Другим полковником, награждённым фронтовым приказом от 6 августа 1944 года орденом Красного Знамени, был Владимир Николаевич Дутов, начальник финансового отдела 1-го Белорусского фронта.
Из текста представления хотелось бы выделить два момента. Изложу их в виде цитат.
1. "Наш фронт по мобилизации средств и займовой компании занял одно из первых мест в Красной Армии".
2. "Усилены меры по взысканию начетов за незаконное расходование материальных ценностей".
В первом случае редь идет, видимо, об общей сумме т.н. "военного займа", на которую подписадись бойцы и командиры частей и соединений, входящих в состав фронта.
Во втором случае интересна указанная форма решения проблемы связанной с незаконным расходованием материальных ценностей. Это "начет" (!), то есть, говоря другими словами, даже не штраф, а только лишь "неутверждённый расход, подлежащий возмещению". Вот так работали финансы в армии в Советском Союзе...
Теперь предложу уважаемым читателям ознакомиться с небольшим отрывками из воспоминаний командующего 8-й гвардейской армии В.И. Чуйкова, касающимися хода подготовки и начала Люблин-Брестской наступательной операции. Содержание этих отрывков будет определённым образом связано с содержанием художественной части следующей публикации данного цикла.
"Не скрою своих дум и волнений и о судьбе армии, и о судьбе первого наступления гвардейцев в составе войск нового фронта. Армия покрыла себя неувядаемой славой в боях за Сталинград, она с честью пронесла Гвардейское знамя по украинской земле, за ее спиной стояли бои за освобождение Донбасса, ночной штурм Запорожья, бои за никопольский марганец и криворожскую руду, армия участвовала в освобождении Одессы, сражалась на Днестре. Здесь, в составе 1-го Белорусского фронта, она должна занять подобающее ей место без каких-либо скидок на прошлые заслуги. Мы не имели права уронить славу сталинградцев.
Пожалуй, у каждого человека в новой обстановке перед решением новых задач обостряется не только чувство ответственности, но и чувство собственного достоинства. Я не верю людям, которые, играя в показную скромность, говорят, что они в такие моменты не думают о себе, о своем самолюбии. Отсутствие чувства достоинства и гордости в боевом деле делает человека безразличным и инертным. Мог ли я в новой обстановке быть равнодушным к боевой славе своих полков? Конечно нет. В противном случае сдавай армию другому и подавай в отставку. Я верил, знал: мы справимся, мы сможем поставить дело так, что полки и дивизии 8-й гвардейской и здесь приумножат славу своих знамен и будут служить примером для других соединений. Хотя это и не просто на 1-м Белорусском, войска которого накопили большой опыт как оборонительных, так и наступательных боев. Штаб фронта — бывшего Донского — имел замечательную практику руководства крупными операциями. В свое время он организовал разгром окруженной группировки Паулюса, с честью провел Курскую битву, прославился во многих выдающихся операциях…
Тем временем заканчивалась подготовка к наступлению. Надо было принимать решение, в основу которого были положены следующие соображения.
Противник уже один раз без нашего нажима отвел свои войска на 20 километров. Возможно, если он почувствует нависший удар, то он с целью сохранения своих сил легко решится отойти на следующий оборонительный рубеж еще и еще раз. Лесисто-болотистая местность вполне способствует такой оборонительной тактике.
Для нас, наступающих, такая тактика противника может привести к затяжным маневрам и боям на неизвестных позициях, к возможным частым и напрасным развертываниям своих сил, и особенно артиллерии.
Нам, наступающим, важно захватить или прихватить противника на такой позиции и в такое время, чтобы он не сумел бы с нее уйти без боя с нашими превосходящими силами.
Своими действиями, в особенности разведкой боем, мы не должны заставить противника покидать занимаемые позиции. В то же время наш удар должен быть решительным, с наращиванием вводимых непрерывно сил из глубины без промедления с использованием расширяющихся границ наступления армии после прорыва.
Оперативное построение армии было одноэшелонным, все три стрелковых корпуса в линию. В резерве армии оставлялись три дивизии, по одной от каждого корпуса. Корпуса строили боевые порядки в два эшелона: одна дивизия — в первом, другая — во втором эшелоне.
Планировалось в первый день наступления ввести в бой 11-й танковый корпус и нарастить удар общевойсковых соединений, с тем чтобы на плечах противника, и даже опережая его, с ходу форсировать реку Западный Буг и прорвать армейский рубеж обороны противника.
Для поддержания высоких темпов прорыва и наступления дивизии второго эшелона корпусов вводились в бой с утра второго дня, то есть вслед за вводом в бой 11-го танкового корпуса.
Поскольку командованием фронта планировался ввод в прорыв 2-й танковой армии на участке прорыва 8-й гвардейской армии, решено было, что лучшим обеспечением ввода ее в прорыв будет быстрое безостановочное наступление общевойсковой армии. Это обеспечивалось глубоким построением боевых порядков соединений армии.
На основе принятого решения был разработан план операции с детальным изложением действий войск и произведены необходимые расчеты.
При принятии решения на прорыв учитывалась возможность отхода противника на реку Западный Буг. В связи с этим было решено до начала общей атаки, то есть атаки главными силами, провести разведку боем. Для этой цели было выделено от правофланговой и центральной дивизий по два стрелковых батальона, а от левофланговой дивизии — один стрелковый батальон. Разведка проводилась на всем фронте наступления армии.
Выделенным частям была поставлена задача овладеть высотами на переднем крае первой позиции и, развивая наступление, занять высоты на рубеже Трубли, Видють, то есть на 3 километра в глубине обороны. С разведывательными батальонами следовали также танки НПП и танки-тральщики. Для обеспечения действий этого мощного разведывательного эшелона была запланирована 30-минутная артиллерийская подготовка.
Решением предусматривалось в случае успешных действий разведывательного эшелона перейти в наступление главными силами без проведения артподготовки и прорвать оборону противника на всю глубину оборонительной полосы. Если же этот разведывательный эшелон не выполнит поставленной задачи, то есть будет остановлен на переднем крае обороны противника, тогда должна проводиться артподготовка продолжительностью 1 час 50 минут, а затем атака основными силами всего первого эшелона армии.
В этом решении предусматривалось сильной разведкой не только вскрыть передний край и силы противника, но и возможность перерастания действий разведывательного эшелона и главных сил в общее наступление без проведения артиллерийской подготовки.
Здесь необходимо сказать о том, какими силами располагала в то время армия. В июне, как уже упоминалось, пополнялся ее личный состав. Численность личного состава дивизий была доведена до 6700 человек. К началу операции армия имела 9 стрелковых дивизий. Армия была усилена танковыми частями — всего 179 бронеединиц.
В распоряжении командующего артиллерией армии Н.М. Пожарского находились 2231 орудие, 501 установка гвардейских минометов."
"Для того чтобы отработать взаимодействие соединений и частей армии, мы провели за сутки до наступления розыгрыш предстоящей операции. Был подготовлен точный макет местности. На него нанесли всю оборону противника, места расположения его резервов, артиллерии, танков. В розыгрыше принимали участие командиры корпусов и дивизий, начальники родов войск и служб. На занятии присутствовали Маршалы Советского Союза Г.К. Жуков и К.К. Рокоссовский, Главный маршал авиации А.А. Новиков, маршал войск связи И.Т. Пересыпкин, командующий 2-й танковой армией генерал-полковник С.И. Богданов.
Командиры хорошо поняли замысел и план операции. Сказывалось единство взглядов, сложившееся еще в боях на Волге, а затем на Украине. Не было сомнений, что люди вложат в дело всю свою душу, проявят инициативу, решительность и настойчивость.
Не обошлось без борьбы за намеченный нами план операции. Кое-кто из работников штаба фронта недоумевал, почему мы наметили более высокие темпы наступления, чем фронтовое командование. Возмутились и артиллеристы фронта: почему при разведке боем планировался большой расход снарядов, к тому же и крупных калибров? Не все могли понять, что мы собираемся сочетать разведку боем с прорывом всей обороны противника. Мы пытались провести в жизнь новое, шли вопреки некоторым сложившимся традициям, привычным шаблонам. И ясно, что не все это сразу поняли и приняли.
Разговор постепенно принял форму спора. А военные знают, что спорить с начальством — дело не из приятных. Но мне помог командующий фронтом К.К. Рокоссовский. Он во всеуслышание заявил:
— Вы командарм, вы решаете, и вы будете отвечать и за хорошее, и за плохое…
Это меня вполне устраивало.
Летчики недоумевали, что я нацеливаю их не на передний край обороны противника, а на артиллерийские позиции, расположенные в глубине вражеской обороны.
Пришлось разъяснить, что вражеский передний край наши артиллеристы хорошо знают, что при нашей мощи огня там все будет разрушено и подавлено. В глубине же обороны противника артиллерия не может добиться той же эффективности, как авиация. Летчики поняли, что от них требуется."
Начало истории про Степку и его боевых товарищей, начавших воевавать в 192-м мотострелковом батальоне, который входил в состав 192-й танковой бригады (с конца октября 1943 года - 39-й гвардейской танковой бригады), можно прочитать здесь, а её продолжение здесь и здесь, а также в предыдущей публикации.
Степка взял фотографию и стал внимательно её рассматривать. На ней были запечатлены несколько молодых мужчин, одетых в майки, галифе и спортивные тапочки. Занимались молодые люди физическими упражнениями в каком-то дворе, явно при этом позируя фотографу. Лейтенант "исэ" повертел фотографию в руках, пригляделся к каждому персонажу и мотнул головой:
- Никого не узнаю, товарищ майор...
Теперь лейтенант "исэ" получил ещё лупу и рекомендации:
- Не торопись, посмотри внимательно ещё раз товарищ лейтенант. Подумай... Не хочу тебе напрямую подсказывать, но Семён Матвеевич фактически уже своими намёками указал тебе направление, в котором тебе нужно будет вспомнить кое-что...
Степка добросовестно ещё раз "прошёлся" теперь с лупой в руке по всем лицам, запечатлённым на фотографии. Поднёс фотографию поближе к лампе, внимательно ещё раз пригляделся к третьему слева персонажу и произнёс:
- Я не до конца уверен, товарищ майор, но вот этот похож на офицера с автоматом из леса, который наверное...
Майор хлопнул себя ладонями по ляжкам и воскрикнул:
- Молодец! Что и требовалось доказать!..
Семён Матвеевич, до этого молча наблюдавший за этой сценой, взял теперь слово:
- Товарищ майор, вы исчерпали все отпущенные вам лимиты времени... Завтра после семи утра лейтенант будет снова в вашем распоряжении, а сейчас извольте...
- Да, ухожу, товарищ подполковник. В семь-тридцать прошу товарища лейтенанта быть готовым к поездке в то место, где ему сегодня повстречался этот немецкий офицер.
- Ну это от самого лейтенанта зависит в том числе. Вернее, от скорости и качества его машинопечатных навыков...
Степка вернул фотографию майору и посмотрел на своего начальника:
- Товарищ подполковник, разрешите обратиться к товарищу майору?
- Что опять за плацовские церемонии, товарищ лейтенант? Говори скорее, у нас дел невпроворот.
Лейтенант "исэ" достал из нагрудного кармана фотокарточку и письмо, которое он нашел у одного из убитых немцев:
- Вот, товарищ майор... Это я нашёл у убитого фельдфебеля там... Хотел утром вам занести, но уж раз вы сами...
Смершевец буквально выхватил бумаги из Степкиной руки и воскликнул:
- Ну, лейтенант, ты даешь стране угля!.. Какие у тебя ещё сюрпризы приготовлены?
- Больше никаких, товарищ майор...
- Жду тебя завтра утром!
"Товарища лейтенанта" его непосредственной начальник отпустил только в семь-пятнадцать. За полчаса до этого пакет документов был наконец подготовлен и подписан начальником управления. У Степки сильно болели немного опухшие подушечки пальцев. В предыдущий раз он печатал на машинке примерно полгода тому назад. В негласном "ночном социалистическом соревновании" лейтенант "исэ" к концу ночи вышел на почётное второе место среди трёх участников по среднему количеству опечаток на одну страницу текста. Две профессиональные машинистки, с которыми он соревновался, отнеслись к Степкиным стараниям и успехам с пониманием. Старшая из них, которая вышла победительницей и по скорости печатания, и по количеству опечаток, даже поделилась с лейтенантом "исэ" большой чашкой горячего и душистого кофе.
В блиндаже, который выполнял роль машбюро, горела яркая стоваттная лампа под потолком. Двое красноармейцев по очереди крутили педали динамо-машины, чтобы обеспечить необходимый уровень освещённости. Степка во время своих "перекуров" тоже пару "отдыхал" подменяя одного из красноармейцев-"велосипедистов". Обе машистки работали без "перекуров", не выпуская при этом папиросы изо рта. От папиросного дыма под утро у лейтенанта "исэ" стало сильно першить в горле.
Утром Степке очень хотелось спать, поэтому почти всё время пути до нужного участка лесной дороги он проспал на заднем сидении "виллиса". Никита Степанович спал ночью, поэтому утром был весел и бодр. Он успел сообщить Степке, что паёк получен на двоих на двое суток и если так и дальше будет продолжаться с их поездками, то ему придётся ковырять новую дырку в ремне.
В задней машине (это был "додж три четверти") ехал майор Полевцев и трое лейтенантов, вооруженных ППШ и гранатами. Майор Полевцев тоже в поездку взял с собой "папашу". На поясных ремнях у лейтенантов висело по две пистолетных кобуры, вещевые мешки были набиты, что называется, под завязку. Один из лейтенантов, со шрамом на лице осторожно уложил в машину миноискатель. Степка со своим ППС и "люгером" выглядел по сравнению со смершевцами слабо вооруженным.
Доехали в этот раз ещё быстрее, чем в прошлый. На ветровом стекле "доджа" был закреплен пропуск, который обладал намного более сильной пропусконой силой, чем кусочек картона, закреплённый на стекле Стекиного "виллиса". Да ещё и один из лейтенантов в случае необходимости спешивался и вступал в короткие "переговоры" с регулировщицами. На месте "полуторки" не оказалось, как не оказалось и тел обоих красноармейцев, застреленных ещё до того, как вчера днем к месту происшествия подъехал "виллис" со Степкиной группой. После того, как лейтенант "исэ" указал место своей перестрелки со "странными окруженцами" и лейтенанты обследовали окрестности со всех сторон в радиусе двухсот-трехсот метров, ещё раз осмотрели тела всех четырех убитых немцев, майор Полевцев наконец решил, что настало время посвятить Степку в суть происходящего. Смершевец присел на траву, предложил жестом лейтенанту "исэ" последовать его примеру и при этом не удержался от предисловия:
- Ты, лейтенант, как я понимаю, имел уже контакты с нашим братом-контрразведчиком, поэтому тебе сообщу чуть больше данных об операции, чем я бы рассказал простому лейтенанту интендантской службы...
Лейтенант "исэ" подумал, что словом "контакты" он случаи своего участия в прошлых операциях по обезвреживанию фашистских шпионов и диверсантов не стал бы называть, но товарищу майору конечно было виднее. Смершевец тем временем обернулся на очередной крик лейтенанта с миноискателем:
- Ещё одна "лягушка", товарищ майор!..
- Прочёсывайте быстрее, нужно след взять! Мы время теряем!
Сорвав травинку майор продолжил:
- Так вот, судя по всему, столкнулись вы вчера с группой, которая выносила из-под Бобруйска шифровальную немецкую машинку. Как она называется не столь важно... Важно то, что этим грузом и определяется быстрый отход группы после перестрелки с вами... И заметание ими следов... (Майор кивнул на два тела в форме цвета "фельдграу, темнеющие на молодой траве). Фото, которое ты нашёл, принадлежало фельдфебелю, который входил в отряд охраны шифровальщиков. А тот офицер на моём фото заместитель начальника охраны... Сейчас мы с твоей помощью определим примерное направление дальнейшего движения той группы и дальше уж сами... Ты можешь после этого быть свободен.
- Разрешите вопрос, товарищ майор?
- Валяй, только быстро.
- Эта машинка... Какой у нее размер и вес?
- Примерно тридцать, тридцать на сорок сантиметров и вес около двенадцати килограммов. Она чем-то отдалённо напоминает пишущую машинку...
- А если они её с собой не взяли, а здесь спрятали где-то?
- Где здесь? Ты думаешь у нас миноискатель с собой, чтобы только мины обнаруживать?
- Но "мардер" тот тоже железный, товарищ майор...
Степкин собеседник внимательно посмотрел на лейтенанта "исэ" и крикнул проходящему неподалёку лейтенанту с миноискателем:
- Григорий, проверьте ещё немецкую самоходку на всякий случай...
Лейтенант с миносикателем кивнул головой:
- Алексей как раз туда только что полез, товарищ майор!
Старший смершевец задумчиво дожевал травинку, сорвал другую. Со стороны немецкой самоходки в этот момент раздался радостный крик:
- Нашел, товарищ майор! Тута она родимая! Орден мой!..
Оба лейтенанта бегом устремились в одном направлении. Второй крик из самоходки, последовавший через секунду, был уже панически-испуганным:
- Тут мина!.. Назад!..
Лейтенант, которого звали Алексей, успел ещё вылезти из самоходки и даже отбежать от неё на два или три шага. В правой руке он тащил за ручку, судя по виду, довольно увесистый ящик. Первый взрыв, прогремевший через мгновение внутри самоходки, был не очень сильный. Второй взрыв от сдетонировавшей боеукладки и последовавший сразу вслед за первым, разнёс немецкую самоходку, как говорится, напополам и вдребезги. От взрыва переломились и упали несколько деревьев, росших в непосредственной близости от его эпицентра. Степка после слова "мина" быстро сменил свою сидячую позицию на лежачую, прикрыв голову руками. Это ему позволило отделаться только сильным "тычком" воздуха в уши и оказаться под ветвями упавшей верхушки осины. Майор чуть замешкался и получил в спину сильный удар или камнем, или куском дерева, или ещё чем-то тяжелым. В результате этого удара пострадавший растянулся на траве без признаков жизни.
Алексею по локоть оторвало руку, в которой он тащил шифровальную машинку и, видимо, ещё сильно контузило. Он, находясь в полузабытьи, пока его несли к "доджу", постоянно повторял:
- Энигма... Я её нашёл... Энигма... Товарищ майор!..
У лейтенанта, которого майор, назвал Григорием, тоже оказалась контузия и поцарапаное щепками лицо. А третьего лейтенанта, которого Степка так и не успел узнать, как зовут, прошило насмерть двумя крупными осколками в грудь и в живот. Погрузка раненых и убитого в "додж" заняла у лейтнанта "исэ" и двух шоферов около получаса. Шифровальная машинка тоже пострадала. Взрывная волна смяла её футляр, а несколько мелких осколков пробили его. Теперь внутри футляра что-то звякало и перекатывалось. Степка завернул добычу в плащ-палатку и аккуратно поместил её себе под ноги.
Лейтенант с оторванной рукой скончался, когда машины уже миновали первый "свой" КПП и до госпиталя осталось доехать всего полчаса. Майор на полдороге пришёл в себя и потребовал, чтобы "машинку" перенесли в "додж". Степка, простившись со смершевцами, доложил о своем прибытии подполковнику Новикову и был отпущен отдыхать "до утра".
А утром лейтенант "исэ" получил задание проверить несколько новых "точек" на предмет их пригодности для организации временных складов для артиллериских боеприпасов вновь прибывающей на фронт армии. До поездки он успел забежать в "лавку" Военторга, затем к машинистке, которая позапрошлой ночью угощала его кофе, и в результате столь сложной "логистики" положил в "виллис" набитый продуктами вещмешок. Сверху в вещмешке лежал пакетик с кофе, выменянный у машинистки на пакетик конфет "Раковая шейка".
Поездка в этот раз была не в прифронтовую полосу, поэтому Никита Степанович вез только Степку. По дороге он просветил лейтенанта "исэ" относительно того, что в состав фронта включена новая гвардейская армия, воевавшая раньше южнее, а до этого защищавшая Сталинград. На замечание относительно того, откуда простой шофёр знает такую секретную информацию, Никита Степанович хитро улыбнулся и изрёк:
- Солдатский телеграф всё знает, товарищ лейтенант.
Для ночёвки они выбрали небольшую деревню с со смешным названием Левая Петровка. Степка предоставил водителю выбирать дом для ночлега. В доме оказалась пожилая хозяйка с тремя маленькими и чумазыми детьми, погодками. Матрёна Филаретовна приходилась детишкам бабушкой. Их родители два года назад ушли в партизанский отряд, а в середине прошлого года партизаны были окружены и почти поголовно убиты немецким карательным отрядом или утонули в болоте.
Когда на столе появился чугунок с горячей картошкой, Степка стал "расчехлять" свой вещмешок, объявив всем присутствующим, что ему сегодня исполнилось двадцать лет. Внуки Матрёны Филаретовны получили сначала по большому куску хлеба с маслом, а потом ещё по два куска сахара. От конфет ребятишки отказались. Их бабушка прокомментировала это так:
- Им откудава про конфеты знать-то сейчас?
Кофе, заваренный кипятком из самовара, показался Степке очень вкусным. Матрёна Филаретовна сбегала к соседям с полученной от Никиты Степановича полбуханкой хлеба и банкой тушенки и вернулась с почти полной крынкой молока. Степка принял поздравления, поеал горячей картошки, приправленной постным маслом, помог отнести на лежанку обоих младших братьев, сомлевших от обильного ужина, почитал пару страниц из книжки с картинками "Сказки А.С.Пушкина" старшей девочке (Матрёна Филаретовна была не грамотна) и сам отправился "на боковую". Никита Степанович остался с хозяйкой за столом ещё чаёвничать и "вести разговоры за жисть".
Утром лейтенант "исэ" проснулся от того, что на него кто-то смотрел. Катя (старшая девочка) молча стояла напротив кровати с книжкой в руках и, увидев, что Степка открыл глаза, воскрикнула:
- Дядя Степа, поситай есё сказку!
Вечная Слава и Память бойцам и командирам Красной и Советской армии, участникам Великой отечественной войны!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.