На следующий день, к 8 утра, все люди, оставшиеся в гетто, должны были построиться на улице Виляну. Предупредили, чтобы никто не пытался прятаться, скрываться, поскольку будут проверять и всех уклонившихся «угостят пулей». В назначенный час узники гетто были собраны. Подъехали голубые автобусы, из тех, что использовались в довоенное время в Риге в качестве общественного транспорта. В эти автобусы загрузили несколько сотен человек и отправили их в город. Объявили, что на работу…
Эльмар Ривош вспоминает: «С отправкой последней партии [рабoчих] на автобусах всякая „культурность” сразу исчезает. В опустевшем гетто раздаются выстрелы. Оставшихся на [улице] Виляну разбивают на группы и ведут работать в „большое гетто”. То и дело пускают в ход палки и ноги. Патриотам тоже разрешили действовать, и они стараются вовсю угодить освободителям человечества. По чердакам и подвалам, не говоря о квартирах, ведётся азартная охота за не явившимися на смотр. Пока подробностей не знаем, слышим только стрельбу и крики».
Как потом стало известно, синие автобусы увозили обречённых в Бикерниекский лес, на расстрел. Требовалось уменьшить количество узников «малого гетто» до определённого уровня. Что и было проделано с присущей немцам аккуратностью…
Эльмар Ривош вспоминает: «Нас оказалось 4400 человек, а уничтожению подлежало десять процентов. 400 с лишком мужчин были сегодня убиты по программе, часть -- на охоте, в одиночку. Во всех дворах и домах полицейские производили обыски в поисках укрывшихся, убивая всех, не явившихся на улицу Виляну. Рядом с нами [ул.Ликснас], в доме номер 24, на третьем этаже нашли в кровати мальчика четырнадцати лет, сломавшего на днях ногу. Его выбросили через окно, выбив им же стёкла. На тротуаре нашли его изувеченный труп».
Среди трагических известий, мелькнул луч радости. Из города доставили несколько сотен еврейских женщин, из числа отобранных ранее для различных работ!
Эльмар Ривош вспоминает: «Немецкие воинские части, узнав заранее о готовящейся акции, задержали занятых у них на работе евреек и несколько суток не отпускали в гетто. Теперь, заручившись обещанием их не трогать, привезли их. У меня лично надежд, конечно, нет, так как никто из моих у немцев не работал, несмотря на это испытываю радость за уцелевших».
В основном это были женщины, записавшиеся в качестве швей и вывезенные из гетто ещё 29 ноября. Теперь их разместили в двух строениях на улице Лудзас, 66/68-70. Это место было огорожено колючей проволокой и позднее известно как «женское гетто».
Эльмар Ривош вспоминает:
«Дом на углу Лудзас и Ликснас спешно обносится проволочным забором. На дворе видны женщины. Они, также как и мы, сгорают от нетерпения узнать об участи близких. На площадках лестницы толпятся женщины с детьми. Большая часть квартир заперта, и мы их взламываем. Внутри обычный вид – разрытые постели, на полу груды одежды, на столах остатки еды. Горит свет, на окнах спущена бумага. Повсюду следы торопливых сборов и насилия».
Эльмар Ривош вспоминает: «Слухи и предположения о больнице оправдались. Больных оставили на несколько дней без присмотра в неотапливаемом здании с выбитыми окнами. Когда наконец явилась охрана гетто, часть больных, ещё не умерших от холода и голода, была на грани безумия. Дикие крики оглашали весь дом. Беспрестанно трещали колокольчики. С ними покончили там же. Зачем спасли Лелю, зарезавшую своего мальчика? Зачем оперировали Розану Гутман? Для чего лечили всех этих больных?».
Большинство рижских евреев было уничтожено… Разными людьми злодеяние оценивалось по-разному. Для кого-то это была страшная трагедия, вызывавшая сочувствие, сопереживание. Иные же испытывали удовлетворение и радость…
Чудом спасшаяся при расстреле Фрида Михельсон вспоминает, как таясь и скрываясь от палачей, под видом бедной горожанки-латышки она зашла в сельский дом обогреться:
«Хозяйка удивляется.
-- Как можно обойтись продуктами, что выдают вам по карточкам? Как хорошо всё-таки немцы сделали, что уничтожили всех жидов! Наконец-то вздохнули свободно! О чём мне с ней говорить дальше. Она не догадывается, кто я, и то хорошо».
Прибытие иностранных евреев Первые Reichsjuden -- евреи из европейских стран, или «евреи из рейха», стали прибывать поездом в Ригу, на станцию Шкиротава, 29 ноября 1941 года ночью. Поскольку место для их размещения не было предусмотрено, 942 человека уничтожили в Румбуле утром 30 ноября, перед прибытием туда колонн евреев из Рижского гетто.
В начале декабря в Латвию прибыли четыре транспорта -- всего 3747 человек из Нюрнберга, Штутгарта, Вены и Гамбурга, которые были размещены в концлагере Юнгфернгоф (Юмправмуйжа) в окрестностях Риги, на территории бывшего аэродрома «Румбула». В начале 1942 года в Латвию были привезены 19 тысяч иностранных евреев. Около 2000 престарелых и слабых были расстреляны прямо на станции Шкиротава. Над их могилами нацисты позднее проложили рельсовый путь, существующий и поныне. Всего же из Германии, Австрии и Чехии в Латвию, по неполным данным, были депортированы 24 603 еврея. Из них в Латвии были убиты около 11 тысяч человек.
Ещё по нескольку тысяч евреев доставили из Венгрии и Литвы. Многие из них погибли от непосильного труда на строительстве Саласпилсского концлагеря. Вещи прибывших были конфискованы «в пользу Великой Германии». Часть их забирало местное нацистское начальство и отправляло своим семьям в Германию, остальное раздавалось в качестве подачек местным коллаборационистам.
Вспоминает Фрида Михельсон: «Лицо хозяина мне показалось знакомым. Разговорившись, я узнала, что это латыш Шустерман. Он тоже узнал меня. Я рассказала ему о себе, а Шустерман рассказал, что сам видел, как немцы привезли на станцию Румбула большой товарный состав с евреями. Многие уже замёрзли в пути, их грузили на грузовые машины.
-- Я никогда не забуду, -- продолжал Шустерман, -- как немец вырвал съёжившегося, уже закоченевшего ребёнка из рук ещё живой матери и сорвал с него шубу. Некоторые ещё подавали признаки жизни. Их бросали вместе с трупами и закапывали живьём в одной общей большой яме.
Это был транспорт с женщинами и детьми, доставленными на уничтожение в Латвию из Германии».
10 декабря 1941 года около 1000 евреев, прибывших из Кёльна, стали первой группой «евреев из рейха», помещённой в Рижское гетто. В феврале 1942 года их там насчитывалось уже около 11 тысяч человек.
Вспоминает Эльмар Ривош: «Странный народ немецкие евреи. При первой же встрече через проволоку они накинулись на нас с руганью, что из-за нас, мол, проклятых восточных евреев и коммунистов, они теперь страдают, и всё в таком роде. Мужчины, блюстители внутреннего порядка, с повязкой на рукаве и неизменной палкой, всем своим существом отражают типичных немцев; если бы им Гитлер дал возможность, они, наверно, вступили бы в национал-социалистическую партию и были бы примерными эсэсовцами.
На некоторых домах „большого гетто” появились красные кресты с надписью: „Wien”, „Prag” и т.д. Это санитарные пункты. Вообще в „большом”, теперь переименованном в „немецкое”, гетто с первых же дней установился строгий порядок. С первых же дней новых его обитателей выгнали на работу. Прибыв из более нежных стран, не имея подходящей одежды, они имеют фантастический вид. Ноги почти у всех обмотаны мешками, мужчины повязывают голову платками, так что трудно определить, кто мужик, кто баба.
Уже через неделю становится известно, что присланные люто голодают. Не имея связи и знакомых, без малейших припасов, они живут исключительно на еврейский паёк, но их мы жалели не больше других, нам всем невесело. Тяжело, очень тяжело видеть их детей. Ещё задолго до того, как выйдет на работу первая колонна рижских евреев, они жмутся к своему забору из колючей проволоки. Когда мы проходим, к нам тянутся множество детских ручонок в ожидании кусочка хлеба. Их разгоняют, бьют палками, но при проходе следующей колонны они опять у проволоки. Им запрещено просить, мы не имеем права давать, но всё же они просят, а мы даём что можем. Дать голодному ребёнку кусочек хлеба -- преступление, карающееся в лучшем случае избиением, а может быть, и пулей».
В «малом гетто» на ул. Лудзас 41/43 была устроена баня и при ней особый санпропускник с дезинсекционной камерой (Entlausungsanstalt– «вошебойка»). Тевель Глезер вспоминает, как «построили баню с установкой для уничтожения вшей. Каждый проходивший в баню был обязан пропустить свою одежду и бельё через эту установку. Всё это было построено руками живших в гетто инженеров, причём нужные им детали в виде всевозможных металлических отходов и труб приносили по их заказам работавшие в разных местах евреи».
Официально «малое гетто» и «немецкое гетто» не были связаны друг с другом. Их разделяла колючая проволока. В отличие от рижских, немецкие евреи носили только одну звезду с надписью Jude на груди. Их гетто считалось немецким и они переименовали улицы по-своему. Так Лудзас превратилась в Лейпцигерштрассе. Участок Маза Кална (от Лудзас до Ерсикас) стал улицей Берлинской, по одной её стороне жили евреи из Берлина, по другой – из Вены. Участок Ликснас у еврейского кладбища отныне называли улицей Кёльнской. Вход в «немецкое гетто» со стороны Лудзас через улицу Ликснас назывался Пражскими воротами. Обитатели «немецкого гетто» дали особые названия целым кварталам: Саксонский дом, Пражский дом и т.д.
В гетто евреев из рейха существовали школы. Нашлись необходимые педагоги, которые читали лекции, вызывавшие интерес у многих. Немецкие евреи сумели организовать почти настоящую синагогу на Кёльнерштрассе. Была у немецких евреев даже своя католическая «церковь»! Флейшель, старший ганноверского отряда, был католиком. Для евреев-католиков он изредка читал в своей квартире мессу, исполняя роль священника.
На улице Лудзас, 56, гестапо * устроило комендатуру. Была организована немецкая еврейская полиция.
* * Гестапо (нем. Gestapo – сокр. от Geheime Stааtsроlіzеi -- государственная тайная полиция) -- одно из главных террористических учреждений нацизма, которым руководил Г.Мюллер, подчинённый руководителю Главного управления имперской безопасности Р.Гейдриху (впоследствии Э.Кальтенбруннеру) и рейхсфюреру (высшему руководителю) СС Г.Гиммлеру. Фактически гестапо действовало на территории рейха, а на оккупированных территориях так называли немецкую полицию безопасности.
Комендантом обоих гетто являлся отличавшийся особой жестокостью оберштурмфюрер СС Курт Краузе, в 1943 году он стал комендантом Саласпилсского концлагеря.
Вспоминает Семен Пейрос: «Краузе чудовищно жесток, он садист от природы. У него кошачьи повадки – сперва поиграет с жертвой, попавшейся ему в когти, поиздевается, обнадежит, а потом собственноручно расстреляет».
Несколько тысяч евреев из гетто было направлено на строительство Саласпилсского лагеря. Там их ожидали жесточайшие, нечеловеческие условия труда. Зима была холодная, снежная и люди прозвали свой саласпилсский кайзернирунг*«белым адом». Начальник полиции безопасности и СД в Латвии Рудольф Ланге регулярно посещал лагерь. При каждом его визите лилась кровь. Он наказывал за малейшую провинность, расстреливая людей на месте без суда и следствия. Многих показательно вешали. В гетто вернулись немногие. Все остальные остались лежать в окрестностях Саласпилса…
* Казернирунг (нем. Кasernierung -- перевод на казарменное положение) --поселение узников в здании-казарме вблизи места работы (вид трудового лагеря у нацистов).
Свидетельствует Александр Бергман: «Я увидел через два забора, как на противоположной стороне улицы, в „немецком гетто”, стоят на солнышке женщины и держат на руках, как младенцев, своих мужей. Как я впоследствии узнал, то были те мужчины, которых привезли эшелонами в Ригу с их семьями. Однако их направили не в гетто, а на стройку концлагеря Саласпилс. Живя в нечеловеческих условиях, постоянно голодая и подвергаясь систематическим унижениям, мужчины мёрли как мухи... <...> Оставшихся в живых после завершения строительства концлагеря отправили в гетто, и я их увидел на руках их жён. О них нельзя было даже сказать „кожа да кости” -- такими маленькими и сморщенными они выглядели».
Узник Саласпилсского концлагеря Ларри (Людвиг) Пик, работавший в похоронной команде на одной из «могильных ям», вспоминает: «14 января 1942 года я вместе с 300 еврейскими узниками из Рижского гетто был отправлен в Саласпилс <...> Нас было восемь узников, и мы должны были хоронить в яме то, что привозила трупная команда. Когда я прибыл, то в яме было примерно 300-400 трупов, которые были уложены в шесть-восемь слоёв и пересыпаны известью. <...> Иногда приговорённых к смерти узников приводили прямо к яме и там расстреливали. <...> В то время, когда я был в Саласпилсе (январь-июль 1942 года), там были только еврейские узники, а в последние две-три недели стали привозить нееврейских заключённых, которых размещали в построенных нами бараках. Когда я покинул Саласпилс, в яме было примерно 1000 трупов, и она была заполнена на три четверти».
Макс Кауфман вспоминает: «Ранним утром, уходя на работы, мы заметили длинные очереди латышских женщин, пришедших для получения пропитанной кровью еврейской одежды и других вещей. Эти бессовестные люди часами стояли в очереди, а распродажа длилась месяцами. Я не преувеличу, если скажу, что в каждом латышском доме есть окровавленные еврейские вещи».
В августе 1942 года гитлеровцы устроили под Ригой, в имении Клейсты, т.н. «Институт медицинской зоологии», а в октябре того же года в здании рижского анатомикума (б. Кронвальда, 9), был организован Институт гигиены СС. В его официальную функцию входил контроль над всеми дезинфекционными учреждениями, дезокамерами и «борьба с эпидемией сыпного тифа».
В действительности же, нацистские медики занимались, прежде всего, выработкой возбудителей сыпного тифа с целью распространения направленных эпидемий. По сути, речь шла о разработке элементов бактериологического оружия. С этой целью Институт медицинской зоологии культивировал размножение вшей и впрыскивание им возбудителей сыпного тифа. Для практических опытов использовалась группа еврейских заключённых.
По поводу применения отравляющих газов, работавший при «вошебойке» в рижском гетто Изак Адлер свидетельствует:
«Шефом, который руководил газированием вещей истреблённых евреев, был обершарфюрер немец Бухгольц Ганс, уроженец Саарбрюкена, который работал при немецком институте СС, расположенном в Риге на ул. Кронвальда, 9. Этот Бухгольц Ганс был старшим команды по газированию вещей. Из этого же института СС приходил и давал инструкции, как дезинфицировать вещи, оберштурмбанфюрер доктор Блудау (немец урож. Германии). Он был директором Института СС, который назывался институтом Гигиены. При дезинфекции вещей истреблённых граждан работали ещё следующие лица, которых помню: гауптвахмайстер Гофман, немец из Вены, унтершарфюрер немец Карл Беккер, унтершарфюрер немец Уербус – житель Румынии, унтершарфюрер Деймо, немец из Румынии, унтершарфюрер Валуел, немец из Германии, и многие другие фамилии, которые я забыл.
Вышеуказанные лица обычно всегда на работе были пьяные и, будучи в подпитии, хвастались, что газами они уничтожали граждан в Саласпилсском лагере. Кроме того, немцы Дрекслер и Гофман хвалились, что их посылали в город Люблин, Майданек (Польша) уничтожать газами там население. Таким образом, институт СС, помещавшийся в Риге по ул. Кронвальда и носивший наименование Немецкого института гигиены, был местом подготовки кадров специалистов по уничтожению населения газами и он обеспечивал своими кадрами все места истребления газами населения на востоке».
Изак Адлер свидетельствует: «Истребление населения газами производилось следующим путём: делалось изолированное помещение с решётками, в потолке делалось отверстие, через которое пускалась синильная кислота, а потом отверстие герметически закрывалось и люди там погибали. Под помещение для уничтожения газами евреев немцы хотели приспособить помещение дома номер 41/43 по улице Лудзас. Там была для этой цели приготовлена одна комната и в потолке сделали отверстие в июле месяце 1942 года. Потом там газировать отказались, так как нашли это помещение неподходящим – находящимся в черте города.
Синильную кислоту хранили в Риге по ул.Лудзас 41/43 в зале на первом этаже и эту синильную кислоту брали и отвозили в 1943/44 годах в Саласпилс. В начале 1943 года увозили синильную кислоту в Люблин. В Люблин было увезено 10 ящиков с кислотой, в каждом ящике находилось 18 банок весом каждая по 1500 гр».
Позднее было установлено, что Институт гигиены СС проводил также вивисекции над заключёнными концлагерей. Так, например, комендант гетто Краузе отдал в распоряжение нацистского врача Блудау узника Шнейдера -- бывшего доцента Сорбонны, гражданина Франции. Блудау отвёз его в Институт, вскрыл ему артерии и наблюдал за деятельностью внутренних органов при истощении крови. Шнейдер умер на операционном столе. Так же погиб при аналогичных опытах Моисей Кац, которому вытаскивали сухожилия и наблюдали за рефлексами. Все эти «опыты» производились без наркоза! Этим экспериментам покровительствовал сам начальник полиции безопасности Р.Ланге, который дал Блудау особое разрешение выбирать из лагерей любое количество заключённых для медицинских опытов. О проведении таких экспериментов свидетельствуют Изак Адлер и Перси Гурвич.
Группа Сопротивления в гетто
В Рижском гетто существовала подпольная организация. Первые группы появились ещё в «большом гетто» в ноябре 1941 года. Считается, что инициаторами движения были предприниматель Овсей Окунь из Даугавпилса и адвокат Яков Евельсон из Риги. К ним присоединились И.Баг из еврейской полиции, учитель И.Лат, инженер М.Михельсон и механик И.Ботвинкин.
После ликвидации «бoльшого гетто» подпольщики с весны 1942 года стали проносить в «малое гетто» оружие -- в основном из Пороховой башни (ныне Военный музей), где немцы устроили склад трофейного вооружения. Оружие в разобранном виде пряталось в дровах, в ящиках для пищевых продуктов. Прятали его в разных местах, например на улицах Лудзас, 58, и Лиела Кална, 14. Один из самых крупных тайников находился на улице Лиела Кална, 66, где жил Овсей Окунь.
В случае ликвидации гетто, подпольная группа готовилась оказать вооружённое сопротивление. На территории «малого гетто» тайно рыли бункеры и потайной ход под лагерным ограждением у улицы Лиела Кална к православному Ивановскому кладбищу, устроителем которого являлся инженер Соломон Антоколь. В одном из подвалов рядом с кузницей был устроен тир, где учились стрелять.
Группа Сопротивления гетто установила связь с руководителем действовавшей в городе подпольной организации советским офицером-евреем Борисом Писмановым -- выходцем с Украины, который бежал из лагеря для военнопленных и вместе с группой других бывших военнопленных скрывался в Риге. Связным между группой Сопротивления в гетто и подпольной организацией в городе был старший одной из рабочих колонн Зандель.
Через своих агентов СД стало известно о существовании организации Сопротивления, о её связи с еврейскими полицейскими и о приобретении большого количества оружия. Знали нацисты и о намерении узников из латвийской части гетто бежать на грузовике в район Аугшпилса (ныне Вышгородок в Псковской обл.) чтобы соединиться с действовавшими там советскими партизанами.
28 октября 1942 года вооружённая группа в количестве 10 человек отправилась в опасный путь на крытом брезентом грузовике. Людей подобрали не похожих внешностью на типичных евреев, чтобы в случае необходимости им было легче раствориться среди местного населения. По дороге машина попала в засаду, устроенную полицией безопасности на шоссе Рига-Мадона. По договорённости с шофёром-латышом, грузовик должен был не останавливаясь прорываться через посты и патрули, однако машина вдруг резко затормозила. Это было предательство, водитель оказался агентом гестапо. Немцы окружили грузовик и приказали выходить. Беглецы вступили в бой, в ходе которого семеро из них были убиты, двое задержаны. Одному удалось скрыться, он погиб позднее.
В отместку за это 31 октября в Бикерниекском лесу нацисты казнили несколько сотен заложников, а в гетто показательно расстреляли молодых еврейских полицейских (34 чел.) и более 50 человек старшего возраста.
Георг Фридман свидетельствует: «Ранним утром [комендант гетто] Краузе с отрядом вооружённых эсэсовцев велел поголовно поднять и собрать всю команду „службы порядка” -- около 30-40 парней (точно не знаю). Их, наверное, ничего особенного не заподозривших, повели во второе [„немецкое”] гетто и велели построиться на Appell (поверку. – Ред.) на определённом пустыре. Там они оказались окружены эсэсовскими автоматчиками. Краузе перед строем наших парней начал зачитывать приказ, в котором было сказано, что, мол, установлено, что их „служба порядка” тайком спрятала оружие и собиралась поднять мятеж и что за это все они приговорены к смертной казни через расстрел. Он якобы не дочитал до конца, когда кто-то из обречённых крикнул „Ребята, бежим!” И все бросились бежать в разные стороны. Но тут по бежавшим немедленно открыли стрельбу из пулемёта, который немцы установили, пока Краузе ещё читал приказ. Многие были сражены на месте, а часть продолжали разбегаться, преследуемые эсэсовцами. Забор из колючей проволоки был совсем близко, и те, кому удалось до него добежать, повисли на нём, сражённые пулями эсэсовцев».
Скрывшиеся участники Сопротивления Мейлах Дамский и Герберт Махтус вскоре были найдены и убиты. Арестованный подпольщик Исай Израэлович, не выдержав пыток, указал на склад с продовольствием. На углу улиц Виляну и Лиела Кална гестаповцы обнаружили хорошо замаскированный бункер, вход в который проходил через печь. Там находились тайники с оружием и припасами. Это потом вывозилось из гетто на двух грузовиках. Все жители дома были жестоко избиты и арестованы, в том числе Овсей Окунь. 28 июня 1943 года арестовали Илью Лата, Иосифа Ботвинкина и других -- всего 185 человек. Подпольная организация в гетто была уничтожена…
Заключительный этап В январе 1943 года К.Краузе на посту коменданта Рижского гетто сменил унтершарфюрер Эдуард Рошман. Хотя Краузе и назначили комендантом Саласпилсского концлагеря, он какое-то время ещё продолжал появляться в гетто, оставаясь в курсе всех дел.
Макс Кауфман свидетельствует: «Если психопат и садист Краузе действовал спонтанно и грубо, вынося и незамедлительно приводя в исполнение приговоры без детальной проверки ситуации, то юрист Рошман долго думал и исследовал, что приводило к большому числу погибших».
На протяжении всего своего последующего существования, Рижское гетто продолжало оставаться для нацистов источником безотказной и дармовой рабочей силы.
Вспоминает Семен Пейрос: «Наша колонна движется всегда по одному и тому же маршруту. Когда мы шагаем по улице Маскавас или Гоголя, то встречаем сочувственные взгляды жителей – здесь живут преимущественно русские пролетарии. Они нам ничем, конечно, помочь не могут, но чувствуешь их сострадание и ободряющий взгляд, и на душе становится светлее.
Другая картина предстаёт, когда пересекаешь Вецригу по улице Вальню или центр по улице Бривибас. Видишь надменные взгляды латышей верхнего сословия – лакеев „нового порядка” при немцах. Иногда их юнцы отпускают нам вслед глупые шутки, вроде таких:
-- Вот они идут, герои Сталина! Смотрите на победителей!
Одна расфранченная мадам как-то ухитрилась даже подскочить к нашей колонне и ткнуть кого-то зонтиком. Какими мерзкими должны быть люди, чтобы так низко пасть – надругаться над смертниками! Мы идём своей дорогой, не обращая на них никакого внимания. К сожалению, их много».
Узников гетто использовали для выполнения различных работ не только на территории Латвии. Например, группа евреев была отправлена в Эстонию для разминирования там минных полей.
21 июня 1943 года рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер издал приказ о ликвидации всех гетто в Остланде и переводе евреев в концентрационные лагеря. В Риге тогда был организован концлагерь Кайзервальд, располагавшийся районе Межапарка и занимавший территорию между проспектом Виестура и железной дорогой. Кайзервальд строился силами заключённых, доставленных из концлагеря Заксенхаузен (Германия), преимущественно немцев и поляков. В основном, он ничем не отличался от других нацистских лагерей массового уничтожения. Первые две группы узников Рижского гетто были пешком перемещены в Кайзервальд в июле 1943 года, затем узников перевозили на автомашинах. До 21 августа в этот лагерь отправили 7874 обитателя геттo.
В октябре в Кайзервальдский лагерь привезли около 800 евреев из Либавского гетто. Часть из них отправили на Московский форштадт. Очевидно, они были последними, кого нацисты доставили в уже полупустое Рижское гетто. Их расселили на улице Виляну.
Вспоминает Роза Нибург: «В эти же дни нацисты уничтожили школу в гетто, расстреляв учителя вместе с учениками, имени его я не запомнила. Учитель-рижанин собрал у себя в доме группу сирот. Он не только учил их грамоте, письму и чтению, разучивал с ними стихи и песни, но с помощью друзей из гетто кормил, утешал, ухаживал, заменяя им погибших родителей. В последние дни существования Рижского гетто в беспрерывной цепи облав и селекций этот учитель отказался перейти в какую-нибудь рабочую казернацию и остался неразлучно со своим классом сирот до последней минуты… до расстрела».
К концу октября в Кайзервальд была переведена большая часть обитателей гетто. Немногочисленные рабочие команды, ещё проживавшие там, до последнего момента ходили в город на работу.
Последним днём существования Рижское гетто считается 2 ноября 1943 года. Утром, когда оставшиеся трудовые команды находились на своих рабочих местах, в гетто зашли власовцы*. Они стали выгонять евреев из домов. Женщинам и детям пришлось покинуть свои квартиры без вещей, их избивали. Людей согнали на улицу, проверяя дома, чтобы никто не спрятался, не затаился.
Потом высшие чины гестапо, руководившие этой акцией, начали сортировать собранных. Рассказывали, что присутствовавший при этом начальник полиции безопасности и СД в Латвии Рудольф Ланге был в прекрасном настроении. Подгоняя больных и немощных, он веселился выкрикивая: «Быстрее, быстрее в Палестину! Взгляните ещё разок на ваш склад с оружием!»
**Власовцы -- военнослужащие так называемой «Власовской армии» -- по имени А.А.Власова (1901-1946), бывшего советского генерала, командовавшего 2-й Ударной армией на Волховском фронте, оказавшегося весной 1942 года в окружении и сдавшегося немцам в плен. Встав на путь измены, он возглавил сформированные из предателей и насильно мобилизованных советских военнопленных войсковые формирования в составе вооружённых сил нацистской Германии под претенциозным названием «Русская освободительная армия». В мае 1945 года А.А.Власов был захвачен советскими войсками и по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР повешен.
Сортировка происходила традиционным образом: одни шли налево, другие -- направо. Комендант Рошман смотрел в лицо каждому, и тот, кто ему не нравился, становился на левую сторону, т. е. приговаривался к смерти. Чаще всего это были дети и старики. Обречённых отправляли на железнодорожный вокзал и далее – в Польшу, в печально известный лагерь смерти Освенцим. Оставшихся в Риге заключённых разместили в концлагере Кайзервальд и в других рижских казернирунгах.
После закрытия гетто, в нём на какое-то время оставалась только уборочная команда, в том числе много женщин из бывшего «немецкого гетто».
Прослужив нацистскому «новому порядку» около двух лет, гетто на Московском форштадте прекратило свое существование.
По свидетельству раввина Израиля Шпица, летом 1944 года несколько сотен еврейских узников казернирунга Стразденгоф, который располагался в большом фабричном здании, стоявшем на берегу реки Юглы, были доставлены в дезинсекционную камеру бывшего гетто на ул.Лудзас 41/43, где все они были отравлены газом. После этой акции туда направили группу женщин, чтобы рассортировать одежду погибших. Многие тогда узнали вещи своих родных...
Праведники народов мира На всей территории Латвии к моменту её освобождения от нацистской оккупации, выжило лишь несколько сотен чудом уцелевших латвийских евреев. Из более чем 70 тысяч человек, находившихся здесь в начале июля 1941 года…
Исаак Клейман пишет: «Когда начались массовые расстрелы, евреев стали жалеть -- конечно, только в народе. Официальная знать никоим образом и ничем не выразила своего несогласия с тем, что делалось. Народ же нас жалел. Говорили, что так с евреями нельзя поступать. Говорили, что евреи тоже люди. Но почти никто не говорил, что евреи такие же люди, как все другие. < ... > Я далёк от мысли, что латыши чем-то хуже нас, евреев, или людей других национальностей. Печальная закономерность заключается в том, что члены малых наций, борющихся за своё национальное выживание, настолько одержимы своими проблемами и своей „правдой”, что им трудно воспринять другие проблемы и сочувствовать чужому горю. Более конкретно можно сказать, что латышские патриоты считали немцев своими освободителями [от советского режима] и не хотели препираться с ними из-за такой мелочи, как убийство нескольких десятков тысяч невинных евреев».
К счастью для чести Латвии, не все её жители во время Второй мировой войны проявили себя, как нацистские подонки. Не все принимали участие в истреблении евреев. Не все выражали по этому поводу явное, или молчаливое одобрение. Известно о более 400 попыток спасения латвийских евреев местным населением, когда рискуя жизнью своей и своих близких, люди совершали истинно человеческий подвиг – сберегали невинных.
Среди этих спасителей были латыши, русские, поляки, немцы… Не испытывая национальных или религиозных предрассудков, они просто совершали должное -- настоящий Подвиг. Некоторые из них за это погибли, как рижанка Алма Эмилия Полис, которая в своей квартире на улице Пелду, 15, в Старом городе, в течение многих месяцев скрывала семерых беглецов из гетто. Этой самоотверженной женщине помогала её дочь Маргарита Кестере, доставлявшая продовольствие. В августе 1944 года их выдала дворник соседнего дома. Схваченных евреев и Алму люто пытали, все они погибли. Маргарите Кестере, которая тоже была арестована, удалось спастись, поскольку узники утверждали, что они её не знают и что она не знала, об устроенном её матерью убежище в подвале...
Израильский Институт Катастрофы и героизма Яд ва-Шем на 1 января 2016 года присвоил 136 жителям Латвии звание «праведника народов мира». Это те неевреи, которые спасали евреев от нацистского геноцида с риском для себя и для своих близких. Самым известным среди латвийских праведников является Жанис Липке (1900-1987), спасший вместе со своей женой Иоганной 56 человек.
Рабочий Жанис Липке получил три класса образования, кроме латышского, владел русским и немецким языками. В 1917 году он вступил в ряды Красных латышских стрелков. С 1926 по 1940 гг. работал докером в Рижском порту. В годы войны служил на складах Luftwaffe, в так называемых Красных амбарах возле центрального рынка, где в качестве подсобных рабочих использовались узники гетто. С постоянным риском для жизни, активно и целенаправленно Жанис Липке организовывал побеги и укрывал евреев, преследуемых нацистами. Рисковал он не только собой, но и жизнью всей семьи. При этом, речь не шла даже о минимальном, хоть каком то материальном вознаграждении, о хоть какой-то личной выгоде. Этот простой латышский рабочий был абсолютно бескорыстным человеком.
Вспоминает Вили Фриш: «Я хотел быть с ним предельно честным и откровенно выложил, что денег у меня нет, даже нечем заплатить за трамвай, и я ничем не смогу его отблагодарить. Жан резко и грубо оборвал меня: -- Что ты плетёшь! Разве я пришёл к тебе за деньгами?! Могу уйти! Мне стало стыдно, я извинился и постарался его успокоить».
Счастлива та земля, где иногда рождаются люди, подобные Жанису Липке. Счастлив мир, в котором люди не забывают человеческих законов!
Часть первая
Часть третья
«ЕВРЕЙСКАЯ УЛИЦА». Документальный фильм, о котором в Латвии предпочитают не вспоминать…