В своей лекции «Блеск и нищета русской литературы», прочитанной 19 марта 1982 года в университете Северной Каролины, а позже опубликованной в «Новом американце», № 111, 30 марта − 5 апреля 1982 года Сергей Довлатов говорил о гениальности русских писателей и о том, как читают в Америке русских писателей.
Тексты Довлатова сопровождает реальный комментарий и статья профессора, д. ф. н. И. Н. Сухих.
Хочу сказать, что в Америке были и сейчас есть русские профессора, которые формируют у студентов интерес и даже любовь к русской культуре.
Владимир Набоков с 1948 оставался профессором этого университета до 1959 года. Читал курс средней сложности по русской литературе и специальный углубленный курс по его собственному выбору — «Творчество Пушкина», или «Модернизм в русской литературе».
Иосиф Бродский эмигрировал в США в 1972 году. В маленьком городке Анн-Арбор поэт преподавал литературу и проводил творческие семинары в Мичиганском университете.
Татьяна Толстая преподавала русскую литературу и художественное письмо в колледже Скидмор в Принстоне.
Василий Аксенов вел курсы в Университете штата Вирджиния русской прозы и поэзии и проявил себя непревзойденным преподавателем.
Каких русских писателей с ходу сможет назвать среднестатистический американец? Толстой и Пушкин не в счёт, всё-таки есть англоязычные экранизации «Анны Карениной» и «Евгения Онегина». А что еще читают образованные американцы?
Не секрет, что и у нас в России, и в Америке авторов классической литературы сегодня чаще узнают по киноверсиям. Чего только стоят фильмы Вуди Аллена по текстам Толстого и Достоевского. Но если неподготовленный зритель посмотрит «Любовь и смерть» (снятый Вуди Алленом в 1975 году), то он может подумать, что великие русские классики были не мыслителями, а хулиганами.
Если серьёзно, то русских авторов в Америке читают и в школе, и в университетах, но не в формате «модной» или «вечной» литературы, а как объект изучения.
А вот Пушкин для них, скорее, представляет русский бренд. Его знают как персонификацию русской культуры, но не как автора поэм и романов. Например, на территории студенческого городка Университета Джорджа Вашингтона стоит памятник Пушкину, но на мой вопрос студентам, что написал Пушкин, никто не ответил.
Литературу в разных учебных заведениях изучают по-разному, ведь в американской образовательной системе нет обязательной программы. В элитных школах русскую литературу изучают очень подробно, а в муниципальных — поверхностно. В Америке многое зависит от школы, там даже цена на аренду жилья напрямую зависит от того, какая школа (заметьте, не какая инфраструктура или престижность района) находится в этой мэрии.
Книжные магазины — отдельный и очень интересный разговор.
Если возьмём художественную литературу, то русских авторов очень много. Классика ХIХ века представлена полно и с очень интересными иллюстрациями. Мы со студентами даже спецкурс проводим по иллюстрациям русской классики за рубежом. Можно и кейс-уроки проводить, например, почему на обложке «Анны Карениной» изображены бинокли? Много на полках и комиксов по мотивам известных романов, но это вовсе не адаптация текста или жалкое переложение знаменитого сюжета. Нет, это серьёзное иллюстративное прочтение. К каждому комиксу написано методическое пособие, где есть и комментарии, и система вопросов, и отсылки к авторитетным исследованиям.
В университетах и колледжах русскую литературу изучают не только студенты славянских отделений. В Америке вообще очень серьезная научная школа по изучению русской классики. Читают произведения наших писателей и те, кто ходит на тематические вечера в библиотеку. Интересно наблюдать за тем, как представители разных профессий увлечённо читают и изучают русскую классику. Но вот парадокс: герои наши, но читатель другой, не наш. И это приводит к неожиданным результатам. Например, героев Достоевского американцы считают непредсказуемыми, нелогичными и импульсивными, в которых никто не видит основ «положительно прекрасного человека».
А доктора Живаго они воспринимают не отражением сложных исторический перипетий, а неуверенным поэтом и несостоявшимся любовником.
Но это легко объяснимо. В любой американской школе с младших классов учат воспринимать текст без оглядки на литературную традицию или авторитетное суждение критиков и учебников, они учатся интерпретации, пониманию и осмыслению прочитанного.
Повторюсь, учебников и учебной литературы много, но особой популярностью пользуется у педагогов продукция ScottForesman. Их учебник Literature and Integrated Studies мне тоже показался интересным. В нём представлен курс русской литературы вне исторического и культурологического контекста. Да и набор авторов, произведений кажется нам странным. В одном учебнике Анна Ахматова, Лев Толстой, Андрей Вознесенский. У Толстого, например, выбран текст «Много ли человеку земли нужно?» — один из назидательных народных рассказов писателя. Выбор для русского читателя совсем неочевидный.
Учебники в этой компании пишет не один автор и даже не коллектив, а серьёзная команда, куда входят филологи, педагоги, психологи, культурологи, текстологи и даже студенты. Статья о произведении организована так: before reading (подготовка к чтению) — text (сам текст) — after reading (обсуждение после прочтения). Обязательно есть vocabulary study (изучение незнакомых слов) и задание: expressing your ideas (эссе о тех идеях, которые пришли в процессе чтения). Завершается изучение произведения сочинением на проблемную тему, которую формулирует педагог для каждого ученика отдельно.
Какие наши авторы повлияли на американскую литературу? Американские писатели ХХ века, конечно, признавали некоторое влияние русских гениев. И Фицджеральд, и Стейнбек, и Хемингуэй не раз цитировали Достоевского и Толстого. А вот писатели XXI века уже используют только «готовую форму»: они тоже обращаются к прецедентным русским текстам, но не вступают в полемику, не наследуют традицию, не признают влияния. Неожиданность в другом. Например, американцы плохо знают творчество Набокова или Бродского, но читают Улицкую и Шишкина. Видимо, сказалось влияние СМИ и интернета.
Говорить о качестве перевода с профессиональной точки зрения бесперспективно, потому что есть несколько традиций перевода художественной литературы. У американцев она изначально не была основана на художественном опыте. Переводами занимались лингвисты, а не писатели, как в России (где переводческая традиция начинала формироваться с Тредиаковского, Карамзина и Жуковского). Буквальный перевод не может стать живым текстом, отражающим мир переводимого произведения. Именно поэтому Владимир Набоков сам перевел «Лолиту» на русский язык. Не доверял он переводчикам. И поэтому же посвятил несколько лет переводу пушкинского «Евгения Онегина», но в итоге так и не счел его совершенным. И потребовался четырехтомный комментарий.
Но что американцы делают хорошо, так это перевод классики на язык кино. И сколько бы ни ругали голливудские версии «Анны Карениной» или «Доктора Живаго», эти кинотексты культуры создавались не для нас, русских зрителей, а для зрителей всего мира. Режиссеры представляли свои интерпретации этих классических произведений и, естественно, выступали в роли читателя, а каждое прочтение — это уже другой текст.
Ирина Мурзак
филолог, литературовед, театровед
доцент Департамента СКД и Сценических искусств, руководитель программы "Театральное искусство, медиакоммуникации в креативных индустриях" ИКИ МГПУ