Роман Чернышевского Н. Г. "Что делать?" — прекрасный образец того, как из скучнейшего литературного нечто можно выудить столько социально-политических тем. Настоящая статья — это продолжение нескольких публикаций:
Сказочка про революцию: роман Чернышевского Н. Г. "Что делать?"
Мистический социализм Чернышевского Н. Г. (феминизм Веры Павловны)
Идея взяться за эту, оказывается, до сих пор многократно издаваемую книгу пришла после того, как автор данной статьи узнал, что у студентов в общеобразовательный курс литературы почему-то включено и это произведение революционного демократа XIX века. Литературными достоинствами роман этот явно не выделяется, его изучению логичнее было бы оказаться в курсе истории или политологии.
Собственно говоря, роман "Что делать?" содержит в себе две утопии: реалистическую и фантастическую. Реалистическую и фантастическую по инструментарию изложения, а не по сути. Реалистическая утопия — это проект организации "новым человеком" Верой Павловной в девичестве Розальской при помощи своего то фиктивного, то фактического мужа "нового человека" Лопухова Дмитрия Сергеевича женских коммун под прикрытием швейных мастерских. Собственно говоря, эти самые швейные мастерские и стали основным источником материальных средств для жизни коммуны. И вот здесь в рассказах про этот проект, который близко воспринял и второй супруг Веры однокашник и друг её первого мужа Кирсанов Александр Матвеевич, разворачивается описание всех преимуществ утопии, ограниченной стенами одной коммуны. И надо сказать, раскрываются эти преимущества в основном с меркантильной стороны. Некоторая мораль во всём этом вроде как должна быть, в знак того Вера, тогда ещё Лопухова, в начале реализации своего проекта прибыль из своей первой мастерской не забирала. Хотя первому своему мужу желание возни с новым бизнесом объясняла стремлением как можно меньше от мужа своего зависеть, в том числе материально. Вот такая странная схема, видимо, в её голове зависимость от супруга сочеталась с гипотетической возможностью упрёков в безделье. Однако, когда дело развернулось так, что свою первую швейную мастерскую Вера Павловна отдала своей подруге Мерцаловой, а сама учредила новую с гораздо большим размахом, с целью лучших барышей они вместе уже завели и магазины в центре Петербурга. Да и сама Вера Павловна вела тогда весьма изнеженный вполне буржуазный образ жизни, и никаких намёков на угрызения совести по этому поводу в тексте романа не видать. Правда, муж её, поскольку он врачует не в советские времена, весьма недурно зарабатывает.
Итак, каковы же аргументы в пользу этого странного заведения — швейных мастерских Веры Павловны Розальской-Лопуховой-Кирсановой? Аргументы эти были высказаны наиболее ясно её вторым мужем Кирсановым А. М. заинтересованным посетителям, свести их можно к трём пунктам: эффект масштаба, дешевизна оптовых покупок и высокая мотивация к труду.
Помещение мастерской составилось из трех квартир, выходящих на одну площадку и обратившихся в одну квартиру, когда пробили двери из одной в другую. Квартиры эти прежде отдавались за 700, 550 и 425 руб. в год, всего за 1675 руб. Но, отдавая все вместе по контракту на 5 лет, хозяин дома согласился уступить их за 1250 руб.
Не факт, конечно, что домовладелец вот так взял да и уступил четверть цены на недвижимость в наём, пусть и не в самом центре тогдашнего Петербурга, но уж точно не на окраине. Поскольку Чернышевский Николай Гаврилович швейных мастерских не организовывал, потому и его Кирсанов А. М. все расчёты ведёт, мягко говоря, весьма приблизительно.
— Доход коммерческого предприятия от продажи товаров, — продолжал Кирсанов, — распадается на три главные части: одна идет на жалованье рабочим; другая — на остальные расходы предприятия: наем помещения, освещение, материалы для работы; третья остается в прибыль хозяину. Положим, выручка разделяется между этими частями так: на жалованье рабочим — половина выручки, на другие расходы — четвертая часть; остальная четверть — прибыль. Это значит, что если рабочие получают 100 руб., то на другие расходы идет 50 руб., у хозяина остается также 50.
Поскольку Вера Павловна и после смены мужа и фамилии продолжила свои социалистические эксперименты, то Александр Матвеевич предложил долю хозяина в выручке присовокупить к жалованью рабочих. Поскольку девушки-работницы живут в том же арендованном помещении, что они априори бережливы на материал аж едва ли не в половину обычного расхода, то муж Веры Павловны скромно прибавил им ещё треть от других расходов. Уже получилось 166 рублей 67 копеек против 100 рублей.
Но они получают еще больше: работая в свою пользу, они трудятся усерднее, потому успешнее, быстрее; положим, когда, при обыкновенном плохом усердии, они успели бы сделать 5 вещей, в нашем примере 5 платьев, они теперь успевают сделать 6, — эта пропорция слишком мала, но положим ее; значит, в то время когда другое предприятие зарабатывает 5 руб., наше зарабатывает 6 руб.
Так получилось ещё 33 рубля 33 копейки прибавки. Итого 200 рублей. Так круто сэкономили и так хорошо поработали, что уже из воздуха начали шить — первоначальная выручка как раз 200 рублей со слов всё того же Кирсанова А. М. (100 + 50 + 50). Все расчёты выглядят вполне логично, если не учитывать, что они основаны на данных то ли списанных с потолка, то ли высосанных из пальца. Но через коллективное потребление у девушек швейной коммуны опять сплошной профит. Правда разница между мелким оптом и розницей по словам Кирсанова А. М. вообще не мыслимая — в 2 раза, но он всё время скромничает и берёт разницу в треть. А выгода при найме жилья с его слов вообще превратилась в соотношение 3570 рублей против 1250 рублей. А если ещё и личные вещи превратить в общие, одежду, обувь, зонты и т. п. Прямо озолотиться можно, изобилие из нищеты при "рациональном подходе".
При таком устройстве жизни они не имеют нужды делать многих расходов, или нужно гораздо меньшее количество вещей, – Верочка приводила вам пример – обувь, платье. Положим, что от этого количество покупаемых вещей сокращается на одну четвертую долю, вместо 4 пар башмаков достаточно 3, или 3 платья носятся столько времени, как носились бы 4, — эта пропорция опять слишком мала.
В бедных больших семьях так примерно и жили, как только не догадались какое богатство у них в руках? Автор статьи может подтвердить, что первое послевоенное десятилетие во многих деревенских семьях дети так и посещали школу по очереди, потому что валенок вместо 3-х пар всего одна, всё это есть в архивных документах, иногда даже и в газеты попадало. Зато обогатиться можно при такой экономии, если верить героям Чернышевского Н. Г., наверное, неимоверно. В одной из предыдущих публикаций о романе "Что делать?" (см. гиперссылки выше) упоминался пример с зонтиками: можно пользоваться даже более дорогими и качественными, если не ходить всем вместе на улицу.
Дешевизна покупки делает, что вещи достаются на одну третью долю сходнее – то есть, положим, за три вещи платится вместо 3 руб. только 2 руб.; но при нашем порядке этими тремя вещами удовлетворяется столько надобностей, сколько при другом удовлетворялось бы не менее, как 4 вещами; это значит, что за свои 200 руб. наши швеи имеют столько вещей, сколько при другом порядке имели бы не менее, как за 300 руб., и что эти вещи при нашем порядке доставляют их жизни столько удобств, сколько при другом доставлялось бы суммою не меньше, как……….. 400 р.
Результаты просто сказочные. И зарплат больших не нужно, и так всего вдоволь. И почему при реальном социализме всегда нищета? Любителям ссылаться на китайский успех: простые китайцы живут в жутких по российским меркам условиях до сих пор. Несмотря на свою вроде бы исключительно прагматическую направленность, швейная мастерская — идеологический проект, то самое "из будущего в настоящее всего лучшего". Поэтому так привела в восторг посетителей социальная сторона дела.
Мы вошли в рабочие комнаты, и девушки, занимавшиеся в них, тоже показались мне одеты, как дочери, сестры, молодые жены этих чиновников: на одних были шелковые платья из простеньких шелковых материй, на других барежевые, кисейные. Лица имели ту мягкость и нежность, которая развивается только от жизни в довольстве. Ты можешь представить, как это все удивляло меня. В рабочих комнатах мы оставались долго. Я тут же познакомилась с некоторыми из девушек; Вера Павловна сказала цель моего посещения; степень их развития была неодинакова; одни говорили уже совершенно языком образованного общества, были знакомы с литературою, как наши барышни, имели порядочные понятия и об истории, и о чужих землях, и обо всем, что составляет обыкновенный круг понятий барышень в нашем обществе; две были даже очень начитаны. Другие, не так давно поступившие в мастерскую, были менее развиты, но все-таки с каждою из них можно было говорить, как с девушкою, уже имеющею некоторое образование. Вообще степень развития соразмерна тому, как давно которая из них живет в мастерской.
Вот вам и утопия в действии: читателям, видимо, надо было приходить в умиление и восторг от того, как жизнь в коммуне благотворно влияет на девушек. Вот только замуж они, видимо, друг за друга должны выходить, иначе же всё расстроится. Весь швейный коммунизм расползётся по швам.
P. S. Всё это вот проходили в советских школах и достаточно подробно. Стоит ли после этого искать каких-то пришельцев-злоумышленников, разваливших Советский Союз?
Про алюминиевые колонны и сны Веры Павловны в продолжении, которое следует...
Традиционное: заходите, читайте, смотрите, ставьте like, если понравилось, делитесь ссылкой в соц. сетях, ну и подписывайтесь на канал.