Глава XIV. Ловушка. Ч.3
Всегда исполняя данные собою твёрдые обещания, Лера не изменила благородной натуре, а высадила всех по разным местам: пленённых гвардейцев с матросами – на один остров Багамского архипелага; освобождённых рабов – на другой; мерзкого провокатора с однотипной компанией – понятно, на третий. Закончив попутную миссию, охваченная добродетельной целью, миловидная капитан-квартирмейстер приказала двигаться дальше. На двенадцатый день необычного плавания (какое у неё считалось шестнадцатым) юная пиратка вместе с Джеком и Джо высадилась на широкий песчаный берег; он расположился в английской провинции Южная Каролина, недалеко от тростниковой плантации, имевшей своеобразное название Нью-Прови́денс.
Путешествие не являлось привычным, поскольку основной его целью преследовалась одна долгожданная встреча, о коей мысленно мечтали и юный Рид, и пожилой Умертвитель. По причине сугубо личных мотивов отправились с ними не все подвластные моряки, а лишь крохотная горстка наиболее умелых матросов, необходимых для нормального управления двухмачтовым парусником. Не было с ними и Джима Тэтчера: уже не первый раз он отпрашивался на Бермудские острова, где с остальными собратьями подолгу зависал в какой-нибудь «пьяной харчевне» и где благополучно просаживал награбленные в боях солидные капиталы. Добравшись до нужного берега, «Кровавая Мэри» не дошла, как принято, пару кабельтовых и встала на якорь. Троим отважным героям пришлось высаживаться на маленькой лодке. На покинутом корабле осталось не более сорока разбойников; среди них не виделось ни Плохого Билла, ни Стича Опасливого, ни верного боцмана – все они находились на таинственном острове, предпочтя, как и легкомысленный Джим, немножко расслабиться, предаться праздным увеселениям. По их разумению «транспорти́ровать запуганных до икания безоружных людей, а после отправляться на личную встречу, нужную исключительно им», с несложным занятием удалы́е, по-боевому умелые, главари отлично сумеют справиться сами.
Итак, первой на твёрдую американскую землю, как полагается по всем существующим правилам, ступила маленькая чу́дная ножка, обутая в синенький, украшенный диковинными цветами, дамский сапо́жек. Следом за ней на берегу очутились и старый морской разбойник, и его молодой преемник. Последний пребывал в тревожном волнении, колотившим лёгонькой дрожью; оно вызвалось предвкушением скорой встречи с утраченной матерью.
- Давайте спрячем заметную шлюпку в ближних кустах, - распорядилась Валерия и, ни разу к ней даже не прикоснувшись, осталась улыбчиво наблюдать, как оба представителя мужской половины усердно толкают её по песчаному берегу, пока не приблизили к раскидистым лиственным насаждениям. - Пошли уже, - распорядилась она, когда следы недавней высадки надёжно сокрылись.
У доблестных пиратов не было ничего: ни быстрых коняг, ни иного, более-менее удобного, транспорта – что поспособствовало бы преодолеть те двадцать два километра, что отделяли от заветной усадьбы, занимавшей и благие, и сокровенные помыслы. Пробираться решили пешком, чтобы к их нескромным особам, не внушающим большого доверия, привлекалось как можно меньше внимания. Принимая во внимание, что один из них являлся состарившимся, а где-то и сильно больным человеком, на дальнюю дорогу пришлось затратить чуть больше шести часов и сделать по ходу движения не менее трёх остановок. Наконец! Морские авантюристы очутились пред двухэтажным кирпичным особняком, выделявшимся продолговатой конструкцией; приусадебная территория огораживалась кованным высоким забором, не сплошным, а сооружённым в виде квадратных прутьев, отстоявших друг от друга на расстоянии семи-восьми сантиметров. Словно чувствуя их скорое приближение, прямо возле ворот прогуливалась невысокая симпатичная дама, едва-едва достигшая сорокалетнего возраста. Выглядела она эффектно! Да просто прекрасно. В восхитительной внешности особенно выделялись следующие характерные признаки: невысокая фигура, чем-то напоминавшая блистательную Валерию; продолговатое худое лицо, настолько очаровательное, насколько и ослепительное; каре-голубые глаза, передававшие и бесконечную жизнерадостность, и чуть заметную грусть (они пылали незаурядным рассудком, самозабвенной отвагой, непреклонной решимостью); маленький нос, идеально образованный, хотя и обозначенный едва заметной горбинкой; манящие губы, похожие на сочную розу, окрашенные неяркой помадой; чёрные, слегка поседевшие, волосы, волнистыми прядями спускавшиеся за милые плечи (точно такие же как и у Рида); гладкая кожа, по-дворянски исключительно белая, передававшая благородные корни. Верхнее одеяние отмечалось простеньким серым платьицем, украшенным разноцветным искусным орнаментом; оно плотно облегало вплоть до узкого пояска и объёмно расширялось до самого низу, показывая острые носа зауженных дамских туфель.
- Джонатан?! - всплеснула она руками, едва усталые путники приблизились к железным воротам. - Как же ты похож на красавца отца?! - Монни (а это была она) легонько кивнула в сторону всплакнувшего Умертвителя. - Я сегодня будто что-то такое почувствовала… какое-то загадочное предчувствие не давало мне никакого покоя – и от солнечного восхода, и вплоть до настоящего времени. Оно заставило отправиться спозаранку на улицу и тревожно томиться у открытого входа; мне всё казалось, что свыше будет ниспослан некий волнительный, воистину ошеломляющий, знак. Так вот что в действительности случилось! - миссис О’Коннелл распахнула жаркие, по-матерински ласковые, объятья и призвала в них любимого сына, стоявшего в почтительной нерешительности (он ни много ни мало не представлял, как следует вести себя и в странной, и в неожиданной ситуации): - Примкни же к беспечной и нерадивой матери, которая посмела бросить тебя в младенческом возрасте и которая оставила без нежной любви… она поступила так ради личной, как оказалось ничтожной, выгоды.
Настал кульминационный момент. И исстрадавшийся парень, и изнывавшая женщина бросились друг другу навстречу и стиснулись в крепких объятьях, с одной стороны ласково нежных, с другой по-сыно́вьи могучих. В то же мгновение, охваченные неуправляемыми эмоциями, они радостно разрыдались.
- Если бы ты тогда так не сделала, Маргарет, - бурчал еле слышно Джек, называя хозяйку усадьбы именем, данным ей от рождения; он обращался в сладостный миг, когда счастливая мать наслаждалась блаженной близостью, дарованной свыше, - не было бы сейчас ни тебя, ни его, ни вашей трепетной встречи.
- Не буду, Джек, пытаться выяснить, почему ты так продолжительно долго скрывал от меня любимого мальчика, - вдоволь наобнима́вшись, наласкавшись с утраченным сыном (казалось бы, навсегда?), Монни переключилась на былого возлюбленного, - спрошу лишь как в старые добрые времена: каким попутным ветром, а главное, что именно занесло тебя в мою скромную бухту? Далекова-а-ато она расположена от основных, тобой посещаемых, гаваней. В коих ты изволил когда-нибудь швартоваться. Да, кстати?.. И кто эта прелестная юная леди? - не дав Колипо ответить, вожде́ленный взор обратился ещё на одну особу, хотя и присутствовавшую поблизости, но (на удивление!) застенчиво постаивавшую в сторонке, - что скромно уединилась на незначительном удалении?
- Познакомься, мама, - Джо вспомнил про восхитительную избранницу, совершенно забытую на время волнительной встречи.
Непреднамеренную забывчивость Валерия не ставила ему в прямую вину; наоборот, за долгожданным событием, значимым как лично для неё, так и для всех остальных, она наблюдала с чувством исполненного долга, умиротворённого понимания.
- Это моя девушка, а зовут её Лера, - договаривал он, берясь за милую руку.
- Странное имя?.. - искренне удивилась миссис О’Коннелл, никогда не слышавшая хоть сколько-нибудь похожего. - Из каких, прелестная деточка, ты происходишь краёв? - несмотря на то что предводительница свободолюбивого братства вооружилась и с ног и до головы, высокородная дама обращалась к ней способом уничижительным, чуточку умалявшим достигнутые достоинства. - Откуда в американскую местность приехала?
- Я русская, - простодушно отвечала юная морская разбойница; она совершенно не обратила внимания на выказанное ей предвзятое отношение (ну, или сделала вид?). - Я люблю Вашего сына, Монни, а он, надеюсь, любит меня… - последние слова она договаривала, «подопусти́в» смиренную голову (совсем не походила на ту сумасбродную, самоотверженную воительницу, какая всегда оказывается в эпицентре жестоких битв и экстремальных событий).
- Да… мама… отец… - Джо бросился к пожилому родителю и заставил его встать рядом с возлюбленной женщиной, - благословите нас: мы хотим пожениться.
- Я так понимаю, - не увидев со стороны присмиревшей девушки никаких возражений, миссис О’Коннелл сделала очевидное, вполне закономерное, заключение; заодно она выдала невероятную ясность ума, чёткое построение логической мысли, - вы, молодые люди, собираетесь отправиться в какое-то опасное путешествие, и никому неизвестно, вернётесь ли вы оттуда живыми или нет – правильно ли я вас сейчас понимаю?
- Всё верно, - покивали и девятнадцатилетний парень, и восемнадцатилетняя мисс. - Наперёд мы хотели б связать взаимные чувства крепким узами священного брака.
- Нет! - резко вскричала Монни и выразительно поглядела на Джека, как бы ища у него непременной, а главное весомой, поддержки. - Не бывать молодой пиратке несчастной вдовою! - сметливая женщина, конечно, сообразила, в каком иерархическом качестве находиться смазливая барышня (да и громкая слава мисс Доджер давно уже докатилась до отдалённой провинциальной усадьбы, куда и письма-то завозили не чаще одного раза в полгода). - Нет, - повторила она гораздо спокойнее, избавившись от первоначальной, импульсивно настроенной, волны возмущения, - вот сделаете то неотложное дело, здоровые, живые вернётесь – а тогда-а-а… Там и посмотрим! Поверьте мне на́ слово, я знаю, о чём говорю… через нечто подобное сама когда-то прошла.
Едва миссис О’Коннелл договорила, она пригласила всех проследовать в зажиточный особняк. Прогостили у Монни Рид (некогда славной разбойницы, ныне услужливой хозяйки, уступчивой собеседницы) всю оставшуюся часть дня, а после остались на́ ночь. Чуть только забрезжил туманный рассвет, неугомонная Ловкачка, так и не получившая материнского дозволения на сочетание браком, засобиралась в дорогу; заодно она заторопила и остальных.
- Вставайте, - сказала Валерия, импозантно ввалившись в смежную комнату, предоставленную и старому, и молодому пиратам (ей, как незамужней девушке, выделялось отдельное помещение); она зашла к ним ровно в три тридцать утра, находясь во всеоружии и нисколько не церемонясь, - покуда все спят – чтобы не устраивать слезливых сцен да долгих прощаний – мы с вами потихонечку улизнём. Кста-а-ати, вы, наверно, не знаете, но благожелательная хозяйка навязала нам во временное пользование трёх превосходный коней – разрешила их позаимствовать из шикарной конюшни; правда, о милостивом предложении она ещё даже не представляет, хи-хи, - Лера злорадно хихикнула (несмотря на огромное уважение, какое она испытывала к прославленной легенде Саргассова и Карибского морей, чего-то ей в ней не очень понравилось), - ничего страшного, - продолжала белокурая бестия язвительно ухмыляться, - мне кажется, ежели она и обидится, то не очень и сильно. Примет во внимание наше родство, хи-хи.
- Но?.. - Джо попытался было высказаться категорическим возражением; он поднимался хотя и неохотно, но привычно накидывал снаряжённую перевязь (как и отец, он предпочёл лечь спать, оставаясь одетым).
- Я могу, «на-а-ах..», возвратиться в будущее совершенно одна, - не дав хоть что-нибудь выразить, озорная блондинка выразилась наигранно неприлично; не позабыла она и про русскую ненормативную лексику, и состроила капризное личико, - я никому не указывала, чтобы он непременно увязался со мной, - намекала она на их, с Крутым Ридом, давешний уговор (когда он заявил, что «одну её ни за что не отпустит»), - ты, кажется, Джонатан, сам напросился?.. Однако! Если чьё-то решение вдруг неожиданно поменялось и если он слишком соскучился по родненькой мамочке, то я его освобождаю от данного слова. Обещаю: я справлюсь с собственным делом сама! Впрочем, как и всегда, - кратким, но громким заявлением она нисколько не хвасталась, а констатировала одну непреложную истину (за время пребывания в суровой, грубой, жестокой эпохе она не допустила ни единого, мало-мальски серьёзного, промаха). - Ну так что, со мной кто-то едет?
- Оба, оба, мисс Доджер, - покряхтывая, а не присвистывая, отчитался за всех Колипо; за одну ночь он успел настолько расслабиться да вмиг постареть, что выглядел неприятным старцем, обрюзгшим и сморщенным (словно он исполнил некую главную миссию и далее ему просто незачем было жить), - мы готовы – куда нам идти? – веди, дорогой полководец.
- Ага!.. Ты позабыл добавить «мин херц», - усмехнулась Валерия, вспоминая, как один благородный князь называл прогрессивного российского императора; она, убедившись, что послушные спутники подготовились к долгому путешествию, красочно развернулась и решительной походкой направилась к выходу.
Возле кованных ворот трепетно дожидался хозяйский мальчишка-конюх, сражённый и «офиги-и-ительным!» обаянием, и несгибаемой волей; он, не сумевший кое-кому отказать, удерживал четвёрку резвых коней, прилежно осёдланных, подготовленных к дальней дороге. До моря доскакали без значимых приключений и лишь единожды останавливались, чтобы дать пожилому пирату перевести немолодой, как-то разом увядший, дух – слегка размять скрипучие кости. Но тут!..
- Стойте! - вдруг, озадаченная, вскрикнула Лера, когда они, распрощавшись с коню́шим мальчишкой, вернули арендованных лошадей и когда тот отправился прямиком на плантаторскую фазенду (дабы животные – не приведи Господь! – случайно не потерялись). - Мне одной показалось странным, что утлая посудинка располагается вовсе не так, как мы её, уходя, оставляли?
- Да… - хотел Колипо ответить «вроде бы нет»; но…
На них со всех сторон устремились стальные штыки, априори длинноствольные ружья, а из ближних кустов повылазили озлобленные гвардейцы, одетые в ярко-красную форму. Закономерным итогом, завершавшим нежданное представление, послужило грандиозное появление сэра Левина. Вероломный и коварный, он торжествовал одержанную над Ловкачкой безоговорочную победу.
