оглавление канала, часть 1-я
Эмоции на лице подменыша с молниеносной быстротой сменяли одна другую. Сказать, что он просто растерялся – это значит, ничего не сказать. Он хрипло только и сумел выдохнуть:
- Ты…?!
В этом его коротком «ты» было все: и изумление, и страх, и злость, и даже какое-то отчаянье. Словно к зверю, который терпеливо выслеживал свою добычу, и выследив ее, после долгих и тяжких трудов, почти уже ощутил вкус крови несчастной жертвы на своих зубах, вдруг, приходит кто-то, кто говорит, это моя добыча, и забирает ее из-под самого его носа. И даже сейчас, видя, как этот кто-то буквально вытаскивает у тебя из пасти твою добычу, ты не веришь, что это так и происходит. Все эти сравнения были ничтожны, и не передавали всей полноты эмоций, которые испытывал Мормагон в эти минуты. Я очень хорошо могла его понять. Почти тоже самое я почувствовала, когда увидела Мормагона на ступенях крыльца в деревне тем памятным утром, когда все собирались идти в лес, искать потерянных людей. Но ни жалости, ни, тем более, сочувствия, я не испытывала к этому предателю. Только одна ненависть, холодная, спокойная и неотвратимая, как сам Перунов Огонь.
Я не стала тратить времени на разговоры и объяснения. Между нами все уже давно было ясно и понято. Никаких сомнений или недомолвок. Поэтому, я просто ударила скопившейся энергией моей ненависти. Голубое пламя объяло Мормагона и стекло огромными светящимися каплями по кокону его защиты, которую он выставил почти одновременно с моим ударом. Силен был, ох силен… Но я и не рассчитывала, что битва будет простой. Подменыш кинул быстрый взгляд на спящих чудовищ. Кажется, у него мелькнула мысль, разбудить их, чтобы использовать против меня. Случись это, и мне со всеми разом не управиться. Но по его взгляду было понятно, что он сам опасается не справиться с ними. Не смотря на его защиту, я считывала его эмоции довольно легко. Разумеется, защитить тело, еще не означало защитить и душу. Это в случае, если она у кого есть. Но у подменыша на месте, где должна была быть душа, была большая черная дыра. Но эмоции он все же еще не утратил.
Конечно, если бы я не обнаружила себя, то можно было бы попытаться воздействовать на него через его чувства. Но, думаю, это бы не вышло с ним. Он бы довольно быстро ощутил влияние извне. Следующим его намерением, было скрыться за дверью, которая тоже, скорее всего, была под каким-то заклятьем. И, возможно, на какое-то время он даже себя обезопасил, и имел бы время получше сосредоточиться и собраться с силами для отражения моих атак. Но я не позволила ему этого сделать. Коротким движением кистью я захлопнула эту его спасительную щель.
Мормагон облизал внезапно пересохшие губы, и постарался отсрочить свою смерть. Он принялся торопливо говорить:
- Послушай, Варна… Что нам с тобой делить в этом мире? Мы оба – Знающие и здесь, среди этих людишек сможем стать Великими богами!!! Ты, со своими способностями будешь богиней. Тебе будут поклоняться миллионы, у тебя будет здесь безраздельная власть!!! Не глупи… Подумай хорошенько!! Кем ты там была?! Одной из многих… А здесь у тебя будет абсолютное владычество!
Пока он говорил, пытаясь отвлечь меня, в это же время он перебирал пальцами, стараясь соткать заклятие. Я узнала его, он призывал Воду, ту стихию, которой владел в совершенстве. Но и мне нужно было время для призыва силы Огня. Поэтому, сделав вид, что не замечаю его манипуляций, я с насмешкой проговорила:
- Я буду богиней, ну, а ты, надо полагать, приготовил себе место бога?
Мормагон скорчил невинно-покаянную физиономию, и сладким, медовым голоском промурлыкал:
- Но ведь ты одна не сможешь за всем приглядеть. Тебе понадобится помощник, который будет держать в узде и страхе всех, этих… - Не найдя подходящего слова, он презрительно сморщился и кивнул в сторону лежавшего в углу полковника.
Я посмотрела на него внимательно, прямо в глаза. И он, не выдержав моего взгляда, потупился. Не скрывая своей брезгливости, проговорила:
- А много ли чести быть богом среди глухих и слепых? Я не ценю себя так низко. Ты забыл, Мормагон, чему тебя учили в нашем Скиту мудрые Старцы. Сохранять чистые помыслы, укрепляя тем самым свой Род, чтобы, когда наступит время, мы могли, не пряча взгляда, как делаешь это ты сейчас, посмотреть прямо в глаза нашим Пращурам! А еще, чтобы нашим потомкам не было за нас стыдно.
Пока я говорила (а я знала, что мои слова не дойдут до его сознания) он соткал наспех свое заклятие. Из стен подземелья маленькими струйками засочилась вода. Но и я зря времени не теряла. И, прежде чем он сумел собрать водяной щит, я быстро начала читать заговор:
- Огне-Бате! До ны мя гряди, По Ряду рассуди, Во Ладу пребу́ди! Приди, приди, Ярище, Приди, приди, Жарище, от лиха огради, оберег городи! Сей, Сварожич, сей! Семь колод Огней! Сам в полыми будь, Сотен истин суть! Огнебоже! Гой! Стани поскорей, Сурью чисту пей, Сорок чаш Огней Силу заимей! Огнебоже! Гой! Солнце Вышнее, Судь надежнее! Сквозь-через меня, Ставь стену Огня! Огнебоже! Гой!
На моих пальцах заплясали ярко-синие искры, изредка вспыхивая голубым пламенем. Я ударила жестко, даже не пытаясь вложить в этот удар хоть малую искру жалости или пощады. Яростное холодное пламя вырвалось из моих пальцев, заливая подземелье нестерпимо-ярким светом. Вода, которую скапливал Мормагон, собираясь обрушить на меня, застыла, заискрилась кристаллами льда, заключая подменыша в прозрачный кокон. Я подняла руки, собираясь разбить эту прозрачную тюрьму, чтобы уничтожить ее вместе с заключенным в нее человеком. Но в этот самый момент, земля из-под моих ног вздыбилась, и я, потеряв равновесие, покатилась по полу, засыпаемая каменным крошевом. Чудовища, вдруг, внезапно проснувшись, бешено вздыбились, и из их распахнутых глоток вырвался дикий рев. Это пришел в себя Качеда, и, пользуясь тем, что я на него перестала обращать внимания, прибегнул к своей силе, вызывая Стихию Земли и пробуждая уснувших чудовищ. Проклиная себя за самоуверенность, коей я пеняла Мормагону, вскочила на ноги, и, не обращая внимания на текущую из мелких порезов кровь, ловко увернулась от тянущихся ко мне крючковатых когтей. Затем, поднырнув под лапы одного из пробудившихся зверей, подскочила к полковнику, с трудом приходящему в себя, и, схватив его за прочную ткань его одежды, рывками поволокла его к выходу.
Разумеется, Мормагон воспользовался моим замешательством. Разбивая ледяную корку панциря вокруг себя, он, перекрывая рев и грохот, царившие вокруг, прокричал:
- Глупая девка!!! Я предлагал тебе власть, но ты предпочла ее своим идиотским принципам, и выбрала смерть!! Теперь, тебе не на кого пенять, кроме как на свою бестолковость!!
Полковник, которого мне удалось оттащить поближе к выходу из подземелья, уже немного пришедший себя, тряся головой, прокричал, стараясь перекрыть своим голосом поднявшийся невообразимый рев и шум:
- Ты Варна? Что происходит, черт возьми?!
Не оглядываясь на него, я рявкнула ему коротко, стараясь не выпускать своих противников из виду:
- Уходи!! Быстро!! Немедленно прочь!!
Кажется, он меня не послушался, но у меня не было времени на объяснения или уговоры, поэтому, я просто махнула рукой, вложив в движение немного силы, и он покатился кубарем, вылетев в проход. Тем временем, шаман принялся опять ткать руками, сцепляя струйки земли и битого камня в одно целое. Мормагон тоже, склонившись низко, до самого пола, сотворял заклятие, водя руками, словно сгребая что-то в одну кучу. Он собирал в единый ком расколотый лед, валяющийся вокруг него грудами, превращая его в струящийся мощный поток воды. Так… Одной огненной Стихией мне, пожалуй, тут не обойтись. Первым делом, нужно нейтрализовать Качеду и его «зверушек».
Подчиняясь силе моего взгляда, три огромных каменных плиты вывалились из стены и обрушились на головы измененных волотов. Душераздирающий рев, прокатился по всему подземелью, сотрясая камни. Шаман на мгновение испуганно замер. Воспользовавшись этим мгновением, я вырвала из-под власти его рук толстый жгут, который он создал из песка и битых камней для меня, и накинула на него, словно огромную петлю. Он задергал конечностями, пытаясь вырваться из этого плена, но земляной узел уже добрался до его шеи и сейчас душил его, не давая возможности ни вырваться, ни творить какие-либо заклятья.
Мормагон на мгновение замер, опешив от увиденного, и проблеял, словно испуганный баран, которого тащили на бойню:
- Ты владеешь Стихией Земли и Огня!? Обоими вместе?! Как это возможно?!
Вытирая рукавом кровь с поцарапанного камнями лица, я проговорила насмешливо:
- Я владею всеми четырьмя стихиями… Но, думаю, то, что ты об этом узнал, тебя вряд ли спасет.
Он ударил резко, без особой подготовки, надеясь застать меня врасплох, но стена из обломков камней и земли встала передо мной, защищая от мощной струи ледяной воды. И, не дожидаясь, когда схлынут потоки грязи, я швырнула в него воздушной струей, которая завертела его в вихре своего водоворота. Клочья его одежды полетели в разные стороны, срываемые мощным потоком воздуха. Мормагон тоненько завыл, заголосил, прося пощады. Но гнев во мне еще не утих, и ненависть жгла сердце воспоминаниями о том, сколько добрых людей он погубил, сколько зла причинил, живущим во многих мирах. Вспомнилась мне и сестра Додола, ее скорбная крода, объятая огнем. И не было милосердия в моем сердце. Но вот, будто наяву, я вдруг услышала голос Световлада:
- Помни, дитятко, силен воин не мечом, но милосердием своим. Щадя поверженного ворога, душу спасаешь… А жестокосердие убивает любовь…
Я опустила руки, ослабляя поток воздуха. Подменыш, словно раздавленная камнем жаба, распростерся на полу с закрытыми глазами, тяжело дыша.