Дорога была долгой и утомительной. Катю укачивало на поворотах. Кто эти сельские дороги планировал? Пьяный извозчик? Почему так петляет, когда можно было по прямой проложить? Ей лезла всякая раздражающая чушь в голову. Хотелось найти виноватого своему плохому самочувствию и взбрыкнуть. В принципе, чего далеко ходить? Катерина повернула голову в сторону водительского места.
— Кравцов, я не жалею, что мы расстались. Ты же меня, как женщину не особенно у.довлетворял. Сравнить-то было не с чем… — она представила свой небольшой опыт соблазнения Дмитрия, когда ее скрутило так, что еле справилась сама с собой.
Тормоза взвизгнули. Катя охнула, выставив руки вперед по инерции, ладно ремень удержал от встречи лица с лобовым стеклом.
— Не у.довлетворял? — прорычал Клим.
«Ой, зря я так!» — подумала Катя, припозднясь, прикусила язык. Рука потянулась, чтобы отстегнуться и успеть выскочить из закрытого пространства, в котором со взбешенным мужчиной стало тесно.
— Стоять! — ухватил ее за плечо и больно сжал, дернув обратно, кинул Катю в кресло, нависнув сверху.
— Клим, отвали, — испуганно пролепетала зачинщица. — Не делай глупостей, — сглотнула медленно.
— Хочешь конфликта? Ни раньше, ни позже. Сейчас, Кать? Хотя… Давай! Если несет тебя… Давай, говори: я — к.озлина, и.зменщик, п.редатель… И.мпотент до кучи. Рви в клочья, Катюха, — отстранился. Навалившись грудью на руль, обхватил его руками и смотрел вперед, приготовившись к граду камней на его голову.
— Обещалкин. Да! — в крови у Синицыной забурлила смесь азарта и прошлых обид. — Сколько лет прошло, а забыть не могу, как ты продинамил нас с отпуском. Я уже и платья купила, Вероника всю весну ребятам в саду рассказывала, что привезет им ракушки. А ты…
— Запорол на работе клиенту заказ, Кать, и мне поводили перед носом морковкой, чтобы дневал и ночевал, исправляя, но отпуска все равно лишили. Вместо моря поехали на дачу. Ника, как назло там ногу проколола гвоздем, и ты во всем винила меня.
— Так и есть! — всплеснула руками Катя. — Но, было еще хуже. Твоя мать выпросила со внучкой повозиться. Я целый список в двух томах для кого писала с рекомендациями? У Николь поджелудка сдала и ей ничего нельзя было жареного и жирного. Чем закончилась поездка к твоей маме? — у Кати перекосило лицо от воспоминаний.
— Больницей. Мать накормила ее беляшиками, — Клим, стучал методично большим пальцем по ободу руля.
— И ты ей ни слова не сказал!
— Должен был у.бить? — горько ухмыльнулся, но повернуться и посмотреть ей в глаза не посмел.
— Поговорить, Клим. А теперь, я враг народа, что внучку не доверяю бабулечке. Верно? Мы долго лечились после рецидива. Я позволяю Веронике кушать иногда пиццу, раз в месяц. Понимаю, что ребенку хочется и сладкого, и вредного. Понемножку, Кравцов, а не каждый день с утра начинать с плюшек. Чувствуешь разницу? А сейчас, заводи машину и посмотрим, как у них дела. Как мои просьбы выполняются. Давай, поехали! — махнула рукой на дорогу.
— Все? Претензии закончились? Занозу вытащила? — наигранно шутливо высказал, пытаясь скрыть облегчение, что нагоняй закончился или Катюха не вспомнила остальное.
Бросив косой взгляд на Катю, он завел двигатель. Покрышки зашуршали по гравийке возмущенно, отстреливая камни в сторону.
До пункта назначения ехали молча. Катя смотрела в окно, попивая воду из пластиковой бутылки. По магнитоле плакал сакс, тоскливо вытягивая ноты по прошедшей любви. В груди пустота по неисполненным мечтам и надеждам.
Хотела ли Катерина вернуть все назад? Пусть с подобными косяками, претензиями, набитыми шишками… Но было же что-то хорошее. Честно? Нет. Сейчас стало лучше. Есть она с Вероникой, и есть отдельно Кравцов, оправдания которого больше не важны. Чего ее перемкнуло-то с выговором?
Первая их заметила Вероника. Она обдирала куст ирги у забора. С визгом выскочила, только кудрявые волосы назад. Повисла на матери, успев протянуть запачканную ладошку отцу.
— Как ты, моя хорошая? — Катя нахмурила брови, рассматривая царапину поперечную по всей щеке, идущую от глаза.
— Супер, мам! У бабули кошка родила котят, пойдем, покажу, — потянула ее в калитку.
— Понятно, — пробурчала Синицына, радуясь, что хоть глаз на месте.
В доме пахнуло «неслучайным» запахом пирогов. Взгляд зацепился за скомканную записку, в которой Катя настрочила ценные советы по дочери. Ее просто проигнорировали. Опять.
— Вероника, как у тебя, животик не болит? — заправив за ухо непослушную прядь волос, заглядывала в родные глаза.
— Иногда. Но бабушка вечером дает мне «мезим», — сморщила нос.
— Слышал? — обернулась к Климу. — То есть сначала пичкает выпечкой, а потом таблетками. Это нормально?
Он раздулся, чтобы ответить, но тут из кухни, утирая руки об передник, вышла катина свекровь.
— Ой, я так рано вас не ждала. Хотели же до конца недели Вероничку оставить? — и ведь ни в одном глазу сожаления нет. Печет и печет…
Свекра уж лет восемь как нет. Умер от какой-то болезни сердца. Синицына думала, что от ожирения. Сама свекровушка в пышных формах с округлившимися боками, румяным лицом с едкими круглыми глазками.
— У вас ничего не горит? — спросила Катя, смотря, как сизый дым выползает следом за Антониной Ивановной.
Еще раз ойкнув, женщина быстро вернулась в логово жарки.
— Ника, собирай свои вещи. Папа нас отвезет домой, — говорила она дочери, а смотрела твердо в глаза бывшему мужу.
— Мам, можно нам одного котеночка с собой взять? Рыженького. Бабуля обещала, если буду хорошо кушать, то оставит двоих. Там серый и рыжий. Можно? — лепетала окрашенными в фиолетовый цвет губами.
«Хоть слона забирай!» — готова была согласиться Катя. Лишь бы уехать поскорее. Ее саму начало мутить от запаха горелого растительного масла. Нерафинированного.
— Так рыжего вчера соседка выпросила, — выглянула Антонина, словно луна из-за угла и закатилась обратно.
— Ба-а-а! Ты мне обещала, — у Веронички в глазах встали слезы. — Я слушалась. Ты обещала мне рыжика Фокса.
— Если обещала, то котенок – наш, — выступил вперед Клим, мысленно кляня маму: «Продолжай себя закапывать и меня заодно!».
На кухне гремела посуда. Свекровь больше не вышла. Оттуда только слышались эпитеты в сторону Кати и как она, Антонина Ивановна всем добра желает, а они этого не понимают, неблагодарные.
— Знаешь, только дошло, наконец, — он повернулся к Кате, вставляя ключ в замок зажигания. — Ты мне говорила, а я отмахивался. Не слышал тебя, и самое противное — не хотел слышать. Так было проще не вставать между двумя женщинами, самоудалиться.
Катя, нервно пригладив волосы рукой, хотела только одного — оказаться быстрее в съемном жилье, собирать вещи и возвращаться в свою квартиру.
На заднем сидении Вероника усюсюкалась с котенком, который все норовил из коробки выбраться. Мал еще был, но упрям. Попискав, зевнул в маленькую пасть, и улегся спать на постеленную на дно тряпку — старую футболку новой хозяйки.
Роман Измена. Однажды ты соскучишься по мне Автор Ольга Рог