В Сенегале в результате выборов к власти пришло новое поколение политиков. Их путь к победе был тяжёлым: лидер оппозиции Усман Сонко не был допущен к выборам, и он выдвинул кандидатом своего младшего соратника Бассиру Диомайе Фэя. Оба политика работали налоговыми инспекторами, и выступали против коррупции. Оба они посидели в тюрьме: Сонко – за изнасилование (обвинение было снято, но Сонко остался в тюрьме за отсутствующее в сенегальском УК «развращение молодёжи»), Фэй – за «распространение ложных новостей, неуважение к суду и диффамацию официального органа».
Буквально через 10 дней после выхода из тюрьмы Фэй триумфально победил на выборах, и немедленно назначил своего наставника Сонко премьер-министром. И тот сразу же дал понять, что намерен изменить и внешнюю, и внутреннюю политику Сенегала. Что неудивительно: новые президент и премьер-министр – ревностные мусульмане. Первый – панафриканист с левыми взглядами, второй подозревается в связях с «Братьями-мусульманами» и приверженности салафизму.
Сонко намерен вывести Сенегал из зоны франка КФА, ввести новую региональную валюту, и восстановить национальный суверенитет над нефтяным, газовым и рыболовным секторами. Он говорит о необходимости закрыть военные базы Франции, и порицает Францию и Запад за попытки навязать Сенегалу признание прав ЛГБТ и гендерное равенство.
Сенегал, старейшая колония Франции в Африке, был главной базой французского влияния на Чёрном континенте и своеобразной витриной франко-африканского сотрудничества. После получения независимости Сенегал в течение нескольких десятилетий жил довольно спокойно, используя франк КФА в качестве валюты и получая небольшие доходы от французских военных баз. В экономике страны полностью доминировали французские компании и банки.
Проблема в том, что «витрина» постепенно пошла трещинами. Экономика страны не развивалась: французы в развитие Сенегала почти не инвестировали. А население с момента получения независимости увеличилось с 3 до 18 млн. В результате доходы сенегальцев уменьшались, безработица росла, образование и медицинское обслуживание не справлялись с нагрузками и деградировали. В 2020 г. ВВП на душу населения составил всего лишь $ 1455 – прямо скажем, маловато для «витрины».
Постепенно сенегальцев всё меньше устраивал статус «витрины»: к началу XXI века они перестали ощущать «заботу» бывшей метрополии (раньше статус аэропорта Дакара как важнейшего международного хаба и знаменитое ралли «Париж – Дакар» приносили и деньги, и самоуважение). Столица из спокойного, курортного и почти европейского города превратилась в замусоренную, облепленную трущобами и опасную африканскую глухомань. А французы постоянно извинялись за колониализм и работорговлю, одновременно напоминая о построенных ими дорогах, школах и больницах, и поучали, как надо проводить выборы и защищать права женщин и сексуальных меньшинств. Чем, в конце концов, сильно сенегальцам надоели.
Справедливости ради надо отметить, что кое-какую базу для развития французы в Сенегале действительно создали, и определённую помощь всё это время оказывали. За шесть десятилетий независимости сенегальцы могли бы научиться лучше работать, самостоятельно думать о развитии, и меньше ждать помощи от Франции. Но этого не произошло.
Новое поколение сенегальцев, к которым принадлежат Фэй и Сонко, хотят вернуть Сенегал к его африканским истокам и исламским традициям. Отец-основатель независимого Сенегала Леопольд Сенгор был католиком, а последующие президенты, хотя и были мусульманами, придерживались светского правления. Теперь же Сонко (Фэй пока не высказывается, но он находится под влиянием старшего товарища) открыто отвергает западные ценности. Это серьёзный поворот в истории Сенегала.
Но не только Сенегала. Если в этой стране антизападное движение пришло к власти путём демократических выборов, в других странах Сахеля - Буркина-Фасо, Мали и Нигере – то же самое произошло в результате военных переворотов. Пришедшие там к власти офицеры относятся примерно к тому же поколению, что и налоговые инспекторы в Сенегале. И по тем же причинам не любят французов и разочарованы в Западе. В начале мая военные лидеры Мали, Буркина-Фасо и Нигера подписали пакт о взаимной обороне, учредив Альянс государств Сахеля (AES). Альянс намерен развивать не только военное, но и экономическое сотрудничество стран Сахеля.
AES приветствовал новую власть в Сенегале: они увидели в Фэе и Сонко единомышленников. Лидер Буркина-Фасо капитан Ибрагим Траоре написал в X, что избрание Фэя представляет собой «символ новой эры для раскованной, свободной и суверенной Африки».
И сенегальские власти ощущают родство с военными Буркина-Фасо, Мали и Нигера. «Мы не отпустим наших братьев в Сахеле и сделаем все необходимое для укрепления связей», - говорит Сонко.
Сенегал – тоже страна Сахеля. Он граничит с Мали: таким образом, антифранцузское объединение стран Сахеля (Сенегал в него формально не входит, но быстро с ним сближается) теперь простирается от Атлантики до границы с Чадом. Правда, дорог, соединяющих страны Сахеля между собой, нет, что затруднит доступ стран AES к сенегальским портам.
Как будет развиваться сотрудничество стран Сахеля, удастся ли им создать общую валюту и реализовать какие-либо экономические проекты, сказать трудно. Учитывая, что никакого опыта работы в экономической и социальной сферах у элит этих стран нет, а внешние инвесторы не спешат разрабатывать местные природные ресурсы (там работают китайские компании, но неактивно), сложно предположить, что Сахель ждёт экономический взлёт. Странам AES ещё предстоит подавить восстание исламистов и сепаратистское движение туарегов (эти два движения не победили в основном потому, что враждебны друг другу).
Но то, что страны огромного региона практически одновременно порвали с бывшей метрополией – Францией, и отвернулись от Запада – это факт. Очарование Европой и надежды на то, что с её помощью удастся достичь благополучия, если не испарились, то сильнейшим образом пошатнулись. Вместо европоцентризма началось возвращение к местным истокам и традициям, хотя они за время колониальной зависимости и в постколониальный период основательно подзабыты. Удастся ли Сахелю выстроить некую новую реальность без опоры на Запад, к которой они за десятилетия основательно привыкли, покажет будущее. Не будем забывать, что у той же Франции остаётся как «кнут» (политическое влияние и прочные связи в регионе), так и «пряник» - финансовые возможности. Которыми она наверняка воспользуется для того, чтобы переломить неприятную для себя тенденцию.
