Псалом 136.
От Иеремии к Давиду, о пленении
1 У рек Вавилонских мы сели и плакали, вспоминая Сион.
2 И повесили мы инструменты наши на ивах,
3 ибо там пленники наши просили у нас песни, и похитители наши просили веселья, говоря,
спойте нам одну из песен Сиона.
4 Как же мы будем петь песнь Господню в чужой земле?
5 Если я забуду тебя, Иерусалим, то да увянет правая рука моя.
6 Да прилипнет язык мой к устам моим, если не буду помнить тебя; если не поставлю Иерусалима выше радости моей.
Наше приложение:
Этот псалом посвящен израильтянам, оказавшимся в вавилонском плену около 587 г. до н.э. Израильтяне не были чужды плену: они попадали в плен то к египтянам, то к ассирийцам, то к вавилонянам, и всегда это было следствием их непослушания Богу и отчуждения от Него. В этих случаях пленники страдали от тяжелых условий рабства и жестокого поведения своих поработителей. Мы знакомы с этими тяготами во времена Моисея, который по повелению Бога освободил их и избавил от страданий. Теперь же, в Вавилоне, речь шла не о жестоких пытках, а о горечи и тоске по родной земле, которую испытывали евреи. Помимо свободы и материальных благ, которыми они там пользовались, у них был единственный Храм, где они поклонялись единому Богу.
Теперь у них не только не было этих возможностей, но они были лишены даже самых элементарных проявлений радости - песен и танцев. На родине у них были инструменты. Они играли на них и славили Бога с бубном и пляской, со струнами, трубами и звонкими кимвалами. Теперь об этом не могло быть и речи, по той простой причине, что у них не было аппетита к этому. Они были удручены, отчаялись, озлоблены и тосковали по своей родине.
Псалом описывает красивейшую сцену под открытым небом, под ивами, где они развесили свои инструменты, решив не прикасаться к ним. Причина их нежелания заключалась в том, что они вспоминали Сион, т.е. свою родину - Иерусалим, со всеми его преимуществами. Они не только не играли на своих инструментах, но, сидя на земле, сетовали на свою жалкую участь быть на чужбине, в плену и рабстве у вавилонских угнетателей.
И как будто этого было мало, их похитители насмехались над ними, говоря: В чем дело? Почему вы не поете песен о своей родине в Сионе?. Ответ был полон горечи и обиды: Как мы можем петь на чужбине?. И чтобы подтвердить, что они никогда не забудут, они пообещали, дали клятву и сказали: Если я забуду тебя, Иерусалим, то пусть рука моя завянет, и я не смогу играть на инструменте, и пусть язык мой застрянет в горле, и я стану немым и не смогу петь. И все это, если я не поставлю память о тебе, Иерусалим, выше всех радостей, которые у меня есть. Простая речь и мрачная клятва, демонстрирующая, с одной стороны, их полное отчаяние, а с другой - тоску по дому. Они как будто хотели сказать: Я никогда не забуду, что бы ни случилось.
Эти стихи заставляют вспомнить сетования и тоску Адама после его непослушания, ярко описанные в этом гимне: Адам сидел перед раем и, сокрушаясь о своей наготе, плакал: Горе мне, ибо лукавым обманом я был убежден и заблудился. Я изгнанник от славы. Горе мне, что в простоте своей я был наг, а теперь я в нужде. О, рай, не буду более веселиться в радости твоей, не буду более взирать на Господа, Бога моего и Создателя, ибо возвращусь в землю, из которой был взят. Милосердный и сострадательный Господь, я взываю к Тебе: Я пал, сжалься надо мной.
Изгнание Адама и Евы из рая - это уход и изгнание, подобное уходу блудного сына вдаль от отцовского дома. С тех пор все мы - странники и изгнанники, не имеющие склонности быть близкими к Богу и петь Ему, как это делают святые ангелы. Напротив, мы с удовольствием поем о своей боли, печали, разлуке, покинутости, отчаянии - все это формы выражения того, что мы остаемся в этом месте изгнания, и поем о своем несчастье, почему-то полагая, что получаем от этого удовольствие. Все эти неприятные ощущения описываются в любом количестве диргеров с такими текстами, как Есть только одна реальность, нет бессмертия, Рай здесь, как и ад. Даже в самом лучшем варианте, таком как люби меня, люби меня сегодня, мы просим, чтобы другие люди любили нас, тогда как на самом деле суть счастья в том, чтобы мы любили других.
В литературе, как древней, так и современной, существует множество описаний боли и несчастья. Можно упомянуть о пленниках в пещере, описанных Платоном в Республике. Связанные оковами страстей, они не могут пошевелиться, проявить какую-либо инициативу. Они не в состоянии выйти из темноты и увидеть все так, как оно есть на самом деле, снаружи, под солнцем праведности, то есть Бога.
Все, что мы делаем, подчеркивает наше стремление к небу, к вечности, даже если мы этого не осознаем. Греческий поэт Константин Кавафис пишет, что даже кони Ахилла стремились к вечности. Сам Ахилл был крещен в бессмертие своей матерью, богиней Фетидой, хотя и оставался уязвимым через свою пятку. Распространенный среди людей страх смерти свидетельствует о жажде бессмертия, которое можно обрести только на небесах, а не здесь. Жадность, честолюбие, скупость и все человеческие страсти свидетельствуют о нашем желании приобщиться к чему-то, что принесет нам славу и долговечное наследие. Но все это суета сует, все суета.
Так неужели мы обречены жить в этом мире смерти и тления? К счастью, нет, потому что есть Тот, Кто любит нас. Он любит нас так сильно, что отдал Свою жизнь, чтобы вернуть нас из адамова изгнания в землю обетованную, в новый Иерусалим, в Царство Божие, в царство радости и бессмертия. Ему пришлось претерпеть все страдания адамова изгнания - боль, желчь и смерть, но Он победил смерть ради нас и дал нам противоядие от нее - святое причастие и таинства Церкви.
Мы празднуем это в гимнах воскресения:
Ты сошел в низы земли, Христос, и сокрушил вечные засовы, держащие в оковах. И на третий день Ты восстал из гроба, как Иона из кита.
Мы празднуем кончину смерти, упразднение Аида, начало новой, вечной жизни и радостно прославляем Того, Кто есть причина, Единого Бога отцов наших, благословенного и многославного.
Дающий жизнь и Господь, когда мы согрешили, Ты разрушил проклятие смерти. Не согрешив, Ты претерпел телесные страдания и дал жизнь смертным, которые взывают к Тебе: Помяни и нас в Царствии Твоем.
Когда Ты вошел во врата Аида и сокрушил их, пленники воскликнули: Кто это, который не осужден на низшие части земли, но разобрал темницу смерти, как шатер? Я принял Его как смертного и принял как Бога. Всемогущий Спаситель помилуй нас.
В качестве резюме приведем слова, которые подчеркивает гимнограф акафиста: Увидев странное рождение, станем чуждыми миру, устремив свой ум к небесам.
Странное рождение - это рождение Иисуса Христа, Которого Пресвятая Богородица родила в хлеву, в пещере, где Он не мог пользоваться самым элементарным гостеприимством, полагающимся чужестранцу. Он остался чужд греху мира и свободен от материальных связей. Он не нуждался в хлебе (Не хлебом единым жив человек), потому что Сам был Хлебом жизни. Автор Возвышенного странника, поющегося в Великую пятницу, ярко описывает Христа:
Придите, благословим Иосифа вечной памяти, пришедшего ночью к Пилату и умолявшего о Жизни всех: Дай мне этого чужого, который в младенчестве был изгнан в мир; дай мне этого чужого, которого ненавидели и убили его соотечественники; дай мне этого чужого, чья странная смерть так чужда мне; дай мне этого чужого, который принимал нищих и странников; дай мне этого чужого, которого иудеи отторгли от мира по зависти; дай мне этого чужого, чтобы я мог спрятать в гробу того, кто, будучи чужим, не имеет места для отдыха своей головы; дай мне этого чужого, мать которого громко плакала, видя его мертвым.
Мы тоже странники в этой жизни, мы временные жители, распоряжающиеся материальными благами. Мы - кассиры в банке Христа, благодетели Божьи, и нам поручено управлять благами этого мира, от управления которыми зависит наше обладание вечными благами. Поэтому мы призваны стать чуждыми греху этого мира, поднять глаза к небу и идти вперед sub specie aeternitatis, то есть с точки зрения вечности. На этом пути мы должны искать Божьего просвещения и говорить: Во свете Твоем мы увидим свет, а также научи меня исполнять волю Твою, ибо Ты - Бог мой.
Как говорит христианам святой Павел: Ибо мы не имеем здешнего города, но ищем будущего (Евр. 13, 15). Мы - граждане неба. Мы живем этой жизнью, но стремимся к другой, небесной. Пусть мы осознаем это и будем стремиться к этому.