Глава 17
– Это никуда не годится! Я понимаю, где-то… - редактор сделал неопределенный жест рукой в воздухе, - это могло бы выстрелить. Но не здесь! Где интрига? Где другой угол? Это… это все банально! Об этом только ленивый не написал… Мы не можем повторяться… Если не успеваешь к сроку, я найду кому передать задание. Только зачем мне люди, которые ничего не успевают?
Редактор раздраженно махнул рукой. Цепкие глаза смотрели жестко, как у большой хищной птицы. Нос крючком, так и норовит клюнуть. Это не мягкий, хоть и крикливый, Пал Палыч. Этот выкинет на мороз и через минуту забудет. У него очередь на улице.
– Я успею, - сказала Дина и поджала губы.
Выйдя из кабинета, расстроенно пролистала статью. Она была уверена, что написала отличный текст и оказалась не готова к разносу. Вскружило ей голову первое признание, расслабилась, подумала, что приняли за свою. И совсем забыла, как быстро все меняется. Сегодня ты в тренде, а завтра твои тексты скучны и летят в мусорную корзину. Самонадеянно, конечно, с ее стороны заявить, что успеет. Дина прикинула время: через день материал должен быть готов, иначе его вообще снимут, и он появится в следующем выпуске и уже не под ее фамилией. Неудачи будут расти, как снежный ком, потом уже не вынырнешь, спишут со счетов. И Соболев не поможет.
Редакция гудела и жужжала, как банка переполненная мухами. Дина посмотрела на других сотрудников. Казалось, шум им нисколько не мешал, они прилежно корпели над ноутбуками и при этом еще успевали переговариваться или заглядывать в телефоны. Дина никак не могла этому научиться. Если с объемом работ и сроками она уже почти привыкла, то писать в шуме и гаме, не получалось. А еще ненавистное слово – многозадачность. Рвут на части, и она теряет концентрацию и не может сосредоточиться. Но никому это неинтересно. Каждый сам за себя и трясется, чтобы не уволили.
Уйти самой не позволяло самолюбие. Почему-то казалось, что в глазах Макса тут же мелькнет и погаснет насмешка: я же говорил, что Москва это совсем другое… Да и себе хотелось доказать, что провинциальный журнал – это не вершина ее способностей. Но там она писала фактически, что хотела, о том, что ей искренне было интересно, а здесь это никому не надо. Здесь главное – рейтинги. И ради них идут на все.
Завтра должен вернуться Макс. Написал ей, что был в госпитале с Машей и не мог ни позвонить, ни прислать сообщение. И вроде бы, его можно понять, дочь все-таки, сама же за нее переживала поначалу, а все равно тошно. Никак не привыкнуть к его появлениям и исчезновениям. И каждый раз страх: а вдруг на этот раз он исчез навсегда?
Пыталась показать ему, что она поддерживает его в борьбе с Машиной болезнью, но Макс сразу отстранился.
– Дин, я сам с этим разберусь.
Зачем тогда она ему? Жил бы с семьей и занимался ребенком. Вот приедет, и надо на эту тему поговорить. Разграничить все, что ли…
Голова шла кругом. Хотелось кофе. Бурда из автомата не устраивала. Дина взяла планшет и пошла в кофейню неподалеку. Заодно и материал поправит. По сравнению с редакцией там тихо, как в библиотеке.
Прошмыгнув в кофейню, устроилась в самом углу, за стеллажом с книгами, которые можно было забрать с собой по обмену. Ароматный латте с миндальным сиропом оставлял приятную горечь, голову немного отпустило. Звякнул колокольчик на двери и сквозь прореху в стеллаже Дина увидела Софию – дизайнера из редакции.
– Привет, - София заглянула в окошко стеллажа. – Прячешься? – она показала глазами на планшет.
Дина вежливо улыбнулась и, сделав большой глоток, безжалостно стерла целый абзац.
Честно говоря, София ей не очень нравилась. Стервозные голубые глаза умело подведены черным, прямые светлые волосы идеально отутюжены, а в каждом движении так и сквозит уверенность, что она неотразима. Дина обсуждала с ней, как лучше оформить один из материалов и София показалась ей высокомерной. Цедила слова, щелкая длинными пальцами по клавишам, и практически навязывала свое видение. Они даже поспорили и весьма горячо. София нехотя уступила, но всем видом продемонстрировала полное презрение к провинциальной выскочке. После этого Дина старалась работать с Аленой, приятной и доброжелательной девушкой, которая совсем недавно пришла в редакцию и пока еще не успела обрасти апломбом. А может, и не обрастет.
– Я тебе не помешаю? – София села за столик к Дине.
Было понятно, что спросила она для галочки, не привыкла, чтобы ей отказывали. Дина пожала плечами, она к разговорам не расположена, видно же, что занята. Пальцы быстро летали по экрану, вроде бы, нашлась нужная связка, и текст заиграл другими красками. Дина приободрилась – не все потеряно. Несколько раз она мельком взглянула на Софию. Та сидела тихо, смотрела в окно и, кажется, не обращала на Дину никакого внимания.
– Хочешь совет? - София покрутила на блюдце чашку. – Возьми цикл «мифы и правда о…» У меня есть кое-что интересное. Могу поделиться. Беркут останется доволен. С этим… - она дернула подбородком в сторону открытого текста, - можешь пролететь. Он же не просто так тебе его дал. Смотрит, как ты выкрутишься. А ты сломай систему и поступи нетривиально.
Дина удивленно посмотрела Софии в лицо. С чего вдруг вызвалась помочь? Даже такая наивная провинциальная дурочка, как она, уже поняла, что здесь друзей нет и быть не может. Все тебе улыбаются, а сами норовят обойти и подставить. И никого не тревожит совесть.
– По секрету скажу, - продолжила София, - Беркут собирается Таньку уволить. Через недельку. А тут ты с готовеньким циклом.
«И правда, на беркута похож», - подумала Дина, понимая, что София говорит о редакторе, но вслух произнесла другое:
– А тебе это зачем?
София подняла на нее красивые глаза. Макияж, как всегда, на высоте. И как ей удается так краситься?
– Не доверяешь? – София усмехнулась. – Молодец! Быстро учишься.
Она гибко, как кошка потянулась, и тут же за соседним столом двое мужчин повернули голову в ее сторону.
– Ты мне нравишься… - сверкнули безупречные зубы. – У тебя есть свое мнение. А то знаешь, часто новенькие боятся и со всем соглашаются… В общем, надумаешь, скажешь.
София допила кофе, встала и, затянув на тонкой талии пояс пальто, исчезла за стеллажом. Мужчины некоторое время смотрели ей вслед, потом один из них скользнул безразличным взглядом по Дине и вернулся к прерванному разговору.
Ночью Дина проснулась от шороха в прихожей. Откинув одеяло, пробежала на цыпочках по холодному полу и выглянула за дверь. Макс как раз снимал куртку. Он обернулся и чуть смущенно улыбнулся, как будто хотел извиниться, что ввалился вот так, без предупреждения. Дина стояла, поджав на ногах пальцы, в квартире гуляли сквозняки, острые коленки выглядывали из-под мужской футболки и нещадно мерзли. Макс подошел ближе и крепко-крепко ее обнял. Дина замерла. От него пахло табаком, горчинкой и теплым сухим деревом. Не произнося ни слова, он потянул ее к дивану.
– Я привез тебе клубнику, - прошептал он позже, проводя пальцем по ее пересохшим губам. – Погоди!
Он вскочил и исчез в коридоре. Дина посмотрела на часы – половина пятого. Пытаться уснуть нет смысла, лучше еще раз отредактировать статью. В комнате появился Макс. В руке он, и правда, держал прозрачную коробку с клубникой – ягодка к ягодке. Запахло летом. Дине даже стало теплее. Она невольно улыбнулась. Так злилась на него, плакала, репетировала монологи, а только увидела… и растаяла. Снова вернулась в тихую гавань. Шторм прошел, буря улеглась, вода еще мутная и поверх плавает мелкий мусор, но скоро она совсем очистится и засияет янтарно-зелеными бликами.
Макс снова принес умиротворение, сродни тому, что бывает, когда мажешь холодной сметаной обожженную на солнце кожу. Воспаленная плоть перестает пульсировать жаром и на время приходит облегчение. Краешком сознания Дина вспоминала ощущения из детства. Долгое отсутствие отца, страх, что он больше не вернется, нарастающее напряжение от слез матери, а потом знакомые шаги по лестнице, недоверчивая радость и, наконец, щенячий восторг, когда открывалась дверь, и на пороге появлялся довольный и немного смущенный отец.
– Как все прошло? – поинтересовалась Дина.
Хотелось быть вежливой. А еще хотелось услышать, как Максу было без нее плохо, как он постоянно думал о ней и мечтал побыстрее вернуться.
– Нормально, - ответил Макс и протянул ей крупную ароматную ягоду.
Скрипнули о зубы мелкие семечки, кисловатая сладость залила рот, защипало ободранные нервными пальцами губы. Сладко, больно, сводит скулы и не оторваться. Формула ее любви.
Макс засыпал, удерживая ее руку.
– Забей сегодня на работу. Скажи, что заболела… Или хочешь, я попрошу за тебя.
– Нет, ты что! – пугалась Дина. – Я не могу. И так про тебя уже интересовались.
– Кто? - быстро спросил он, приоткрыв глаза.
– Так… Неважно. Я не хочу, чтобы меня держали только из-за тебя.
Ягоды лоснились глянцевыми боками, у Динкиной коленки расслабленно лежала мужская рука, летели одна за другой строчки в примостившемся на одеяле ноутбуке. Счастливая Динка вдохновенно редактировала текст, понимая, что теперь он идеален.