— Британские ученые установили, — с выражением читал новости сметливый отрок, — что любые разновидности кофе: молотый, растворимый, декофеинизированный — способствуют снижению...
Кощей прервал его мановением руки и зевнул.
— Опять всё врут, — невнятно (потому что только что сделал большой глоток ревеневого киселя) пробурчал повелитель тридесятого и оборотился к бабе-яге, которая сидела аккуратно за столом перед остывающей чашкой чая и единственной надкусанной сушкой и всем своим видом выражала крайнюю почтительность:
— Ну, а у тебя как дела?
— Дык ведь, — замялась яга. — Как есть с тех пор, как ты, отец родной, дозволил снова над царством своим летать, всё, то ись, в полном порядке.
— А чего жмёшься?
— Нам бы вот... Еще бы вот... Вот если бы...
— Да говори смело, серчать не буду!
— Если б еще акциз на зелья травяные двойной очистки ты бы, отец родной, хошь прОцентов на пятнадцать понизил... — Яга искательно взглянула в глаза Кощею.
— На пятнадцать не могу. Мне о казне думать надо.
— А хоть бы и на десять? — взгляд Яги стал точь-в-точь, как у собаки, которая сидит на диете и вдруг увидела жирный мосол.
— И на пять не могу, не уговаривай! А вот подряд на живую и мертвую воду для излечений ран воинства дать можно.
— На сколь лет? — оживилась бабка.
— Для начала на три.
Тут они ударили по рукам, подписали магическим образом материализовавшиеся неизвестно откуда контракт и соглашение о конфиденциальности и выпили на удачу особую зубровку из фляжки, которую яга носила за пазухой.
От зубровки Кощей еще больше подобрел, протянул костистую руку и потрепал бабку по горбатой спине.
— Эх ты, оппозиция, — отечески сказал он и велел слугам запирать ставни, ибо уже смеркалось.
Так что я уже дальше ничего не видела и не слышала, а, как врать я не привыкшая, на сём и кончаю эту сказочку.