Пусть не все, но подавляющее большинство моих знакомых мать-Армению любят. Не "странною" по определению поэта, а каждодневной, внятной, можно сказать, обыденной, не требующей бесконечных расшаркиваний и признаний любовью. Какая бывает у детей к родителям.
Сегодня, когда в Армении о патриотизме заговорили все и сразу, вспомнился Тер-Григорян Александр Левонович. Не организация, не учреждение, не ведомство - отдельно взятый человек, считавший, что любить родину в одиночку можно, но когда таких людей много, то лучше.
Александр, он же Саня, он же Тер, Терчик… каждый называл его по своему, я выбрал Алик, как называла его мама, проживавшая на улице Красноармейской в здании, известном старым ереванцам как "Дом с рыбным магазином". Во всех отношениях армянская мама, которая сколько могла, жила без сына, а когда не смогла, Алик забрал ее в Москву.
Еще раньше, работая в Венгрии собкором "Известий", он сделал невозможное: при строжайших законах об отправке советских граждан за рубеж добился разрешения взять маму в Будапешт.
Теперь от частного и семейного к общественно-политическому и профессиональному. "Один из талантливейших журналистов-международников 60-80-х годов ХХ века. Таким он остался в нашей памяти, таким сохранился на газетных страницах и в книгах", - Юрий Рост, мастер российской журналистики.
Он же о главном для Алика Тер-Григоряна, но не только для него: "Обладал редкой способностью любить страны, в которых работал". Страны, в которых работал: Китай, Индия, Непал, Югославия, Вьетнам, Венгрия. Говорил на языках всех этих стран, включая Венгрию с ее чрезвычайно мудреной грамматикой. Это не раз выручало в Непале, где не привыкшие тогда к машинам непальцы лезли под колеса, а он, чтоб не обижать пешеходов, ругал их на мадьярском.
Писал на венгерском, выпустил поэтический сборник, награжден венгерским орденом. Иностранных журналистов — неармян, свободно говорящих на армянском, вы в Ереване часто встречаете?
Привозил в Армению сыновей, Левона и Антона, приобщать к родной культуре, земле – получалось с переменным успехом.
Возвращаемся как-то из Гарни в Ереван, "Смотрите какая красота, какие горы!", - восхищался Алик. – "Ну, что это за горы — холмы…"- отзывается на слова отца Левон. "Что ты понимаешь в горах, дурак имени Кирова", - сердится отец.
Знакомить с Арменией и влюблять в нее иностранцев было для него не просто забавой, а жизненной необходимостью.
"Ты моего Ашвани помнишь?", - позвонил как-то он мне из Дели. "Хочу отправить парня в Армению, согласишься принять?".
– Что за вопрос. Посылай!
Вскоре Ашвани, обслуживавший необъятный корпункт "Известий" в столице Индии, прилетел в Ереван. На ломаном русском повспоминали наши встречи Индии, сели за стол, разлили. Ашвани поднял бокал и на, можно считать, чистом армянском произнес: "Тох айоц гинин мез ануш лини!...". (Пусть армянское вино будет нам приятно пить). Результат вдумчивой, индивидуальной работы Тер-Григоряна по арменизации индусов мои ереванские друзья оценили по высшему баллу.
Насчет языка русского и возможных обвинений в армянском национализме. Начало одного из стихотворений Алика: "…Я скольжу по краскам Ботичелли, не зову печальными аккордами …". Завершающая строка: "…Выдержу любые перегрузки, ведь всегда со мною слово русское".
Он считал, что армянам КГБ совсем не обязателен: "более преданных и благодарных России людей еще поискать…". Если отбросить наносное, привнесенное, насаждаемое, это всё работает и сегодня.
Получилось так, что известный армянский государственный деятель и дипломат Камо Удумян был послом Советского Союза в Непале в тот же период, когда там работал Тер-Григорян. А недалеко от Непала (точнее – во Вьетнаме), опять же в ранге Чрезвычайного и Полномочного, нес службу Сурен Товмасян – оба армяне из Армении.
"Ты не поверишь", - рассказывал приехавший в Ереван в отпуск Камо Удумян, "ощущение такое, будто наряду с советским посольством в Катманду работает и армянское — с Тер-Григоряном во главе". Та же картина, как оказалось, была и во Вьетнаме.
- Это помогает?
- Еще как!
Министр просвещения Армянской ССР Семен Ахумян. Вернулся из Индии, звонит: "Подъезжай, подарок тебе привез". Приехал. Ахумян взахлеб о том, как Алик показал ему Индию, рассказал о том, что, как и почему там так, а не иначе, нашел нужных армян, перезнакомил. Было все – делился незабываемым министр.
- А на рикше покатал? - вспомнил я из своего.
- Еще как! Несмотря на введенный для советских людей запрет.
Про подарок из Индии между делом как-то забылось и только в конце встречи Ахумян, вспомнив, протянул мне ручной работы автомобильный клаксон из чистой меди.
Клаксона у меня уже нет, но многорукий индийский Шива от Алика, (опять же из рафинированной меди), остается и поныне. А также купленный им в ереванском магазине "Тысяча и одна мелочь" таз.
- Зачем, принимая подарок, изумилась жена.
- Варенье варить, - просто объяснил Алик.
…А свою маму Алик увез в Москву. К новому месту жительства она привыкала трудно, то и дело вспоминала Ереван, свой дом "С рыбным магазином", от которого начинался проспект - тогда имени Ленина, сегодня Маштоца, но всегда главная улица города, который мой друг, родившийся в Тбилиси, работавший почти в десятке стран мира, возвращавшийся в свой дом в Москве, все равно, считал главным в своей жизни.
Сергей Баблумян, Sputnik Армения
