Рассказ-воспоминание от отца-фронтовика нашего коллеги, Максима Ленкова, Главного инженера РосДорБанка
Лично в нашей семье в те годы пришлось пройти, как говорится, все этапы войны: тут и разлука, и гибель, и без вести пропавший, и смерть, и ранения, и оккупация, и угон в Германию, и эвакуация, и торжество победы, и встречи и возвращение после войны.
О начале войны, как мне помнится, жителям нашего села стало известно часов в 12 дня. Школа готовилась к проведению первого выпускного вечера, на который была приглашена группа учеников 7-9 классов. Зачем-то меня послали на почту – там я и услышал сообщение о начале войны. Сразу побежал домой. Сказал отцу. Отец сразу как-то посерьезнел и быстро ушел на работу (хотя был и выходной). Мы – подростки вроде не придали этому известию никакого значения. Вечер в школе получился хороший, только в конце, уже под утро следующего дня, приехал военком и вручил всем выпускникам повестки о мобилизации.
Помню, расходясь с вечера, ребята шутили: «Дальше солнца не загонят, больше пули не дадут».
Через несколько дней пришла повестка отцу. Старший брат вскоре прислал письмо с сообщением, что взяли в Армию. Помню день проводов на войну. Женщины плакали: кто в голос, а кто украдкой. Маленькие ребятишки не хотели отпускать отцов. Остались в селах только старики, женщины и дети.
Подростки организовались в отряды по охране дорог и мостов.
Каждого проходящего и проезжающего останавливали, и если был незнакомый, то отправляли в сельсовет. Патрулировали по сменам днем и ночью. Однажды ночью с моста заметили в болоте огонек. «Ну», - думаем, – «Немецкий парашютист. Нужно поймать». Пошли окружать. Часа два по болоту "окружали". А это оказался наш пастух. На костре пек картошку.
К осени по вечерам стал доходить до слуха гул орудий или бомбежек.
Все население переключилось на подготовку убежищ. Разъясняли, как нужно
действовать при воздушной тревоге. Развешали повсюду куски рельсов для
оповещения и для сигнала тревоги. В одно «прекрасное» утро немецкие самолеты, не дожидаясь, когда наши рельсы забьют тревогу, оповестили
воздушную тревогу свистом бомб. Я в это время находился на крыльце.
Услышав свист, закричал: «Бомбы!» и бросился бежать через сени во двор.
Только потянулся за щеколдой, чтобы открыть дверь, тут как ухнет! Я лбом стукнулся о щеколду и сел. Только поднялся, как еще ухнет! И все стихло.
Выскочил на улицу и побежал смотреть, где бомбили. А бомбили скотный двор – 14 бомб было сброшено. Там до сих пор ямы, поросшие ивняком. В начале октября фронт подошел совсем близко. Железнодорожную станцию в 7-ми км немцы бомбили по несколько раз в день.
Наше патрулирование потеряло смысл. Потому что чаще стали проходить и проезжать военные, которые с нами не церемонились – куда нужно, туда и шли, да еще подзатыльник получишь, если будешь приставать.
Мы хотели сжечь мост. Все спрашивали у военных – все ли прошли; нам отвечали, что там еще много.
Дня два в селе не было никакой власти; не работала почта, магазины, из МТС уехали все машины и трактора. Стало пусто.
🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸
Немцы вошли в село внезапно, безо всякого боя. Нас удивило то, что у
них не было ни одного пешего. Все на чем-нибудь ехали (на велосипедах, на
мотоциклах, на машинах, на лошадях). Дня два двигались через село.
Разграбили магазин, пекарню, разбили почту, в школу на второй этаж умудрились завести лошадей. Прошли и никого не видно. Как-то жутко
стало.
У нас, у подростков, откуда-то появилось оружие – винтовки, гранаты, ружья. Ружья и порох мы зарывали в землю. А винтовки и гранаты прятали, каждый где мог. У меня, например, была винтовка СВТ. Я ее прятал в щель под полом во дворе.
В декабре до нас стали доходить слухи, что немцев из-под Москвы погнали. Иногда стали проезжать по селу немецкие танки и машины в сторону Сухинич к Москве. По дороге немцы расставляли бочки с бензином и керосином для заправки машин. А мы, подростки, ходили вечерами опрокидывать эти бочки и заодно снабжали жителей этим керосином.
В первых числах января 1942 года пришли наши. Отступающих немцев мы не видели. Их окружили в Сухиничах. А 16-го января в полдень с пригорка из соседней деревни появилась огромная колонна немцев. Наши солдаты говорили, чтобы не беспокоились, что это ведут пленных. А через полчаса эти «пленные» с боем захватили наше село. Помню, один молодой лейтенант в упор расстреливал наступающих немцев из противотанковой пушки. Немцы лезли на него со всех сторон – видимо хотели взять живым.
Но он в самый последний момент застрелился. Немцы заняли наше село, а дальше не смогли продвинуться, т.к. наши опомнились от паники и дали им отпор.
Вот с этих пор нам пришлось жить во фронтовой полосе. В нашем селе - немцы, а в соседнем – наши. Из домов немцы всех жителей выгоняли. И мы жили семей двадцать в одном подвале. Вечерами ходили домой за дровами и продуктами. У нас, например, оставалась корова и я ходил ее доить. Немцы как увидят, что несу молоко, так отбирали. Я потом стал молоко выливать в кувшин и прятать в снег во дворе, а в ведре оставлял чуть-чуть для отвода глаз.
Однажды с соседским парнем Витькой Троцким мы решили подорвать немецкий штаб. (Еще с осени мы припрятали две чугунные бомбы из школьной лаборатории). Наполнили их водой, закрыли крышки и вечером вложили в отдушину в фундаменте дома. Утром смотрим – дом стоит.
Посмотрели, а наши бомбы лопнули и лежат в этой же отдушине. Потом я
ухитрился топором перерубить провода связи. Всю ночь и день немцы искали обрыв. Потом натянули новые провода.