андрей Григорьевич. – Мол, молодая, а работает дворником. Узнала, что та учиться приехала, устроила её в училище. А в остальное время она подрабатывала у Насти домработницей. Когда я приехал к дочери, не зная, что она постороннего человека в дом пустила, Аяулым рылась в шкатулке с её драгоценностями. Всё самое ценное Настя в сейфе держала, а на столике барахло валялось: цепочки, колечки, простенькие серёжки. Конечно, они золотые и серебряные, Настя на дух не переносит бижутерию, так что в ломбард их сдать запросто можно.
Он вздохнул. А Ева напряглась. Что-то в словах Михайлова её вновь насторожило.
- Мой человек осмотрел комнату девушки и увидел, что она успела уже набить свой чемодан Настиными тряпками, безделушками, которых в квартире всегда было немерено.
- И почему же Настя её не выгнала?
- Опять пожалела, – фыркнул Михайлов. – Это мне тогда так казалось. А сегодня роль Аяулым в этой истории мне уже ясна окончательно.
Он отошёл от окна и снова уселся рядом с кроватью. Ева нервно теребила край одеяла, но боялась попросить отца Насти рассказать про роль девушки-домработницы подробнее.
Продолжение 👇 Предыдущая часть 👈