.
.
.
Актуален ли в наше время Кант, и близки ли были его поиски поискам русской мысли, вопрос открытый и сложный , на который можно отвечать по разному . Не менее¸ даже еще более интересный вопрос, насколько эстетика Канта может быть близка, или не близка эстетике пушкинской, и насколько сочетаемы имена Канта и Пушкина, и сочетаемы ли их имена вообще ? Но начну я, может быть, с понимания личной роли Канта в моей жизни. Почему, я Канта люблю? Иммануил Кант, это пожалуй то немногое что можно любить в наш век, и наверное, это то немногое, что еще можно противопоставить как современному традиционализму , так и левому произволу в современной философии .Даже если сравнить Канта с Гегелем,(которого в России со времен Белинского читают намного лучше), Гегелем можно играть, его тезисы можно двигать как в пользу современного традиционализма, так и в пользу современной левой философии, что не скажешь о Канте. Кантом не очень то и поиграешь. Кант очень строг и даже категоричен в своей этике, и классичен в эстетике , (классичен, или если и романтичен, то больше старинно) , его диалектика в отличие от гегелевской никогда не бывает двусмысленной. Кант это всегда, либо так, либо так, (а не так, и в то же время иначе, как часто происходит это в диалектике Гегеля.) При этом, Кант часто многосложен , и часто противоречив, но никогда не двойственен. Что же касается близости Канта Пушкину, известно, что Пушкин читал и любил Канта, что следует из его некоторых писем, заметок, статей., и даже стихов, если вспомнить , что философией Канта был очень увлечен Владимир Ленский из пушкинской поэмы Евгений Онегин.
Интересно и то, что в 1830 году в заметках о драматической поэзии - Пушкин противопоставлял эстетику Канта и Лессинга - устаревшей и педантичной эстетике , которая сводилась к прекрасному, как подражанию природе, или утверждала что высшая цель искусства - польза (с этими тезисами как известно спорил Кант.) Кант был первым философом в немецкой, и может быть даже в мировой философии, отделившем эстетическое измерение от науки, морали, как собственно и от практических потребностей человека, ( как выразился Кант , искусство действует закономерно без закона, и намеренно без намерения), а с другой стороны, Кант находил прекрасное высшим символом нравственного и этического. Этими прогрессивными взглядами и мыслями Кант поразительно близок Пушкину, его поэтике, а точнее говоря, Пушкин близок Канту. Их мысли о красоте , как и их этические идеалы, (если вспомнить Маленькие Трагедии) сходятся, как сходятся и их мысли о природе человеческого , художественного гения. Как известно , Кант фигуру художника ставил выше фигуры ученого. Может быть, совсем необязательно , то что человек любящий Пушкина , может , или должен любить Канта.
Но как мне кажется, человек любящий Канта - не может не любить Пушкина.
Больше того, может быть, было бы слишком опрометчиво сказать, что Кант влиял на Пушкина , но было бы справедливым заметить, что Пушкин находил эстетику Канта и Лессинга близкой своим взглядам, своим поискам, как и своей натуре. Впрочем, не менее интересный и важный вопрос, мог ли, помимо философа и литератора Готхольда Лессинга на Пушкина влиять Фридрих Шлегель, которому Пушкин, в отличие от Лессинга был современником, если иметь в виду эстетические взгляды и поиски Пушкина? Это ничуть не менее интересный, и не менее сложный вопрос.
Но начал бы я с того, чем примечательна философия Лессинга и Шлегеля?
Если Лессинг открыл в философии чувство, и в противовес тем, кто считал чувство неким незавершенным познанием , полагал, что чувство , напротив, содержит в себе нечто большее, чем рассудочная мысль , (и это наверное, не могло не затронуть Пушкина) , то Шлегель открыл романтическую иронию , вслед за иронией сократической, иронию особую, иронию больше напоминающую парадокс духовного сознания в своем озарении , чем скажем юмор .
По мысли Шлегеля, ирония ограждает философию от догм , а мысль от догматизма.
А что такое ирония? Ирония тем и хороша и неуловима, что любая ирония от замечания до интонации - выделяет нечто единичное в высказывании, претендующем на некую всеобщность. Как обмолвился один раз Печорин в разговоре с Грушницким, который, тщеславно высказался о своем благородном сердце, бьющемся под толстой бедной шинелью "Бедная шинель", (то есть тем самым выделив нечто конечное , или единичное, и заодно снизив пафос своего армейского товарища с высоты его бесконечного я - до чего -то конечного. )
Это пример, тонкой, хотя и по лермонтовски ядовитой иронии.
Но если обычная ирония - выделяя и тонко акцентируя нечто единичное, подчеркивает нашу человеческую конечность, то романтическая ирония - напротив, за конечным открывает нечто бесконечное, а с ней , в игре своего парадокса, и непознаваемость человека, мира, или космоса. "Если неба не сыщем внизу, вверху его не найдем, ангел на каждой улице арендует соседний дом"., как удивительно высказалась в 19 веке американская поэтесса Эмили Диккенсон, являя пример чистой подлинно романтической иронии. Но Пушкину свойственна даже не романтическая ирония, а именно ирония своя, « пушкинская», ни на кого не похожая.
Ни на иронию «сократиков», ни на иронию «романтиков».
Ирония Пушкина – это ирония, состоящая в легкости и игре пушкинского слога, его воздушной образности, интонации, или шутливой диалектике. Ирония Пушкина тонка , лирична, неуловима, и в то же время, неопределима , если попытаться ее определить извне, при помощи некоего объемлющего, или широкого понятия. Именно в этом и состоит очарование пушкинской иронии , что она узнаваема больше, чем познаваема. Ирония Пушкина, как бы, располагается в зазоре между чем- то будничным и неповторимым, земным и небесным., она будто увеличивает незаметное, и иногда чуть принижает большое.
Пушкинская ирония метка , легка и наблюдательна.
Конечно мысли Шлегеля об иронии могли повлиять на Пушкина, хотя правильнее наверное было бы сказать, больше совпали с пушкинской поэтической интуицией, чем прямо повлияли на Пушкина, (хотя, мысли Шлегеля о романе - наверное все таки успели повлиять на поэму Пушкина Евгений Онегин, которую сам Пушкин задумывал, как именно роман в стихах, если вспомнить тезис Шлегеля о том, что будущее поэзии – роман, в котором , как новом жанре соединилось начало лирическое с началом эпическим . ) Нельзя сказать точно, повлиял ли Шлегель или Кант на Пушкина или нет , но можно точно сказать, что Пушкин читал и изучал их, и довольно высоко отзывался о немецкой философии.
Вот как сам Пушкин писал.
Она, (немецкая философия) спасла нашу молодежь от холодного скептицизма французской философии и удалила ее от упоительных и вредных мечтаний, которые имели столь ужасное влияние на лучший цвет предшествовавшего поколения». Больше того, в литературных кругах романтическое стали называть «немецким» — в противоположность классицистическому художественному стандарту, «французскому.
Кстати, сам Пушкин называл себя в ранний период романтиком.
Но был ли Пушкин когда либо романтиком? Пушкин в юности очень любил Байрона, в котором правда, позднее, несколько разочаровался. Больше того, известно, что и самого Пушкина современники часто сравнивали с Байроном, называли его русским Байроном . Но как точно заметил советский философ и литературовед М. Лифшиц, Байрон был отрицателем (ибо его лирический гений отрицал все ему внешнее , во имя утверждения своего субъективно- поэтического мира ), что никогда не скажешь о Пушкине.
Пушкин никогда не был отрицателем, ибо любил Божий мир, как божье творенье , и не нуждался в том, что бы во имя своего придуманного мира - отрицать мир реальный и действительный, при этом не в урон ни своей поэтике, ни миру своего воображения . Как заметил М. Лифшиц, Пушкин отделил красоту предмета от красоты изображения, показал, что истинный художник может извлечь поэзию из обыкновенной человеческой жизни.
От классицизма Пушкин поднимался к романтизму, а от романтизма к реализму.
Как не менее глубоко заметил Михаил Лифшиц, сравнивающий эпическое и драматическое наследие Пушкина , ( например, его Бориса Годунова, или Маленькие Трагедии) с Шекспиром, Пушкин свободнее Шекспира, объясняя, или мотивируя свою точку зрения тем, что над Пушкиным не довлеет ни история, ни ее сюжет. У Пушкина есть то, что не было и не могло быть у Шекспира, историческая дистанция по отношению к прошлому., к его преданию, или мифу.
Интересно и то, в России был только один Пушкин.
А в Англии , наверное было два Пушкина, это Джефри Чосер , (первый поэт в 14 веке, пишущий на народном английском, а не на латыни) , и конечно же, Уильям Шекспир. Правда, зато, можно сказать что в русском Пушкине будто бы ужились Чосер и Шекспир. В связи с этим замечанием, конечно невозможно не коснуться и революции в области языка от Пушкина.
А именно – «онароднивания» Пушкиным русской речи.
Может быть, мало кто уже помнит, но Пушкина некоторые критики называли нигилистом , из-за того, что Пушкин по мнению последних – принизил строй поэтического языка – живописуя слишком обыденные сцены, как и употребляя чисто народные выражения. Пушкин крестьянку мог спокойно назвать девой, или барыней, а аристократку – чуть ли не девчонкой.
На самом деле , тема народного языка тема не простая.
С одной стороны, Пушкин преодолевал классицизм, из-за его искусственного, часто условного языка , которым невозможно было ни описать , ни выразить нечто жизненное, и поначалу преодолевал классицизм как романтик, до своего условно говоря реалистического периода в более зрелый период . Тема народного языка , как показал М. Лифшиц была в России невозможна без острой темы отмены крепостного права.
Что на самом деле в ту пору происходило?
В пушкинские времена многие барины стремились говорить с крестьянами на их народном языке, что связано было с тем, что и сами барины, как и шире говоря дворяне, ощущали себя точно такими же крепостными дворянами, как их крепостные крестьяне. Но никому не приходило в голову из крестьянского народного и живого языка создавать язык поэтический, кроме как Пушкину из-за чего поэзию Пушкина часто не принимали и даже отвергали. Но и в самой игре языковыми планами Пушкина участвовала знаменитая пушкинская ирония. Пушкинская ирония будто бы связывала два класса, два начала жизни и культуры.
И может быть, последнее в этом очерке, чего я коснусь.
Правда ли, то, что в отличие от Пушкина, Лермонтов куда ближе к Достоевскому и Толстому, что проживи Лермонтов еще хоть десяток лет, русская литература уже не нуждалась бы ни в Достоевском, ни в Толстом? Услышал недавно эту точку зрения, (кажется, когда то высказанную Львом Толстым) в утренней передаче по Радио Спутник. Точка зрения эффектная , но все -таки, несколько наивная и неверная. Лермонтов, как и его Печорин - носитель романтического, байронического сознания , что точно не отнесешь ни к Достоевскому, ни к Толстому.
Лермонтов и погиб молодым, потому, что романтическая эпоха кончилась.
Лермонтов это романтик после романтизма, поздний романтик... На один из главных вопросов романтизма, может ли человек быть демоном, и при этом оставаться привлекательным, а не превращаться в отталкивающее чудовище , Лермонтов как романтик отвечает положительно , да может, (вот вам Печорин, или Демон в качестве примера. )
У Достоевского же, герой продолжающий традицию Печорина, выросший из его жизненно -литературной родословной, как и из его духовной генеалогии, это Ставрогин. И Ставрогин, как мы понимаем, темен и отвратителен, даже не смотря на то, что он умен и одарен .
Ставрогин может вызывать интерес, но не симпатию .
Хотя, Федор Достоевский по сути ответил уже в Преступлении и наказании на этот вопрос отрицательно. Да и Пушкин отвечал на этот вопрос отрицательно, вспомним его Цыган, с героем Алеко, или почти все пушкинские Маленькие Трагедии.
Если кто ближе к Достоевскому, это конечно же, Пушкин.
