Признаюсь, вторую неделю хожу с обрывками этого текста в голове и все никак не решусь сесть за его написание. А огрызки текста-то множатся, сами между собой разговаривают, спорят и даже ругаются, если еще неделю с этим гулом в голове похожу, боюсь, у них там, у обрывков текста-то, до драки дойдет, а то и до локального венного конфликта. Так что пора все же от них избавляться, то есть, переносить на белые листы Ворда, собирать в единый текст, а то и в несколько – есть такая опасность. Иначе можно и до психушки эту работу дооттягивать. Сразу скажу, в замысле этого текста есть несколько весьма принципиальных разделов, которые, вроде бы, непосредственно ни к делу, ни даже к теме не относятся, но без развернутых объяснений этих разделов вообще ничего толком написать не удастся. Так что о возможности не уложиться в один текст – это я не шучу.
Но начать-то все же требуется с главного – с информационного повода. Великому российскому барду, поэту и вообще литератору Булату Окуджаве стукнуло нынче ровнехонько 100 лет. Причем именно в День Победы, что тоже символично. Так что ставим фото, и начинаем разбираться медленно и вдумчиво с этим информационным поводом.
Я же понимаю, что в сегодняшнем дне имя Окуджавы для очень многих звучит не просто неоднозначно, не мало тех, кто и вовсе это имя уже где-то в одном ряду с Гитлером и Бен-Ладеном у себя поставил. Причем, сейчас такое время, когда люди друг друга чаще всего не слышат, никакие аргументы не воспринимаются и не рассматриваются. Так практически всегда бывает, когда… Нет, тогда уж лучше прямо цитатой, все равно же она напрашивается:
В года разлук, в года смятений,
Когда свинцовые дожди
Лупили так по нашим спинам,
Что снисхождения не жди…
Года разлук, года смятений – это время веры, а не логики, а в вопросах веры, будь то вера религиозная или вера социальная даже с единоверцами дискутировать опасно, о вере лучше не спорить вовсе. Что толку говорить о том, что Басаев, о котором зачем-то лестно отозвался Окуджава в том злополучном интервью, в те времена еще не был террористом, вызывающим ненависть у любого нормального человека, это был простой, хотя и весьма удачливый полевой командир, да уже враг, но еще не лишившийся ни чести, ни совести, ни в принципе человеческого облика. Человек слепой веры просто убежден, что кто-кто, а уж он-то и за 8 лет до первого теракта прекрасно знал, что теракты неминуемы, знал, кто там будет главным злодеем, и, главное, верит в то, что не только он, а и буквально все уже об этом знали. Поэтому, проще ничего не объяснять про разницы во временах, а сказать – я тоже возмущен тем интервью, тем более, что это правда. Расхождения с человеком такой слепой веры у нас начинаются в другом месте – а что теперь с этим делать.
И вот тут стоит отвлечься на первый из разделов, как бы напрямую не связанных с темой и именем Окуджавы, но без которого ничего не объяснишь. Но по традиции канала Бард-Дзен перед таким отвлечением стоит поиграть песню. А давайте-ка сразу радикально поиграем то, что разрушает основы слепой веры, благо есть же у Булата Шалвовича такие вещи. И поставлю я это лучше не в авторском исполнении, а именно в виде фрагмента из фильма, для которого это и было написано.
Ну вот, собственно, и отвлечение первое – психологическое, почти научное. По смыслу точно научное, а по способу изложения обычное блогерское:
Этой темой занимается социопсихология, поскольку связано это не с отдельной личностью напрямую, а с её развитием в качестве члена общества. И касается это музыкального и вообще культурного фона, на котором происходит формирование личности. Социопсихологи убеждены, что культурный фон детства и юности не просто важный фактор формирования человека, это такая часть личности, которая дальше уже до самой смерти не меняется. Причем, не важно, как вы в детстве относились к тому, что окружало вас в этом смысле, даже те стихи и песни, что вы возненавидели в свое время или просто невзлюбили, ампутировать из вашей души невозможно. Вы можете не вспоминать это все, но стоит этому зазвучать где-то случайно и ваша эмоциональная реакция тут как тут. Какую-нибудь Москву Майскую Соловьева-Седого вы можете не слышать десятилетиями, но наткнетесь случайно, и окажется, что помните едва не все слова и в нотах тоже не путаетесь. Удалить из вас Москву Майскую намного сложнее, чем удалить больной зуб или аппендицит, а потенциальные последствия такой хирургии и вовсе не понятны. Некоторые допускают, что последствия могут стать летальными. А ведь бесила же песенка, когда звучала из каждого утюга. Что уж говорить, если ампутации подлежит что-то вроде песни Окуджавы из Белорусского вокзала! Это ведь не просто песня из фона, вы, возможно, в свое время и слезу уронили вместе с героями фильма, и Родину полюбили сильнее и больнее под нее. А как представить себе главный праздник наш – 9 мая без нее? Это ампутации не подлежит, это уже ваш родной орган, и без него вы однозначно заболеете. Хотя бы душой. Да и технологии по удалению следов вашего детского и юношеского культурного фона пока, слава Богу, не придумано.
Это пример, скажем так, очень лобовой. Просто потому, что понятен и известен буквально всем. Людям, формировавшимся в фоне авторской песни куда труднее представить ампутацию из собственной души других песен Окуджавы. Просто потому, что они-то, как выяснилось с возрастом, еще и ценностный ряд личный создали. Для меня, например, такой песней в свое время стала Молитва Франсуа Вийона. Я бы точно не стал бы тем, чем стал, не случись со мной в юности этой песни.
Обратите внимание, строками
Каину дай раскаяние
И не забудь про меня
я ни на кого не давлю, прощать не призываю, забывать обиды тоже. Я только о том, что такой буквально космический взгляд на действительность, в моей юности мне было взять больше не у кого. И вне зависимости от того, прощаю ли я сам Окуджаву или нет за его высказывание, за эти стихи… Да нет, за эту молитву, которой он меня-несмышленыша тогда научил, я ему по гроб благодарен и обязан. А если бы был очень верующим, то знал бы, что и после гроба тоже буду благодарен и обязан. Что от меня останется, если из меня вынуть вот эту молитву? Подозреваю, что ничего не останется. Во всяком случае этот канал никогда бы не появился на свет – это бесспорно. А ведь этот канал – одна из всего-то пары-тройки ценностей, которыми я еще живу, из-за которых по-настоящему хочу жить дальше.
Я понимаю, что есть на свете очень много людей, на которых так ни стихи, ни песни не действуют. Но, во-первых, таких как я тоже не мало, а во-вторых, подобная поэзия, созданная не для веселья, отдыха или развлечения – это вообще-то богатство страны. И вот в этом месте уже пора поговорить об образе победы грядущей. Думаю, не только в моей голове живет схожий образ. Вот только еще песенку поставлю как раз о богатстве народа, если не мелочиться и не мельчить.
Справедливей, милосерднее и праведней она – душа, то есть наша. Можно сотни книг перечитать, сотни диссертаций защитить в поисках главных слов, на которых стоит и стоять будет русская цивилизация, а точнее этих трех едва ли сыщется. И это, если вернуться к метафоре с ампутацией творчества Окуджавы, может оказаться роковым для всей России. Убери эти три слова и русский перестает быть русским. Вот ведь какая штука-то.
А если об образе победы, то я в этом отвлечении, без которого опять же ничего никому не объяснишь, хочу сперва пару слов о самом большом своем страхе: мы русские такие люди эмоциональные и порывистые, что пару-тройку раз уже ухитрялись выплескивать из своих культурных корыт вместе с грязной водой и детей своих. Потом десятилетиями восстанавливали выброшенное сгоряча большими трудами. И, кстати, все это в основном именно культурных ниш касалось, поскольку и образование – тоже ведь имеет к этому отношение, и религия. Сейчас вот дружным хором, причем исключительно патриотическим хором народ требует выплеснуть Окуджаву, выплеснуть Никитиных еще. Хорошо хоть многие из хора просто не в курсе, какие там еще есть большие имена у нас, и как они тоже на скандал нарывались. Иной раз крамольная мысль приходит, особенно если под утро в полусне, так приходит, что бывало подскочишь в холодном поту от ужаса – многим же великим повезло вовремя умереть. Они же тоже были людьми с очень разнообразными взглядами на нашу действительность. Но вот умерли вовремя, и к ним с почтением, а поживи они еще десяток лет, сейчас бы, глядишь, тоже были бы кандидатами на выплескивание с грязной водой. А это – та же ампутация, детали и негативы которой я вам уже описал. Скажем великие барды Дулов или Ланцберг всю жизнь ведь прожили под недреманным оком спецслужб, и заслужено их житие вызывало такой пристальный интерес. Угадайте, не посчастливилось бы им умереть до всех этих годов разлук, годов смятений, где бы они были сейчас. Да как раз в том же корыте с грязной водой, которое уже раскачивают с молодецкой удалью ура-патриоты.
В этой части много еще о чем стоит сказать, поскольку у образа победы не только же страхи есть, но еще и положительные, и даже радикальные черты. О них можно говорить даже весело и с шутками-прибаутками. Так что я тут песню поставлю из любимых от юбиляра, а дальше можно и пошутить на тему.
Ну это для некоторой разрядки песня. У Булата Шалвовича маловато писалось веселых песен, а настроить вас на некоторую парадоксальную шутливость стоит. Да и песенка-то откровенно хороша, что уж. А в исполнении Песен нашего века, еще и бодрит невероятно.
Так вот, мне-то кажется, что победа уже не за горами, а одно из непременных условий победы – это сладкое слово репарации. Но, судя по тому, что экономическую войну мы, похоже, уже выиграли, их валюты для стоящих репараций не годятся. На сегодня еще туда-сюда, завтра точно не сгодятся. Уж простите, что не в свою тему шагаю, но я только чуть-чуть, совсем краешком – на днях выяснилось, что мы у британцев незаметно умыкнули около половины рынка морских страхований, в котором они со времен Шекспира были монополистами. И тенденция такая нехорошая для них, что при такой динамике отъема рынка, у них уже к концу этого года может и четверти не остаться, эту денежную радость уже никакими финансовыми репарациями не подсластить – и так очень хорошо. Ну а США, это каждый знает, со дня на день ждут дефолта, поскольку тридцать четыре триллиона – это такая сумма, которую даже просто цифрой никто не решается записать, сразу дрожь в коленках, а уж в виде банкнот это представить не хватит фантазии ни у кого, как не хватает фантазии представить, что кто-то когда-то это кому-то собирается отдавать.
Так вот, бросая чужую территорию, сразу предлагаю задуматься о репарациях в авторских правах. Классная же валюта! Согласитесь, нам бы у англичан вместо стремительно дешевеющего фунта Шекспира с Битлами забрать – вот это бы да! Я бы, конечно, еще бы к Бернару Шоу и Герберту Уэллсу присмотрелся, но и Шекспир с The Beatles отличнейшая компенсация. Главное, что неожиданная и очень унизительная. Ну а у штатов можно прицениться к Элвису, например. Гершвина и так заберем, он же одессит, в конце концов, но что-нибудь из классического черного джаза обязательно нужно тоже потребовать. Кем они там, кроме Элвиса особо гордятся? Дюком Эллингтоном, Эллой Фицджеральд да Луи Армстронгом? Вполне подойдут, значит. А с Европой можно и по классике – с французами художниками, с итальянцами оперой, у немцев стоит Гете с Гейне отобрать, короче с миру по нитке, глядишь – полные культурные закрома. Интересно будет на поляков без Шопена посмотреть.
Я это к чему тут фантастику развел – сами понимаете, при таких репарациях, уж кого-кого, а Булата Шалвовича никому отдавать нельзя. Путь нам поет. Даже если голосами современных исполнителей.
Ну и полусерьезно о том, чем у культурных и образованных людей в таких сложных ситуациях сердце успокаивается. Мы же договорились где-то повыше, что прощать я никого пока не призываю, а потом договорились, что ампутировать смертельно опасно. А сейчас вот прикинули, что еще и экономически не целесообразно. Что же делать? А все просто – если вы не в курсе, среди больших художников, поэтов и других артистов безупречных личностей исчезающе мало. Вас, дорогие люди веры, обидел человек Окуджава, да и то, малюсенькой последней частью своей жизни, но скажите, обидел ли вас хоть чем-то поэт и бард Окуджава? Даже не так, попробуйте вспомнить хотя бы одну строку, один образ поэтический, который вам было больно или стыдно слышать или читать. Подозреваю, что даже залезши в полное собрание сочинений, ничего такого вы там не найдете. Все высокого качества, все первой свежести, и все легко сочетается с вашими собственными убеждениями. Ну а эстетические несоответствия – это уже дело вкуса, о вкусах, как и о вере не спорят.
Давайте разбавим этот разговор любимой классикой, тем паче, это пример как раз такого культурного фона, который – реально часть нашей души, не сказать уже нашего организма. Не ампутируемый орган. Я о полонезе «Прощание с Родиной» Михала Огинского. Любите эту вещь? Знаете наизусть? Но вы же при этом в курсе, что князь Огинский был законченным русофобом, как сейчас говорят, и прощаться с ридной Польшей из Венеции ему пришлось потому, что на Родине (к тому времени, кстати, уже ставшей провинцией Российской империи) ему бы за госизмену и участие в вооруженном восстании что-нибудь непременно бы открутили, если бы попался. Вот и тосковал так красиво в изгнании. Что примечательно, полонез этот был чрезвычайно популярен в России, несмотря на реальный срок, светивший автору. А потом автора и вовсе простили, и даже дали какую-то государственную должность, так что его Прощание с Родиной фатальным не стало. Побывал он на Родине еще не раз. Тут вот что интересно – Окуджава только что-то не то сказал, какому-то иностранному изданию в интервью, его уже 30 лет простить никто не может, пан Михал на свой кошт собрал войско, вынул саблю вострую и давай с русскими воевать, а его не просто простили, но и облагодетельствовали в итоге. Неувязочка какая-то. Но музыка реально божественная. Исполнение, правда, немного забавное у Писняров, все же это чисто инструментальная вещь в оригинале, а у Писняров чисто вокальная. Но для разнообразия – самое то на белорусской мове.
Собственно, с этим делом как у Вельюрова в Покровских воротах – А кто не пьет? Покажи! Не буду впадать в экскурс по гнусным характерам наших великих, но все же Лермонтова, Пушкина и Тургенева можно и упомянуть – те еще были ребята! О Лермонтове, когда его Мартынов на дуэли убил, практически никто не пожалел, а царь, так и вовсе что-то вроде собаке собачья смерть выдал. То есть, как о человеке о Михаиле Юрьевиче кроме бабушки, похоже, никто слезу не уронил, а вот как поэта оплакали всей страной, включая и царя с его неприличной эпитафией.
И тут стоит уже мнение эксперта выдать, многие же не понимают, что поэзия живет сама по себе, а автор сам по себе. Они в разных измерениях даже временных находятся. Я-то думаю, что и само человеческое имя Булата Шалвовича со временем перестанет вызывать негатив. У меня даже есть некоторые объяснения этого явления, но, если затеваться с отвлечениями еще и на это, текст реально нужно будет писать многосерийный. Итак - не стоит отождествлять творчество и художника в принципе. У любого из вас есть свои примеры художников, чье творчество вы цените, а самих глаза бы не видели. Это – один из способов уберечь великого поэта от выплескивания с грязной водой, а российскую культуру от убийственной ампутации. Второй способ – вспомнить, что Булата Шалвовича с нами нет уже почти 30 лет. Никто его идеи про памятник Басаеву не подхватил, тем паче, что через 8 лет после смерти Окуджавы случился Беслан и даже западные русофобы постарались этого людоеда из списка своих доверенных лиц исключить. Думаю, поживи Окуджава еще эти самые 8 лет, и он бы от своих опрометчивых слов отрекся бы.
Ну а третий способ самый верный и надежный – вы там в собственной душе и собственном организме инвентаризацию проведите по теме что у меня тут ампутации Окуджавы не выдержит, какой важный орган. И можете с удивлением обнаружить, что изъять из вас творчество Булата Шалвовича так же невозможно, как и изъять его из любого настоящего барда – это смертельно опасно. И когда убедитесь, останется просто жить, как любому не молодому человеку – ну ладно, ну немного побаливает, но работает же, кровь обогащает кислородом, а душу эмоциями. А уж то, что такая ампутация может оказаться крайне травматичной для всей русской культуры – это и доказывать не нужно, тем паче варианта тут читаем и слушаем, тут не читаем и не слушаем, а тут рыбу заворачивали никто в общественном пространстве даже не озвучивает. И правильно. Тут полумеры не приемлемы, или, как поет один чуть менее талантливый, хотя и куда более патриотичный автор:
Лечить - так лечить, любить - так любить
Гулять - так гулять, стрелять - так стрелять…
Собственно все, на этом внутренний спор, как и спор с внешними оппонентами можно считать законченным. Кто услышал и понял – молодец, ну а остальным, наверное, не стоило и читать, ибо вера в собственную правоту – штука мощная, она только временем и личной практикой ломается, но не часто и не у всех. Ну да это уже и не так важно, когда после трудов праведных наступает легкая ностальгическая грусть. В такие моменты Окуджава становится по-настоящему любимым и незаменимым – без малейшего налета неуместного гражданского пафоса, берущий тебя в теплые убаюкивающие объятия кристально чистой лирики. Слушаешь и понимаешь – этому ни столетие, ни двухсотлетие не страшны, ибо мудрость, теплота и красота вечны.