Русский язык богат своими суффиксами, с помощью которых образуются слова с самыми разными оттенками значений. Иногда даже сами носители русского языка затрудняются определить, как меняет корневой смысл тот или иной суффикс. Но так или иначе, чтобы выделять суффикс как морфему, необходима его повторяемость: он должен регулярно встречаться в словах, образованных по одной модели. Как правило, так и происходит, но бывают исключения. Суффиксы, встречающиеся только в одном слове, называются унификсы.
Например, считается, что суффикс –алей встречается только в одном слове: дуралей. Или не в одном? Разве в слове бармалей мы видим не его же? Кто-то, наверное, тут же возразит, что Бармалея придумал Чуковский, а до него и слова-то такого в русском языке не существовало. Но всезнающий Интернет считает иначе. Пишут, что Корней Иванович Чуковский придумал одного из главных злодеев детской литературы на Бармалеевой улице Санкт-Петербурга, которая находится в Петроградском районе и проходит от Большой Пушкарской улицы до Чкаловского и Левашовского проспектов.
Пишут, что в 20-х годах XX века Чуковский вместе со своим приятелем художником Мстиславом Добужинским прогуливались по городу, и случайно забрели на эту улицу, название которой их удивило. Про купца Бармалеева приятели не знали, и Чуковский тут же придумал собственное объяснение диковинного слова.
«Я стал соображать. У какой-нибудь из императриц XVIII века мог быть лекарь или парфюмер, англичанин либо шотландец. Он мог носить фамилию Бромлей: там Бромлеи – не редкость. На этой маленькой улице у него мог стоять дом. Улицу могли назвать Бромлеевой, а потом, когда фамилия забылась, переделать и в Бармалееву: так лучше по-русски звучит», – передает размышления Чуковского писатель Лев Успенский.
Однако Добужинскому такой вариант показался пресным. «Неправда! Я знаю, кто был Бармалей. Он был страшный разбойник. Вот как он выглядел», – заявил художник, и тут же, в своем этюднике набросал свирепого, бородатого и усатого злодея. Этот диалог на Бармалеевой улице и стал моментом появления на свет злобного Бармалея.
Но нас в данном случае интересует происхождение названия улицы: кто такой был Бармалей, в честь которого она получила свое название. Впервые такая улица на картах города появилась в 1798 году. Одна из самых распространенных версий гласит, что Бармалей это искаженный вариант тюркско-мусульманского имени Байрам-Али. С учетом того, что с самого основания Петербурга в районе нынешней Петроградской стороны существовала Татарская слобода, и здесь массово селились татары, как купцы, так и ремесленники, гипотеза имеет право на существование. Считается, что свои склады во времена Екатерины II здесь держал некий купец Бармалеев. И, возможно, он был потомком тех самых первых татарских поселенцев, одного из которых звали Байрам-Али.
Но есть и иное толкование. В словаре Владимира Даля есть слово барма, которое означало человека, говорящего неясно и непонятно, бормотуна (вспоминаются знаменитые Барма и Постник, создатели московского собора Василия Блаженного). А в диалекте поморов, которые также активно участвовали в строительстве Петербурга, существовало слово бармолить с аналогичным значением. Человек с такими особенностями речи мог получить прозвище, которое осталось его потомкам по наследству в качестве фамилии.
По другой версии улица названа в честь прапорщика полиции Андрея Ивановича Бармалеева, который жил здесь с супругой и детьми. И запись об этом сохранилась в адресных книгах того времени. Позже его дом перешел к сыну, Тихону Бармалееву, а вообще семья Бармалеевых упоминается в адресных книгах вплоть до первой половины XIX века.
Нам это не очень важно, нас интересует происхождение слова бармалей. Может быть, оно сложилось по той же модели, что слово дуралей, с помощью суффикса –алей (–лей)? Предположение о существовании такой модели укрепляют и другие примеры. Так, было прозвище Худолей, которое сохранилось в фамилиях Худолей, Худолеев. Оно восходит к прилагательному худой, которое в старину имело значение не только «тощий», но и «плохой, негодный, дурной, больной». В Толковом словаре живого великорусского языка В.И. Даля слово худоба определяется как «калечество, безобразие». Вполне вероятно, что прозвище Худолей давалось больному человеку, калеке. Худой также имело значения «неладный, негодный, плохой, дурной, нехороший». В силу каких угодно недостатков соплеменники могли прозвать человека Худолеем. Нам, опять же, важен лишь редкий суффикс –лей, образующий прозвища.
Не исключено, что тот же суффикс мы видим в прозвищах Малей и Рылей, от которых произошли известные фамилии Малеев и Рылеев. Наиболее вероятно, что фамилия Малеев произошла от патронима, образованного от неканонического прозвища Малей. В старину детям часто давали прозвища со значением «маленький» – Малой, Малец, Малый и другие. Такие прозвища могли сохраниться и в зрелом возрасте, например, если человек был невысок ростом или в силу устойчивости прозвища (по привычке).
Прозвище Рылей, возможно имело значение «широколицый», во всяком случае, оно происходит от слова рыло. Ранняя документация: Василий Федоров Рылеев – 1547 г., со второй половины того же столетия – дворянская семья, из которой позже вышел декабрист К.Ф. Рылеев (1795-1825). Родственные фамилии Рылов, Рыленков, от прозвища Рыло. В «Ономастиконе» Веселовского есть Рыло, холоп, 1495 г., Новгород; Вассиан Рыло, епископ; Иван Михайлович Ряса Рылов, середина XV в., Бежецк; Федор Рылов, конюшенный дьяк царя Ивана.
Вполне может статься, здесь та же модель, и тот же суффикс –лей, который из-за наложения на корень с конечным –л- имеет вид –ей. Очевидно, что суффикс –лей образовывал прозвища по какому-то характерному признаку. Тогда дуралей, бармалей, худолей, рылей, малей все встают в один словообразовательный ряд, а забытый суффикс теперь считается унификсом.