Весть о том, что мужики вернулись из лесу после схватки с оборотнем, мигом облетела все селение. Люди переполошились не на шутку. Бабы толпились за воротами и у колодца, обсуждая страшную гибель Вятко.
Детей все разогнали по своим дворам, и к вечеру в деревне стало тихо. Только слышался время от времени слезный вой в доме Молчана: жена его, Любава, ревела белугой, оплакивая несчастного сына.
Меж тем, в другом доме было свое горе: Авдотья, так и не дождавшись вестей о Тихомире, места себе не находила. Она побелела от ужаса, когда узнала о случившемся несчастье с Вятко, чувствуя свою вину. Ведь если бы они не отправились в лес на поиски ее собственного сына, все были бы живы.
Горазд сам зашел в дом к Авдотье и поведал о ночном кошмаре. Бедная женщина слушала его, схватившись за сердце, а Голуба, сестра Тихомира, девчонка еще, тихо плакала у матери на плече. Ждан с Прошкой, однако, встретили Горазда в трезвом рассудке. Видимо, собрали последние крохи совести.
Но на них Горазд и глядеть не желал. Мать он жалел, Авдотью. Она-то ни в чем не была виноватая. Чем успокоить ее, Горазд пока не знал. Надобно было продолжить поиски Тихомира, однако ж после случившегося многие мужики зареклись возвращаться в лес: стать добычей оборотня никто не спешил. А Молчану с Радимом покамест не до того было: Вятко еще и схоронить не успели.
Обещался Горазд обдумать, как быть дальше, и пошел домой с тяжелым сердцем. Вон оно как все обернулось: сам чуть не погиб, жених Найды чудом уцелел, да еще парня потеряли… эх, Вятко, Вятко, голова бедовая! Не полез бы на рожон, авось, и жив бы остался!
С этими мыслями домой Горазд вернулся. А там его встретили грустные глаза Найды, молящаяся Матрена да куча перепуганных ребятишек. Им мать строго-настрого теперь запретила даже за ворота высовываться. Любим на лавке отлеживался: намедни скрутило его, всю ночь он глаз не сомкнул, так теперь заснул мертвым сном.
- Что ж делать-то теперь, отец родной? – спросила Матрена, поднимаясь с колен и оправляя подол юбки.
Горазд устало опустился на лавку возле стола. Жена засуетилась, подала хлеба, молока, кашу из печи вынула. Но ни к чему глава семейства не притрагивался. Молча сидел, понурив голову. Потом, наконец, произнес:
- Что и сказать-то вам, не ведаю… сами все слыхали… едва ноги от этого зверя унесли… кабы не Мечислав, да не Вятко, могли бы мы и не совладать с ним… оборотень ранен, но не смертельно. Он залижет свои раны и озлобится еще больше. Сюда прийти может. Как теперь быть нам, в догадках теряюсь. Что сам мыслишь, Мечислав?
Горазд обратился к дружинному, который смывал кровь с собственных ран в дальней горнице. Мечислав ответил:
- Мыслю я, что ежели бы Вятко не напал на волколака первым, могли бы мы все живыми вернуться. Недаром говорил я, что трогать зверя опасно. Мы первыми вступили с ним в бой с дружинными, и все полегли, кроме меня. Коли на зверя не нападать, есть надежда избежать гибели.
Горазд возразил:
- А как же защищаться-то от него? Что же, безоружным в лес ходить? Стоять и ждать, покуда он не раздерет тебя, точно кусок мяса?
Мечислав вздохнул:
- Тут хитрость нужна. Простой человеческой силой трудно эту нечисть одолеть. Нас было пятеро, все воины умелые, однако ж что из этого вышло? Сам видишь. Надо то понять, что не просто зверь перед нами. Волколак – это оборотень, а значит, он и человеком бывает. Только что это за человек? Проклятый, темными чарами терзаемый, и обращается в зверя время от времени? Либо же рожден он таковым по своей природе? Много об этих существах толков в народе ходит. Слыхал я всякое, а вот воочию впервые увидал.
Дед Сидор подал голос:
- Верно толкуешь! Я вот на своем веку оборотней не встречал, Бог миловал. Жили мы, жили, и лес кормил нас всю жизнь. Опасались, конечно, нечисти лесной. Но то болотников всяких, да лешего, что человека по чаще кружит-кружит, да до погибели доводит. Бывало, и люди в лесу пропадали, не возвращались. Про ведунов, знахарей, чародеев речи велись, старики всякое сказывали. Что умеют, мол, некоторые человеческие существа, обладающие силой особой, в волков обращаться и других животных. Но не видал никто оборотней в лесах наших. А нынче что? Напасть за напастью… Тут дело темное. Откуда взялось это лихо в наших местах? Как народ от него защитить? Бабы и дети малые, легкая для него добыча. Да что там, коли мужикам сильным с оборотнем не справиться! А ну, как нападет он на деревню? Сейчас, раны-то свои залечит, да нападет? Тут крепко подумать надобно. Совет бы собрать, Горазд…
- Правду говоришь, дед Сидор, правду… вот только к Молчану с Радимом покуда не знаю, как подступиться: горе-то у них такое… мыслю так: Вятко схороним, а там будем совет держать. Тянуть долее нельзя: полнолуние близится, и что случиться может, Бог весть…
Мечислав вышел из дальней горницы:
- А что, Горазд, раньше волколак лишь при полной луне объявлялся? Нынче-то еще не время ему, а он, значится, бродит вокруг… странно это все выходит… неподвластна, видать, луне его истинная природа… значится, другое что его в зверя-то обращает?
- Что ж это, по-твоему? – оживился дед Сидор.
- Думается мне, дело тут нечисто. Силы какие-то темные замешаны, не иначе.
Матрена перекрестилась и со страхом воззрилась на мужа. Горазд сказал:
- И что велишь теперь делать?
Мечислав медленно проговорил:
- Не одолеть нам оборотня самим. Чары на нем лежат, ими он связан, словно путами… и простыми топорами здесь не справиться… не разрубить этих чар… но тот, кто многое ведает, и особой силой обладает, помочь в этом сможет…
Горазд с дедом Сидором воскликнули:
- Про кого речь? Кто ж это? Сказывай скорее!
- Про ведуна я сказываю. Того самого, которого сыскать мне надлежит. И чует мое сердце, с этого начинать следует. Надобно его просить о помощи.
Горазд нахмурился:
- Так-то, может, и верно. Но где ж сыщешь твоего чародея?! Да и кто пойдет сейчас по доброй воле в лес, не зная даже, в какую сторону податься?! Напуганы все до беспамятства.
- Собрать придется сильнейших. Кто духом и телом покрепче. Другого пути я не вижу. Не справиться здесь вилами да топорами.
- Радим, Молчан – те пойдут… чай, не из робкого десятка. Но я за них только и могу ручаться.
- Остальные пусть на совете за себя скажут.
- Ну, добро… я вот только чего знать хочу…
Горазд сделал знак Матрене, и она спровадила мальцов в дальнюю горницу под присмотр Беляны.
- Скажи, как на духу, Мечислав, для чего ты князем в наши края послан? Для чего ведун этот Новгороду потребовался? Доброе ли дело у тебя к нему, или худое? То знать мне наверняка надобно.
Дружинный помолчал немного, точно подбирая правильные слова для своей речи. На переносице его прорезалась глубокая складка. Видно было, что не желает он выдавать все, как есть, начистоту, но выбора у него не было.
- То давняя история. И то не моя тайна, потому открывать ее перед всеми мне не дозволено. Скажу так: еще при прежнем князе все началось. В свое время бывал он в этих краях, и судьбе угодно было свести их пути с ведуном, что в лесах здешних обретался. Спас тогда его этот ведун от гибели неминуемой, исцелил от страшной хвори и силу вложил в руки и ноги такую, о которой князь и помыслить не мог. Уверовал он в то, что ведун даром особым обладает, и задумал с собой его увезти, в Новгород. Но тот воспротивился: не хотел он среди людей жить. Тогда князь с другой просьбой к нему подступился, стал для себя просить исполнения того, что ему было больше жизни надобно. Снял с себя ведун перстень особый и молвил, что у того, кто перстень этот носит, исполнится все самое сокровенное. Одарить его хотел князь золотом, но не принял чародей богатств. Слово лишь взял, что после кончины княжеской перстень тот вернуть надлежит. И сделать это должен был наследник, молодой князь. Да только иначе жизнь повернулась. Никогда о своей тайне старый князь никому не рассказывал, даже старшему сыну. А перед смертью не успел он проститься с наследником. Верному человеку лишь передал все, что надлежит сделать. А человек этот предал его, себе перстень присвоил. Так прошли годы… одни беды и страдания рушились на обманщика. Не выдержал он, сознался во всем князю новому, и завет его отца передал… оттого посланы были мы в леса эти глухие: исполнить то, что надлежало. Пятеро нас было, но то немало для дружинников княжеских… кабы ведал князь, какой бедой все обернется, собрал бы больше людей, но времена-то нынче лихие: на защите Новгорода всех оставлять приходится.
Горазд изумленно воскликнул:
- И где ж перстень сей?! При себе его, никак, носишь?
- Ношу.
Мечислав вынул из-за пазухи туго затянутый крохотный кожаный мешочек. Он был меньше, чем простая мошна для денег или калита. Показал всем на вытянутой ладони:
- Здесь.
- А взглянуть на сие тайное сокровище тоже не дозволено? – прокряхтел дед Сидор.
Дружинный потянул кожаную тесьму и вытряхнул на свою ладонь перстень. Перстень привлекал странным клеймом, на котором был выцарапан незнакомый знак.
Найда глянула и обомлела. Нет, ничего не сказала она. Но от Мечислава не укрылось ее тайное волнение.
Долго еще мужчины толковали о том, как поступить надлежит. Найда уже их не слушала: свои думы ее поглотили. Сердце ныло за Тихомира, пропавшего в лесу, но что-то подсказывало ей, что нет его среди мертвых. Живой он, только беда с ним неведомая приключилась…
Пора было со скотиной управиться, да козу подоить, и Найда пошла на двор. Едва она разлила молоко по чистым крынкам, появился Мечислав. Вид у него был хмурый.
- Молви как есть, Найда, кто одарил тебя этим оберегом? Нынче сама ты видала, что знак на перстне такой же нацарапан. Не простую вещь ты носишь на шее.
Она побледнела:
- Обещалась я не называть имя того, кто отдал мне оберег.
- Не время нынче упорствовать. Я чужую тайну вам открыл, потому как выбора другого не было. И ты поведай мне правду. От этого, быть может, зависит чья-то жизнь…
Найда замялась:
- То подарок Тихомира. Перед прошлым полнолунием он мне отдал оберег и сказал, что теперь эта вещь будет жизнь мою охранять. Ничего более я от него не добилась. Самой неведомо, откуда у него оберег взялся. Я таких еще ни у кого не видала.
- Вот оно что… - в задумчивости протянул Мечислав и присел на лавку.
- Испей свежего молока, покуда теплое!
Найда подала ему глиняную крынку. Он принял сосуд из ее рук, невольно коснувшись холодных девичьих пальцев.
- Да ты продрогла совсем!
- Ничего…
- Ночи нынче уже студеные! До первых заморозков недалеко.
Мечислав посмотрел ей прямо в глаза, отчего сердце Найды заколотилось, точно безумное. Она смутилась.
- Я отнесу молоко в дом. Да пора ужинать, идем.
На пороге появился Горазд с корзинкой снеди.
- Ты куда, отец? Стемнеет скоро.
- Мать надоумила снести Авдотье припасов. Пока Тишку не нашли, кто их с Голубой кормить будет? Чай, закрома-то все пусты. Поди, последнее, что оставалось, Ждан с Прошкой и подъели, оглоеды! За стол-то садиться они завсегда первые.
- И то верно, - согласился Мечислав. – С тобой пойду. Пройдусь маленько.
- Снесите им молока, - сказала Найда, - у нас не последнее, а Голубу жалко!
Когда она провожала взглядом отца и дружинного за ворота, на душе было неспокойно. И, как оказалось, не зря…
Назад или Читать далее (Глава 14. Предчувствия)
#легендаоволколаке #оборотень #волколак #мистика #мистическаяповесть
