Глава 3 Крюк
Мир во время ядерной зимы суров и беспринципен. Мертвецы и полуночные твари правят на поверхности. Трое молодых парней отправляются в будничное путешествие к торговому центру. Вирус не каждого превращет в монстра, случается, что человек выживает. Кто выстоит люди против мертвецов или между выжившими снова вырастающие противоречия раскалывают общество.
Петрович, высокий и жилистый мужчина лет около шестидесяти. Он хмуро смотрел на прибывших со станции «Маяковская» и перебирал в пальцах кожаный ремешок часов.
– Нам пришлось открыть шлюз, потому что люди кричали и звали на помощь. – Он налил себе из эмалированного чайника кипятка в металлическую кружку и долго молчал, помешивая прозрачную жидкость ложкой. Прыщ облизал пересохшие губы и смотрел как заворожённый на маленький водоворот в кружке Петровича. – Почему ты здесь, Брокер? – Глава «Пушкинской» поднял на коллегу по цеху усталые глаза. – Твои люди искали помощи у меня, а ты сбежал? Некрасиво, друг, – он покачал головой.
– Ты меня стыдить будешь, Михаил Петрович? – Брокер смотрел на мужчину в упор и даже улыбнулся.
Шелест не стал присаживаться н предложенный стул, как и Прыщ. Мик же уселся, расставив ноги и, вынув складной нож, играл им в руках.
– Послушай, Мишка! – Петрович с недовольством даже повысил голос, – навыдумывали себе громких кличек. Толку с них. – Он сплюнул в сторону. – С людьми по-человечески надо, чтобы не случалось так – Брокер в тик, а народ ко мне по шпалам.
– А бабушку не видели? – вдруг подал голос Прыщ. Его рука скользнула к карману с семенами. – Мы ж для наших старались, семена вот взял.
– Не знаю, – буркнул Петрович. – Мертвецы уйдут с вашей станции. Зачистите там всё и забирайте ваших бабушек и кого там ещё. Мне лишние рты не нужны. Итак, делим припасы на всех с трудом. – Брокер сжал губы. Неприятен ему был этот разговор.
– Извини, Петрович, – обратился к главе Шелест. – Мы все в одной лодке. И раз принял людей, то не фиг сейчас вешать всех собак на Брокера. Король со своей свитой мог бы заявиться и к тебе.
– Ты рот прикрой, молокосос! – глава резко поднялся из-за стола. – Много ты понимаешь, щенок.
– Не лечи меня, да и к стоматологу сам сходи, прочисть рот себе. – Шелест сверлил Петровича взглядом. – Работали бы сообща, не случилось бы такое, как сегодня. Мы как-то приняли твои раненых и ничего, не мявкали. Да и ты не особо расшаркивался или гонору много стало? И не думай, если ты мне в отцы годишься, что должен перед тобой кланяться. Не болванчик. Пошли парни, нечего тут делать.
Прыщ дёрнул его за рукав куртки. Не хотелось пацану уходить. Всё думал, не блефует ли товарищ или разозлить главу «Пушкинской» решил окончательно. Микки поднялся со стула, а в глазах Брокера появилась паника.
– Есть у меня нычка, – шепнул Мик главе «Маяковской», – до утра пересидим…
– Ладно, – глухо отозвался Петрович. – Что я вас в ночь выгонять на мороз к мертвякам буду?
– А что нет? – рассмеялся Мик. – Не тебе судить Брокера, мы ж не судим тебя. Чисто по- человечески людям обычно помогают. Мы же не враги. И инфа у нас есть об этой гниде полумёртвой, что Королём называется. Соглашусь с Шелестом, лучше мы свалим. Не хочется ещё одним лишним ртом быть на твоей станции. – Мик сделал ударение на слове «твоей» и сплюнул под ноги.
Прыщ, переминаясь с ноги на ногу тихо проговорил:
– Мне тоже обидно всё это выслушивать, но я не могу уйти. Бабушка единственная, кто остался у меня, и я должен узнать, жива она или нет.
– Оставайся, если хочешь, – отозвался Петрович, выпятив нижнюю губу и скрестив руки на груди.
К удивлению Шелеста уверенного, что Прыщ останется, парень покачал головой.
– Подачки мне не нужны. Извините, если грубо отвечаю, но все мы люди и должны быть на одной стороне.
Пацан повернулся к старшим и кивнул Брокеру:
– Идём, я с вами, парни.
Петрович молча проводил их взглядом, и как показалось ошарашенному Брокеру, ещё немного и готов был согласиться оставить этих дерзких соседей ночевать на станции. Глава «Маяковской» вдруг почувствовал себя гадко. Неужели и его подчинённые считали его трусом. Но ведь так сложилось. В момент нападения мертвяков он ближе всех оказался у выхода. Спасительная дверь могла стать шансом и для других, но кто-то заблокировал её. Она захлопнулась и не открывалась, хотя Брокер стучал в неё до боли в костяшках. Толку нет объяснять сейчас своим парням, что он не сбегал. Это было бы похоже на оправдание своей безответственности и если хотите назвать это трусостью, так тому и быть.
На поверхности глубокая ночь. Шелест поинтересовался у Мика:
– Реально есть какое-то убежище? – он перелез первым через баррикады «Пушкинской». – Или набрехал?
– Есть, – отозвался товарищ. – Тут недалеко. Есть один погребок, но там дед один живёт. Отказался в метро спускаться, сказал, что слишком стар, чтобы жить по чужим правилам.
– Дед, говоришь? – прищурился Брокер. – Любопытно.
– А чё любопытного, – усмехнулся Микки. – Там он сам в ответе за свою безопасность и тепло и еду. Короче пошли. Это вон за тем домом. Там ещё раньше, говорят кафе, было – «Советская пивная».
– Помню такое, – кивнул Шелест и прибавил шаг.
Ветер стих. Серое небо низкое и тяжёлое нависло над городом. Протиснуло пальцы сизого тумана между домами, наблюдало за бездомными людьми. Прыщ, вздыхая, плёлся за Брокером. Тот, сунув голые руки в карманы, поднял воротник, из-под шапки выбились седые волосы. Парень смотрел на главу «Маяковской» и размышлял, сколько же ему лет. «Наверняка много, хотя лицо молодое, может, поседел рано»? В эти непростые времена все выглядели намного старше, чем в прошлые годы. Тогда жили в сытости и достатке. Не все, конечно, но даже нищим было легче, чем людям в общинах под землёй. «К счастью, есть метро, – рассуждал Прыщ, вспомнил бабушку, единственного родного человека. – Господи, если ты есть, спаси её пожалуйста. Пожалуйста-пожалуйста»…
– Да чтоб тебя.
Прыщ очнулся от тычка в спину.
– Спишь что ли, пацан? – Голос Брокера вырвал его из мыслей. – Один хочешь остаться?
– Да нет. Всё хорошо, – отозвался парень. – Просто вспомнил бабушку.
– Мариванну?
– Угу.
– Не просто хороший, а нужный человек, – ответил Брокер, поёжился и шмыгнул носом. – До чего ж холодно.
– Пришли. – Голос Мика заставил его спутников остановиться.
Он застыл у обледенелых ступеней ведущих вниз.
– Блин, а что скажем? Спит, наверняка дедок. – Он потёр затылок и, сняв рукавицы, подышал на озябшие руки.
– Как зовут его? – спросил Шелест.
– Сергей Иванович, – ответил Мик.
– Ну, идём. Что зря снег греть. Сами скоро сосульками станем.
Он первым осторожно спустил ногу на ступеньку. Из-за наледи она стала узкой и покатой, что того и гляди свалишься. Поручни обломились давно, и даже ухватиться тут не за что. Мик включил налобный фонарик, и луч света упал на вмёрзшее в лёд тело. Оно лежало у входа и, судя по скрюченной позе, мертвяка тут и прибил кто-то. Оторванная голова покоилась рядом. Первым внизу оказался Мик, следом Шелест, двигаясь осторожно и надеясь на ботинки «кошки». Дверь, обшитая металлическими листами, молчаливо взирала на незваных гостей. Шелест обернулся, глядя на Мика, застывшего рядом с ним. Стоящие наверху лестницы, Брокер и Прыщ ждали.
– Ну и грохот, – шепнул Прыщ главе, когда Шелест забарабанил по металлической обшивке. – Разбудим тварей, не дай боже`.
Микки сказал, что у деда есть тут какое-то окошко, и он наблюдает за теми, кто приходит к нему в укрытие. Шелест снова застучал в дверь, а у самого сердце так и бухало. Страшно разбудить не дедушку, тот может угостить свинцом, а тех, кто бродит в ночи жаждут чем поживиться.
– Да, ядрён батон! – воскликнул Мик. – Сергей Иваныч! Открой, это я Мик!
– Чего голосишь, как потерпевший? – шикнул на него Брокер. Бросил взгляд на Прыща. - Спускайся вниз, а то стоим тут как проклятые. Тащи свою задницу. Давай.
Пацан суетливо двинулся вперёд и, понятное, дело поскользнулся и, рухнув на пятую точку, полетел вниз. Сбил с ног товарищей, вызвав взрыв хохота. Брокер, опробовав шипы на ботинках, смело шагнул по льду на каменных ступенях. Прыщ, потирая ушибленное место, охнул, посетовал, что у него нет альпинистских ботинок.
– Брокер пусть поделится, у него богатый склад! – хохотнул Мик, глядя в сторону старшего. Потом рассмеялся, добавив, – был склад, да сплыл.
За железной дверью щёлкнуло. Она, скрипнув, отворилась. Из темноты появилось лицо взъерошенного старика и ружьём наперевес.
– Ваш гогот разбудит не только мёртвых, но и вполне себе порядочных стариков-отшельников.
– Прости, Крюк, – извиняющимся тоном проговорил Микки. – Мы ж свои. Переночевать пусти, а завтра уйдём.
Он окинул взглядом четверых путников и недовольно хмыкнул:
– Ну, заходите. Свои. – Не хотел выхолаживать убежище, да и незваных гостей не ждал. – Шевелите булками, пока мертвяки не учуяли вас. Думаете, они спят?
– Никак нет, – отозвался Шелест.
Прыщ поднялся, снова поскользнулся и первым ввалился в проход. Крюк отодвинулся в сторону и поцокал языком, говоря, что глядя на ночь нелёгкая принесла ораву оглоедов. Мик снова извинился:
– На станцию напали, Крюк. Сейчас туда соваться опасно.
– Да ясно, малой. Идите, раз пришли. Я ж не последняя сволочь гнать вас на мороз к ходячим. Но завтра свалите.
– Хорошо, – ответил ему Брокер.
Старик глянул исподлобья на главу станции и качнул головой.
– Слышал – это ты Брокер?
– Ну, я, – кивнул ему мужчина.
– А что на станции случилось? – Крюк, впустив Мика последним, захлопнул металлическую дверь, повернул вентиль. В коридоре вспыхнул свет тусклой лампы, и старик внимательно разглядывал нежданных гостей. Брокер начал рассказ, а хозяин убежища двинулся вперёд. Слушал и не задавал вопросов, вздыхал только и качал головой.
Со словами, что выглядят парни потрёпанно, он включил электрочайник. Электричество поступало со станции. Её восстановили, но свет шёл часто с перебоями, особенно днём. Ночью же, говорил старик, можно и холодильник не отключать и даже телевизор старый посмотреть.
– Остались у меня видеокассеты. К ним время более бережно, чем к дискам. Даже компьютер имеется, но пока никак не налажу связь, по типу Интернета.
– Ну, ты дед продвинутый! – воскликнул Мик. Получил подзатыльник от Крюка и плюхнулся на диван.
– Ты одёжу-то снимите уличную, – проворчал он. – Не хата, а дом здесь, да и разуться не помешало бы, – дед сурово глянул на парней. – А то привыкли у себя на станции в чём ушли, в том и спать. Тут тепло и безопасно.
– Это хорошо, – ответил ему Брокер. Шелест молча расстегнул куртку. Прыщ глядя на товарищей, разулся, поставил обувь у входа. Снег растаял и башмаки стали влажными. В комнате повис запах пота и носков. Крюк ничего не сказал, понимая, что смысла в упрёках нет, раз впустил ребят. Жалко ему их стало, но садиться на шею себе не позволит. Знал таких. Мик хоть и балабол, рассуждал Крюк, но никогда проблем не приносил, помогал даже, поэтому его товарищи и нашли приют в убежище старика.
– Значит, говорите, объявился какой-то ублюдок, которого мертвяки слушаются? – спросил он, разливая кипяток по кружкам. – Королём себя назвал?
– Это, да Крюк. – Мик с благодарностью кивнул деду, принимая из его рук кружку с кипятком.
– Странное дело, – проговорил Шелест. – Вирус не превратил Короля в ходячего, и что у него на уме одному чёрту известно.
– Это ясно, – ответил Крюк, – только как вы теперь на станцию вернётесь. Думаете, Король ушёл со своей армией мёртвых?
– Не знаю, – честно ответил Брокер. – Всё равно придётся проверить.
Старик усмехнулся и со словами:
– Есть у меня одна штука, – скрылся в темноте прохода. Вспыхнул луч фонарика, и парни услышали шум открывающихся ящиков. – Нашёл. – Он скрипуче рассмеялся и вернулся в маленькую комнату. Гости смаковали кипяток и закусывали сухарями. Прыщ раскраснелся и стянул с себя свитер. В убежище Крюка тепло и в самом деле. Парню нравилось здесь, и он бы всё отдал, чтобы никогда не покидать это место.
– Вот, – с гордостью проговорил хозяин дома. – Это средство отлично маскирует. Мертвецы словно и не заметят вас. Разработка старого НИИ, подогнал товарищ, – он грустно вздохнул. – Жаль погиб. Нет не от зубов тварей, сорвался с крыши. Нелепая и глупая реальность.
– Что это такое? – спросил Шелест, отставляя пустую кружку в сторону.
– Мазь,– буднично отозвался Крюк. – Жаль не знаю её состава, но хватает надолго. У меня ещё есть пара баночек, поэтому не жалко. Запах, правда, мерзкий, но средство работает. Достаточно нанести немного крема за ушами, на шею и виски. Это как женщины раньше духами пользовались, – он усмехнулся, – только этот аромат незабываемый.
Крюк открыл банку. По комнате разлился жуткий аромат смеси запаха падали и чего-то похожего на ментол.
– Ну и вонь, – проговорил Прыщ, заткнув нос рукой. – А ничего, если кто-то один намажется? Может другим и не нужно?
– Это так не работает, пацан, – ответил старик. – Ничего, принюхаетесь, зато выживите.
Мик хохотнул, добавив, что порой в метро так воняло носками, потом и плесенью, однако никто не жаловался. Крюк рассмеялся, окинул взглядом гостей и велел располагаться на ночлег.
– Дайте пожилому человеку отдохнуть. Поговорим утром. Дело у меня к вам есть. Тем более, мальчишка рассказал о семенах.
Прыщ инстинктивно схватился за карман, но куртка лежал рядом на диване. Видя его настороженный взгляд Крюк успокоил его:
– Не бойся, я знаю, что ты для бабушки взял их. Мне много не надо.
Пацан выдохнули глянул в сторону Шелеста. Тот сжав губы, кивнул ему, мол, не из-за чего тревожиться. Мик разложил кресло-кровать и вытянулся на нём, закинув руки за голову. Шелест раскинул толстый спальник и устроился возле дивана, хотя Прыщ упрашивал поменяться с ним местами.
– Спи, пацан, – велел ему. – Завтра рано вставать.
Брокер потоптался на месте. Все места заняты и лишь в углу сложенный спальник, приготовленный Крюком. Старик скрылся за дверью и вскоре из соседней комнаты раздался храп. Глава станции вздохнул и расчехлил туристическое снаряжение для отдыха. Спальник добротный. Прыщ снова заёрзал на диване, говоря, что тот раздвигается наверняка.
– Всё нормально, – ответил Брокер. – Детям должно доставаться лучшее.