#время_историй
(продолжение)
Между собою герои шептались так:
Эта чета любому была дорога...
Вот показался главный дворцовый дарга.
Тридцать и пять жеребцов он в арбу запряг,
Толстыми бочками он уставил арбу.
Выехал к берегу быстрой, бурной реки,
Чтобы набрать арзы и начать гульбу.
Там, где текли потоки одной араки, -
Перегонять их в арзу давал он приказ,
И перегонкой этой заведовал он,
Бочки легко наполнялись арзой, и не раз
Браги хмельной из каждой отведывал он.
Вот, золотые затычки заткнув наугад,
Он к бумбулве нойона поехал назад.
Так, под хмельком, всю дорогу ехал дарга,
И пред глазами мелькали поймы, луга.
Вот он подъехал к башне владыки страны,
Разом к тележке бросились беков сыны
И подхватили бочонки и понесли
К башне, где ждали барсы нетленной земли.
Было немало носильщиков богатырей,
Дальше порога все ж донести не смогли
Бочки с питьем: тяжела хмельная арза!
Остановились богатыри у дверей,
Глядя в недоуменье друг другу в глаза:
У силачей, оказалось, силы и нет!
Но в это время к беднягам направил шаг
Воин, достигший пятнадцати шумных лет.
Это - Санал, прославленный в ханстве смельчак.
И наковальне подобный крепкий шишак
Быстро надвинул Санал на правый висок,
Поднял бочок, что был широк и высок,
И, рассмеявшись, в башню понес его.
Даже коленом не поддержав его,
Сразу понес к властелину держав его.
Грозных богатырей началось торжество.
Тут виночерпии, Менген Герел - исполин,
В бочку с арзой опустил огромный кувшин.
Чаши певцов наполнил он в первый черед.
Звались певцы, услаждавшие свой народ:
Звонкий, семигодовалый Дуун Герел, -
Блеск серебра в песнопеньях его горел.
Нежный, пятигодовалый Тангсан Герел, -
Каждый напев его жаром любви горел.
Круглые исполинские чаши певцов
Восемьдесят не могло бы поднять бойцов,
Но сладкопевцы чаши свои без труда
Только двумя перстами держали всегда!
Первое слово песни хвалебной воздав
Джангру, владыке семидесяти держав,
Дети проделали песенных пять кругов.
И когда, как плоды, покрылись росой
Жаркие, желтые лбы хмельных смельчаков,
Жажду свою утолявших черной арзой,
Снова проделали песенных пять кругов.
Слева сидящих богатырей полукруг
Славу нойону и храбрым сынам воздал.
Справа сидящих богатырей полукруг
Честь Аранзалу и всем скакунам воздал.
Превознесли и ханшу-супругу бойцы,
Крепкую клятву дали друг другу бойцы:
"Жизни свои острию копья предадим,
Страсти свои державе родной посвятим;
Да отрешимся от зависти, от похвальбы,
От затаенной вражды, от измен, от алчбы;
Груди свои обнажим, и вынем сердца,
И за народ отдадим свою кровь до конца;
Верными Джангру, едиными будем вовек
И на земле будем жить, как один человек;
Да никогда богатырь не кинется вспять,
Вражью завидев неисчислимую рать;
И да не будет коня у него, чтоб не мог
Вихрем взлететь на самый высокий отрог;
Да никогда никому бы страшна не была
Сила железа, каленного добела;
И да не будет страшна никому никогда -
Рассвирепевшего океана вода;
И да не сыщется никогда силача,
Что убоялся бы ледяного меча;
И да пребудем бойцами правдивыми мы,
И да пребудем всегда справедливыми мы;
Да не содеем поступка другому во вред;
Трех избежим чудовищ, трех страшных бед:
Выполним клятву, чтоб совершенства достичь,
Высшего светлого круга блаженства достичь!"
Так повторяли, полны отваги святой,
Заповеди великой присяги святой.
Так пировали семьдесят ханов Богдо.
И тридцать пять стальных великанов Богдо.
От изобилья арзы и дыханья весны
Сваливались исполины в темные сны,
Спали тогда, не на ложах покоясь, они:
Друг другу на ноги головы положив,
Образовали железный пояс они.
День засыпал, могучие веки смежив,
Благостный вечер уже по земле шагал.
Прекрасноликая ханша Ага Шавдал
Тысячеструнные в нежные руки свои
Гусли взяла о восьмидесяти ладах.
Желтые гусли собрали звуки свои,
И зазвенели на нижних семи ладах
Звонкие шастры - сказанья древней поры.
Славный владелец тысячезубой горы,
Самый прекрасный воин вселенной Мингйан,
Свет и краса державы нетленной - Мингйан
Следовал гуслям серебряным юных певцов,
На золотой дуде повторяя лады,
Словно ручьи, что сливаются с разных концов,
Пение гуслей с пеньем сливалось дуды.
Голосом, смешанным с пламенем и грозой,
Хонгор им подпевал, насытясь арзой.
Звонкий, семигодовалый Дуун Герел,
Нежный, пятигодовалый Тангсан Герел
Дюжины дивноголосых певцов во главе
Славили мир в своей золотой бумбулве.
Желтое солнце верхи деревьев зажгло,
Желтое солнце мира над миром взошло.
Джангар проснулся под пенье и говор тогда.
И быстроногий дебелый повар тогда
Сочные, жаркие блюда поднес ему.
Но равнодушен был властелин ко всему,
Ни к одному не притронулся блюду Богдо!
Этот нойон, прославленный всюду Богдо,
Видно, давал отстояться думам своим.
Всех поразил он видом угрюмым своим!
Так обратился к владыке Алтан Цеджи,
Мудрый провидец великий Алтан Цеджи,
Правых бойцов возглавляющий полукруг:
"Джангар Богдо! Что с вами случилось вдруг?
Враг ополчился могучий на ваш народ?
Или большой предстоит и трудный поход?
Или предатель таит измену в тиши?
Так осчастливьте, Богдо, наградою нас,
С нами скорей поделитесь, радуя нас,
Мудрыми думами вашей белой души!"
Но властелина остался сомкнутым рот.
Храбрый Джилган тогда выступает вперед:
"О мой нойон, мой Джангар, мой брат, мой герой,
Выситесь вы над миром Сумеру-горой,
Сумеречны почему вы ныне, Богдо?
И почему в таком вы унынье, Богдо?
Может быть, месяцеликая ваша жена,
Дочь Зандан-хана, недугом поражена?
Будда свидетель: верные воины мы,
Будем ли наконец удостоены мы
Знать о причине вашей тревоги, нойон?"
Вновь ничего не ответил строгий нойон.
"Так и быть, повиновенье нарушу я, -
Молвил Джилган, - а продолжу, не струшу я!
Что доложу я вам, слушайте, не дыша,
И да пристыжена будет ваша душа.
Джангар! Хитрыми ханами Желтой реки
Некогда - помните - вызван был я на спор.
Суд оправдал меня клевете вопреки.
Был мне, Богдо, наградою ваш приговор:
"Выполню я тридцать три пожеланья твои,
И тридцать три я прощу злодеянья твои!"
Был бедняком - не просил я как будто у вас.
Был сиротой - не искал я приюта у вас.
С просьбой теперь обращаюсь к вам в первый раз:
Всех осчастливьте, Богдо, наградою пас,
С нами скорей поделитесь, радуя нас,
Мудрыми думами вашей белой души!"
Джангар Богдо ничего не ответил опять.
Крикнул тогда Джилгап в напряженной тиши:
"Что же, ты славою вздумал всех запугать?
Так мы за Хонгром славным, великим пойдем!
Что же, ты вздумал всех красотой запугать?
Так за Мингйаном прекрасноликим пойдем!
Если ты силою вздумал всех запугать, -
Кто же сильнее Савра стального, скажи?
Если ты мудростью вздумал всех запугать, -
Кто же умнее провидца Алтана Цеджи?
Барсов таких немало на свете, как ты.
Все мы такие же ханские дети, как ты!"
С этим горячий Джилган покинул вождя,
Вышел из башни, вслед за собой уводя
Семьдесят ханов и тридцать пять силачей.
Молвил великий нойон, не подняв очей:
"Рыжего моего приготовь, коневод!"
По луговой мураве скакун Аранзал
Бегал, играя, у холода чистых вод.
Там коневод недоуздком его привязал
К дереву, что сиротой росло вдалеке.
Так Аранзала на нежном красном песке
Три недели подряд коневод продержал...
Был наконец к походу готов Аранзал.
Если же спрошено будет теперь: из чего
Так заключаем? - ответствуем: "Прежде всего
Жир, отложившийся на животе скакуна,
Был к пузырю мочевому подтянут сполна;
Стала, как заячья, мягкой и нежной спина;
Конь подтянулся от головы до хвоста;
Стала величественной головы красота;
Стала траве-неувяде подобна сейчас
Челка, достигшая зорких, прекрасных глаз;
В гладком крестце собрал красоту свою;
В круглых глазах собрал остроту свою;
В стройных ногах собрал быстроту свою;
Опередить быстролетных птиц он бы мог,
Ожеребить семьсот кобылиц он бы мог!"
Вот он оседлан уже по законам страны.
В блеске предстал Аранзал пред нойоном страны,
Вышел из башни своей в это время нойон.
Ногу вдевает в левое стремя нойон, -
К небу подпрыгнул скакун с подъятым хвостом
И опустился на прежнее место потом,
Голову спрятал под грудь, понесся вперед.
Ловкого всадника - Джангра - страх не берет,
Джангар понесся, грозный, как целая рать.
Острая пика могла бы до неба достать.
Берегом Сладкого моря помчался нойон.
К башне могучего Хонгра подъехал он.
"Здесь ли ты, Хонгор?" Хонгор услышал тогда.
"Здесь!" - он ответил и к Джангру вышел тогда.
Молвил Богдо: "Неведомо мне до поры,
Где же пролиться крови моей суждено!
Хонгор, не знаю, на скате какой горы
Высохнуть горстке моих костей суждено!
Хонгор, не знаю, ада какого на дно
Быстрой душе моей опуститься дано!
Хонгор мой, управляй же нашей страной,
Хонгор мой, укрепляй же наш край родной!"
И распростился нойон, как будто навек
Бумбу покинул. Помчался во весь опор
И переправился через семьдесят рек,
Бывших ему неизвестными до сих пор;
Видит нойон: с Алтаном Цеджи во главе,
Справа сидевшие в золотой бумбулве,
Скачут семнадцать бойцов навстречу ему.
Старый Цеджи обратился с речью к нему:
"Остановитесь на миг, великий нойон!
Выслушайте меня, луноликий нойон!
Вздоха надменных уст вы пожалели мне,
Вот почему, во-первых, обижен я.
И подчиниться вы повелели мне
Хонгру, мне равному, - вами унижен я, -
Вот почему, во-вторых, обижен я.
В-третьих, - когда не нужна вам, в расцвете дней,
Бумбы страна, то и я не нуждаюсь в ней!"
"Что ж, пребывайте в счастье", - владыка сказал.
И поскакал восхода правей Аранзал.
Мчался куда - неизвестно, во весь опор,
Ветра быстрее был Аранзала бег.
И, переправившись через семьдесят рек,
Бывших ему неизвестными до сих пор,
Джангар увидел: с Гозаном Гюмбе во главе,
Слева сидевшие в золотой бумбулве,
Скачут семнадцать бойцов навстречу ему.
Смелый Гюмбе обратился с речью к нему:
"Остановитесь на миг, великий нойон!
Выслушайте мепя, луноликий нойон!
Вздоха надменных уст вы пожалели мне,
Вот почему, во-первых, обижен я.
И подчиниться вы повелели мне
Хонгру, мне равному, - вами унижен я, -
Вот почему, во-вторых, обижен я,
В-третьих, - когда не нужна вам, в расцвете дней
Бумбы страна, то и я не нуждаюсь в ней!"
"В счастье пребудьте", - нойон отвечал тогда.
Перевалив через гору Гандиг-Алтай,
Он поскакал на восток, неизвестно куда -
Травки повыше, пониже пернатых стай.
