Я написал этот очерк-воспоминание в 2003 году, по горячим ещё следам – пока не забыл подробности. Сейчас, 30 лет спустя после описываемых событий, я кое-что подправил, подредактировал, значительно дополнил, уточнил даты.
Посвящаю очерк памяти наших ушедших друзей – Петра Каковкина, Сергея Павлова, Фила Хазановича. Апрельские дни 1994-го, когда мы вместе строили клуб, я храню в копилке лучших дней моей жизни, вспоминаю их с радостью и любовью. Они всегда со мной.
«Как вы яхту назовете, так она и поплывёт» – пел незабвенный капитан Врунгель, чьё судно, как вы помните, называлось «Бедою» по недоразумению. Музыкальному клубу «Засада» имя было дано вполне осознанно, в здравом уме и трезвом рассудке, хотя с первых же шагов его существования всплыл со дна памяти злосчастный врунгелевский припевчик и, зацепившись якорем за парадный вход, так и повис в прокуренном клубном воздухе.
В итоге «Засада» изловила сама себя. Но за недолгое время её существования всё же успело утечь немало воды, пива, музыки, судеб.
В разные времена клубы в нашем городе открывались для разных целей и закрывались по разным причинам. Клуб «Засада» (или «Засада-клуб») просуществовал неполных полгода: с мая по октябрь 1994-го. На общем фоне культурной жизни города Петербурга роль его затушевана и мало кому известна, но, тем не менее, пять месяцев активной деятельности не прошли впустую. «Засада» выполнила свою скромную историческую задачу и тихо ушла со сцены. Целью ее открытия было стремление заработать денег честным путем (то есть, внедрением культуры в массы), причиной ее закрытия стали финансовая и организаторская несостоятельность. И цель, и причины – чуть ли не самые характерные для того времени.
Нас было шестеро в «Засаде». Ни одному из нас еще не было двадцати пяти. Номер первый: Филипп Хазанович – музыкант, автор песен и солист группы «Вращение Из», чья репетиционная точка располагалась в ДК «Мир». Именно ему директор дома культуры Виталий Засимович (фамилии я не помню, мы за глаза звали его просто Засадычем) и сделал предложение организовать молодежный клуб. Хазанович призвал на помощь своих товарищей – Петра Каковкина (художника широкого профиля), Игоря Голубенцева (художника и пока еще не литератора) и меня. По ходу работы подоспели еще два наших приятеля – Сергей «Кот» Павлов и Сергей «Пункер» Доброславин (оба в то время музыканты). И мы принялись за дело, может быть, впервые в жизни добровольно и осознанно засучив рукава.
Сам ДК «Мир» (в просторечье «Молоток») на улице Трефолева (к слову, Трефолев – народный поэт, автор песни «Эх, дубинушка, ухнем!») в то время начал прозябать, как и полагалось удаленному от центра города и метро заведению. Дискотека давно не работала, кружки ни дохода, ни радости не приносили. Какие-то ушлые деятели пытались выращивать в подвале вешенки – тоже не пошло. Только в осиротевшем кинозале иногда устраивали свои опереточные священнодейства жрецы «Гербалайфа» – этим культурный процесс исчерпывался. Активно существующая при ДК ещё пару лет назад «Рок-коллегия» (нечто вроде Рок-клуба, но пожиже) как-то самораспустилась. Кстати, президент этой организации, человек с характерной фамилией Косяков (имени не помню), вскоре проявился среди строителей «Засады» и даже пытался то ли помочь, то ли подмазаться – никто так и не понял. Он появлялся всегда с очень важным и авторитетным видом, очень стремительно и ненадолго, а потом надолго исчезал. Виталий Засимович возлагал на его опыт очень большие надежды. Но дело было не в опыте. В благодарность Косякову следует заметить: он очень быстро сообразил, что лучшая помощь с его стороны – это её отсутствие. И исчез окончательно (однако не навсегда, но об этом позже).
Вшестером мы, не имея почти никакого опыта в этом деле, разработали план перекройки громадного фойе в уютное концертно-культурное заведение, нарисовали проект, выбили из Зосимыча минимум средств и 1 апреля 1994 года (что символично) начали работу. Всё делали сами. Для меня этот отрезок жизни до сих пор остается одним из самых радостных и осмысленных – это был такой весенний месячник творчества, труда и взаимовыручки. Игорь и Пётр умудрились за неделю написать маслом пять масштабных полотен, выполняющих одновременно роль ставен и произведений искусств. Кроме того, Голубенцев украсил сценический задник великолепной наскальной фреской под условным названием «Засада на мамонта» (эта вещь, возможно, стала предтечей его книги «Благоприятные приметы охоты на какомицли»). Я придумал название и сделал кучу небольших графических зарисовок в поисках эмблемы клуба – ни на одной из них мы не остановились, клуб так и остался без эмблемы, зато картинки щедро раздавали потом посетителям (оригиналы!). Всю чёрную работу, с творчеством не связанную, тоже проделывали самостоятельно, иногда героически нарушая всякие нормы охраны труда и элементарную технику безопасности (были и травмы).
На последней стадии работ к нам примкнули еще двое: Кирилл Погоничев, музыкант и администратор, и Дмитрий Розе, звукооператор. Они плотно влились в коллектив и привнесли в нашу хаотичную деятельность здоровую долю практицизма и даже, я бы сказал, бессознательного профессионализма (сознательный еще не появился). И вот важная деталь: автоматически все строители клуба становились его директорами! Такого решения никто, кажется, не принимал, но оно возникло само собой и, как всякая приятная глупость, не оспаривалось. Демократия тогда еще была привлекательна, но без «крыши» никто её себе уже не мыслил. Поэтому кто-то пригласил молоденьких бандитов в малиновых пиджаках – исполнить роль той самой «крыши». Те приехали на метро, глянули на название, на место, на предполагаемый репертуар – и отвалили, поняв, что ловить абсолютно нечего. Но благословение своё дали и телефончик на крайний случай оставили. В общем, «Засада» получила сразу восьмерых боцманов, среди которых не было, строго говоря, ни одного настоящего капитана. Так и поплыли. И именно поэтому нам первое время даже везло – судьба на первых порах благосклонна к разгильдяям.
1 мая 1994 года работа была закончена. «Засада» пришвартовалась, что называется, под ключ. Закончился труд, завершилось творчество. Мы выполнили свои обязательства, – выполнил свои обещания и Виталий Зосимович: заплатил нам за проделанную работу заявленную сумму. Исполнители сдали объект в срок, заказчик заплатил им согласно договорённости – по тем временам, когда все кругом друг друга обманывали и кидали, это было вовсе не нормой, а практически чудом.
За неделю мы успели передохнуть, расслабиться, подготовиться к отплытию, а 7 мая устроили открытие клуба. Это был наш маленький Праздник.
Из всей засадовской эпопеи её открытие вспоминается наиболее ярко. Это значит, что будней было больше – в хорошем деле так и должно быть. Кто хорошо работает, тот и отдыхает на славу.
Единственный вопрос, возникший тогда: открытие клуба – это для нас праздник или работа? Каждый из нас восьмерых отвечал на него по-разному, в меру своих потребностей, по счету вложенного труда.
Открытие решено было ознаменовать приготовлением бадьи глинтвейна, что и было сделано, несмотря на строжайший отказ дирекции ДК это дело поддержать и разрешить. Напиток готовил Голубенцев, основным его ингредиентом был популярнейший в то время спирт «Royal». К глинтвейну добавили четыре музыкальных коллектива – «Выход», «Молодые голоса», «Вращение Из» и «Коты летят». Закончить грандиозное действо должен был джем-сейшн. Вход решено было сделать бесплатным (и это оказалось очень правильным ходом), денежный сбор планировался с продажи напитка.
Народу на открытие навалило под завязку: «Засада» чуть было не пошла ко дну. Фирменный голубенцевский глинтвейн сделал своё доброе дело, и развеселённая публика даже не заметила отсутствия в программе двух из четырёх заявленных на афише групп. Точнее, может, и заметила, но претензий по этому поводу никто и никогда не слышал. «Выход» и «Молодые Голоса» до клуба вообще не доехали. СиЛя запил, что стало с «Голосами» – так и не выяснилось. (Обе группы еще появятся на засадовской сцене, но позже.) Зато «Коты Летят» и «Вращение Из» были приняты на ура и надолго прижились в клубе. (Справедливости ради следует заметить, что «Выход», «Коты» и «Вращение» фактически были тогда одним и тем же составом музыкантов, только с разными лидерами – СеЛей, Фрэнком и Филом.) Джем-сейшн не вместил на сцене всех желающих к нему примкнуть. Пел даже Косяков – он внезапно опять появился на горизонте с бейджем президента «Рок-коллегии» и охотно давал журналисткам и просто девушкам интервью, в которых рассказывал о своем вкладе в дело «Засады»... Ночевать домой никто из прорабов «Засады» в этот вечер не пришел. Насколько я помню, все мы отправились домой к Диме Розе и там провели ночь бессонную, полную возбуждённого общения и преждевременных восторгов. Работа и праздник перемешались в один горячий и чрезвычайно вкусный глинтвейн.
А дальше последовали будни, которые, в сущности, и наполнили существование «Засады» обыкновенным повседневным смыслом. После бури в стиле «Royal» наступил не мёртвый, но штиль. Публика на платные мероприятия в эту тьмутаракань не шла. То есть шла, но как-то менее кучно и менее активно, чем на бесплатное открытие. Исключения составляли очень редкие концерты. И все же...
В клубе выступали теневые легенды питерской рок-музыки: СиЛя со своим «Выходом», Владимир Леви с «Тамбурином», Пётр Малаховский с «Двоюродными Близнецами», Сергей Данилов – уже, конечно, не с «Мифами», но еще и не с «Чёрным Котом» (тогдашний его проект назывался «Большое красное лицо»). В «Засаде» дебютировали достигшие затем массовой популярности группы «Сплин», «Ночные Снайперы», «Краденое Солнце». «Ночные Снайперы» были тогда акустическим дуэтом, только что приехавшим из Магадана; мне нравилось то, что они делали, именно я привёл их в «Засаду» и организовал первые сольные концерты – до сих пор у меня хранятся их пультовые записи. «Сплин» появился на нашей сцене благодаря Филу – ему принесли демо-кассету с одной только песней («Рыба без трусов»), и он сразу поставил в расписание молодую команду. Именно в засаде преобразовался состав «Краденого Солнца» – нашёлся Джефф, влились в процесс засадовцы – барабанщик Кирилл Погоничев и звукорежиссер Дима Розе (последние двое потом некоторым образом продолжили клубное дело, создав «Перевал»).
В общем, это было начало третий волны питерского рока, той самой волны, которая претендовала стать девятым валом, но на деле вылилась в вязкое течение рокапопса. Модные в тот период «Молодые Голоса» (в моду едва начинали входить перепевки старых песен и возвращяющаяся стилистика ВИА) соседствовали на засадовской сцене с полуандеграундом: «ОРЗ» и Пупкин, «Рождество» и Печкин, «Мыши», «Зогебай», «Ё», «Улицы», Витус, «Метрополия», «Мбонда-Арт» (группа, в которой музицировали уроженцы Конго и Заира, учащиеся в питерских вузах, а лидером был Серафим Макангила, влившийся позже в «Маркшейдер-Кунст»)... Рамки наработанного другими клубами формата разбивались со скрипом; тем не менее, удалось организовать несколько вечеров джаза, одну выставку графики и пару акустических программ.
Здесь последние свои концерты сыграл Фрэнк с командой «Коты летят». Об этом человеке сейчас мало кто помнит, но в свое время Фрэнк был личностью легендарной, вполне сопоставимой по своему месту в питерском роке со Свином и СиЛей – если и помельче этих титанов, то только ростом. Он никогда не записывал выступлений и не издавал альбомов; записей из «Засады» тоже не осталось.
Визитной карточкой засадовских сейшенов стала команда «Вращение Из» – коллектив, к сожалению, просуществовавший совсем недолго, канувший вместе с «Засадой» в забытьё, но оставивший по себе пёстрые весёлые круги воспоминаний. Играли они бодрую регги и ска музыку на русском и не всегда нормативном языке. Песни сочинял Фил Хазанович, обладающий, помимо несомненного музыкального и поэтического дара, ещё и столь важным в рок-н-ролле талантом шоумена. Вокруг его харизмы и вращалось «Вращение». Броская подача яркого материала – одним это очень нравилось, другим казалось перебором. Андрей Бурлака и Анатолий Гуницкий живо интересовались творчеством коллектива, а вот Сева Гаккель, единожды пригласив «Вращение» в свой клуб «ТАМ-ТАМ», больше этого не делал, пеняя на излишнюю эстрадность и припопсованность группы, что не вязалось с его репертуарной политикой.
Необходимо вспомнить ещё несколько имён, имеющих отношение к «Засаде». На каком-то этапе я привёл в строящийся клуб двух своих друзей, у которых до этого работал в ремонтной компании «Спектр-сервис», – Германа Махмудова и Андрея Личкова. Они были начинающими бизнесменами и какое-то время (не выходящее за рамки разумного) помогали клубу, даже, кажется, поддерживали материально. И, конечно, стали его завсегдатаями и передружились со всеми засадовцами. Ещё помню замечательного парня, которого все звали просто Полом – ни имени, ни фамилии я не знаю. Вероятнее всего, он был музыкантом, но в клубе работал наравне со всеми, с первых дней открытия. Наверное, кого-то я забыл – если так, то прошу прощения.
Лично от себя добавлю, что именно в «Засаде» состоялось моё первое сольное выступление на публике. Не приехала какая-то заявленная группа из Кронштадта, и мои коллеги попросили выйти меня на сцену, чтобы заполнить паузу до прибытия следующего коллектива. Я выступал без гитары – просто пел свои песни а капелла, в «суперакустике» (как я это тогда называл).
После выступления ко мне подошёл басист из группы «Зогебай» Максим Бублик, с которым мы познакомились ещё на открытии клуба, за чашкой глинтвейна, и предложил сделать на основе моего песенного материала группу. Я не отказывался, я давно искал музыкантов-сподвижников. Макс познакомил меня с гитаристом «Зогебая» Сашей Петерсоном (это произошло уже через несколько дней и не в клубе) – и началась новая глава моей жизни, началась история группы «Зимовье Зверей».
В перерывах между сколачиванием сцены и покраской стен будущего клуба мы рисовали себе в планах радугу из всех семи, а то и девяти цветов. Хотелось, чтобы в коридорах экспонировались живопись и графика, в фойе работал буфет, а на сцене царило разнообразие стилей и жанров: чтобы не только рок, но и – джаз, барды, романсы и даже классика. Но умозрительная радуга на деле становится пёстрым лоскутным одеялом, которое трещит по швам, лишь только кто-нибудь из её хозяев начинает тянуть на себя.
Стремление запихать в одну маленькую реальность обширные мечтания восьми создателей надорвали «Засаду». Попытки расширить тематические рамки наскакивали на рифы финансовой целесообразности. «Засада» стала распадаться, как потерявшая ядро империя (или как получившее ядро судно). Сначала изнутри, путем постепенного расслоения взглядов и намерений многочисленных учредителей клуба, которые были одновременно и чернорабочими, и администраторами, и арт-директорами своего детища. В итоге из первоначальных шести один за одним уволились пять засадовских зодчих – все, кроме Хазановича. С формальной точки зрения он имел моральное право остаться единовластным хозяином «Засады», поскольку началось всё именно с него, но загвоздка заключалась в том, что Фил совершенно не сумел этой возможностью воспользоваться. Фактически в этот период клубом способен был руководить только один человек – Кирилл Погоничев, что он и делал, пока Фил пил бесплатные (то есть за счет заведения) горячительные напитки и примеривался к прочим радостям жизни звезды рок-н-ролла. Остальные засадовцы навещали клуб теперь уже в качестве почётных гостей и вскоре остались единственными его посетителями.
В сентябре 94-го после некоторого перерыва и косметической реконструкции «Засада» открылась второй раз – уже под директорством Фила Хазановича и Кирилла Погоничева. Открылась, чтобы через месяц-полтора закрыться окончательно. Публика опять явилась только на открытие. Даже собранных после этого мероприятия пивных бутылок не хватило на то, чтобы откачать захлебнувшийся в банкротстве клуб.
«Засада» – это маленькая питерская Атлантида. Фактов, подтверждающих её существование так ничтожно мало, что многие вовсе не верят в неё. Лично у меня нет ни одной фотографии, только заныканные для истории экземпляры афишок. Уже давно нет с нами Пети Каковкина, Серёжи Павлова, в прошлом году ушёл Фил Хазанович (году в 1995-м или 1996-м он оставил музыку, бросил пить, затем много лет руководил собственной фирмой по созданию театральных декораций, занимался этим успешно и увлечённо; последние годы мы дружили семьями). Но рядом ещё живут люди, которые эту Атлантиду создавали. Игорь Голубенцев теперь не только рисует, но и пишет, у него вышло несколько книжек, мы периодически пересекаемся с ним на мероприятиях Союза писателей, а кроме того он занимается психотерапевтической практикой на пару со своим коллегой Германом Махмудовым, с которым познакомился тогда, в «Засаде». Серёжа Доброславин пережил многое, выстоял, обрёл семью, работает детским психологом.
«Засада» вполне достойна вспоминания, хотя бы сейчас, тридцать лет спустя. Клуб-то был хороший, атмосфера была замечательная, люди работали талантливые. И вот я вспоминаю – вспоминаю добрым словом нашу драгоценную, потерпевшую банальное для своего времени кораблекрушение «Засаду» и шлю ей горячие приветы из настоящего. Как говорилось в клубном слогане: «Дышите глубже, вы в засаде!»
© Константин Арбенин, 2003, 2024
Комментарии Андрея Бурлаки,
сделанные им после первой публикации очерка в мае 2003 года и дополненные в 2024-м.
Директора ДК «Мир» звали Виталий Зосимович Сухарев. С 60-х он руководил различными клубами и ДК, был, в известной степени, фрондёр (почему и мигрировал с престижного Васильевского в этот тихий уголок), водил дружбу со звёздами авторской песни и, вообще, музыкальной и художественной богемой. Его младший брат, Саша Сухарев, более десяти лет был лидером легендарной питерской группы «Зеркало». Да и в моей жизни Зосимыч сыграл определённую роль. Собственно, я работал в «Молотке» (так называли ДК «Мир» ещё с 60-х) в сезоне 1981/1982, там познакомился со своей нынешней женой, Вовой Леви, Генкой Анисимовым и кучей других нынешних друзей. Именно там мне впервые пришла в голову мысль зафиксировать – тогда ещё на бумаге – историю Питерского Рок-н-ролла.
Косякова зовут Вадим. Он не то пел, не то играл на клавишных в группе «Антарес». Я их слышал один раз – это был своего рода электропоп. Не могу, правда, сказать, что запомнил что-то из музыки.
Фрэнк, он же Борис Андреев, действительно, легенда и культовая фигура хиппизма времён Рок-клуба. В разное время собирал группы «Опера», «Рок-фронт», «Тихий омут», «Коты летят». Где-то в середине 90-х был убит при невыясненных обстоятельствах. В «РИО» о нём что-то было. Надеюсь, что удастся сохранить хотя бы легенду об этом динозавре эпохи волосатых.
Упомянутый Пол – это, наверное, Дмитрий Полгуев. Он тоже переехал в клуб «Перевал» и был там у него проект «Пол-механика». Он играл в «Чёрном Коте» Сергея Данилова, а потом много барабанил в разных кавер-группах («Джаком Феонаф», «Lucky Sharks», «Badmeantones» и т.д.).
Ну, и, наконец, о ДК. С середины 60-х «Мир», он же «Молоток» (кажется, он тогда был от завода имени Молотова) служил одной из главных и престижных танцплощадок Кировского района. Там играла легендарная «Лира», стартовали юные (!) «Мифы», нашумевший в те годы Экспериментальный оркестр Виктора Мосенкова играл мощный джаз-рок, «Миряне» (само имя чего стоит), «Наутилус» (да-да, был и такой), «Маги», «Радуга» и т.д. С конца 70-х там базировалась одна из лучших в то время дискотек города (опять же, пригретая Зосимычем), кажется, она называлась «Спектр», но я не уверен на все сто. Именно там в конце декабря 1981 собрался будущий «Тамбурин». Вообще, этот ДК достоин отдельной главы в истории питерского рока.
Андрей Бурлака / www.rock-n-roll.ru