В редакцию «Псковской правды» обратился Николай Васильевич Пушкарев. Он родился в деревне Заполье Бежаницкого района 20 мая 1939 года. С июля 1941 года по февраль 1944 года находился на оккупированной немецко-фашистскими захватчиками территории. В День Победы мы публикуем его воспоминания об этом времени и об освобождении его Малой Родины.
«Победа будет за нами»
Шел 1942 год. Была глубокая осень. Нас, жителей деревень Заполье и Ляды, немцы согнали на поляну центра деревни Заполье. Там были установлены две виселицы. Стоял пронизывающий холод. По небу низко ползли темные тучи, вокруг стояла тишина.
На этом холоде мы простояли длительное время и наконец на дороге мы увидели две немецкие автомашины. Когда они подъехали ближе, мы увидели, что в первой машине стоит молодая девушка с табличкой на груди и немецкие солдаты с автоматами. На второй машине стоял молодой парень тоже в окружении немцев. Машины остановились около виселиц, немец на русском языке сказал, что они будут повешены и так будут поступать с каждым партизаном.
Девушка перед смертью прокричала, что нас много, всех не перевешиваете, победа будет за нами.
Позже мне мама сказала, что эти молодые люди были не партизаны, а разведчики, которые шли по заданию Калининского фронта на станцию Сущёво, но немного не дошли и были схвачены фашистами. Они отдали самое дорогое свою жизнь, но фашисты никаких сведений от них не получили. Они погибли как герои, имён я и их не знал. А очень хотелось бы знать.
Только через неделю наших героев немцы разрешили снять с виселиц и захоронить, поручив это старику Ивану Жукову, который проживал недалеко от этого места.
Котелок супа
Нам, детям, не запрещалось играть в различные игры, хотя мы находились на оккупированной врагом территории. Детей в деревне было много. Были и дети привезенные из Ленинграда. В один из весенних майских дней 1943 года, играя в игру «казаки разбойники», мы почувствовали ароматный запах приготовленной пищи. Игра была приостановлена. Мы всей ватагой двинулись в сторону приятного запаха. Остановились на дороге и увидели за плетнём расставленные деревянные длинные столы, за которыми сидели немецкие солдаты.
Повар им раздавал приготовленную пищу. Немцы ели, переговаривались между собой и показывали на нас руками. Мы их видели и глотали слюнки, а они видели нашу ватагу оборванных и голодных детей. По окончанию обеда один из немцев открыл калитку и пригласил зайти к ним. Немец на ломанном русском языке сказал нам, что каждому из нас повар нальет ковшик супа в котелок. Немецкий солдат отдаст вам свой котелок, крышку к нему и ложку, совмещенную с вилкой. После еды мы должны были вымыть посуду и отдать её немецкому солдату, который дал нам её.
Мне отдал свою посуду невысокий толстый немец. Недалеко в низине был ключик, где мы вымыли посуду с помощью травы. Когда я отдал посуду немцу то он взбесился и начал совать мне в лицо котелок, на дне которого я увидел небольшой кусочек сухой травы. Он хотел схватить меня за ухо, но я увернулся. Остальные немцы видели происходящее.
Я развернулся и успел отбежать от разъярённого немца, пытающегося подцепить меня своим коротким сапогом. Я побежал домой и оглянулся назад: немец подходил к винтовкам, которые стояли не далеко, но другие немцы поняли происходящее и начали кричать. Так я избежал смерти за ковшик супа, благодаря тому, что не все немцы были фашистами.
На другой день я снова выбежал на улицу. Через дорогу от нашего дома находился немецкий лазарет. В открытое окно немец в белом халате увидев меня помахал мне рукой приглашая меня подойти, я подбежал к окну и он протянул мне маленькую шоколадку. Возвратившись домой я показал её маме, она сказала, что это шоколад, для меня это было новое слово. Видимо этот немец видел неприглядную картину предыдущего дня и решил показать, что не все немцы плохие. В то время мне было 4 года. На ногах наших летом не имелось обуви, её просто не был, поэтому ноги были исколоты и порезаны, на ногах были постоянные «гусаки».
Зиму проводили в доме, так как с одеждою и обовью было плохо, игрушек никаких не было, мама делала из соломы и тряпок что-то наподобие игрушек. Вот так проходила наша детская жизнь во время Великой Отечественной войны.
Опасные игры
В один из летних дней 1943 года дети собрались около дома многодетной семьи Богаченковых. Чем заняться, в какую игру поиграть думали мы. Кто-то предложил пойти на железную дорогу и поиграть в песочницу, благо железная дорога проходила рядом, и построена она была недавно. Песок был не утрамбован, рыхлый.
Всей гурьбой мы двинулись к железной дороге, возраст детей был разный. Начали копать песок делать ямки, засыпать рельсы песком. Через какое-то время мы услышали стук колес, идущего от станции Сущёво поезда. Услышав приближающий поезд мы побежали прятаться за близлежащие дома и стали наблюдать, что буде дальше. Немецкий поезд остановился, не доехав до места, где мы засыпали рельсы. Несколько человек выскочили из паровоза и стали очищать рельсы, вернулись к паровозу и поехали дальше.
Я испугался и подумал, что нас как партизан немцы найдут и повесят. Мы помнили, как были повешены наши молодые разведчики и мой случай, когда я плохо вымыл немецкий котелок. Время шло нас никто не искал, мы продолжали играть в разные игры, но на железную дорогу больше не ходили. Родители о данном событии узнали. Позже говорили, что машинистами данного поезда были не немцы, а словаки, которые не доложили немцам о случившемся.
Фото на память
Трава скошена, высушена и привезена домой. Во дворе дома моя мама Пушкарева Анастасия Васильевна вилами подает сено на стог. На стоге это сено принимает мой дедушка Пушкарев Дмитрий Ильич. Справа стоит моя бабушка Пушкарева Татьяна Сергеевна и за руку держит меня. Был август 1943 года. Эту фотографию сделал немецкий фотограф и подарил нам на память. Некоторое время он жил в нашем доме. Со своей стороны он показывал свои личные фотографии каменных зданий, расположенных в Баварии, фотографии своих детей, крупное стадо черно-белых коров. Он удивлялся тому, что у нас забор кривой и по высоте неровный
Всю заботу о нашей семье выполняла мама, она с детства была сирой. В школе училась всего один день, практически была неграмотная. Мои дедушка и бабушка были родителями моего отца, Василия Дмитриевича Пушкарева. Мама умела косить траву, вязать, шить без швейной машинки, ткала половики на самодельном станке, сплела мне лапти. В то время обуви не было, ноги обертывались онучами, затем для удержания поверх онуч одевались обмотки.
Из нашей семьи на войну ушли 6 родных братьев: Пушкарев Александр Дмитриевич, Пушкарев Михаил Дмитриевич, Пушкарев Василий Дмитриевич – мой отец, Пушкарев Николой Дмитриевич, Пушкарев Алексей Дмитриевич никто из них не вернулся, погибли в разных местах. Только самый младший сын – Пушкарев Иван Дмитриевич 1923 года рождения вернулся домой.
Многие факты периода войны я помню, а вот отца не помню. Я искал место его гибели, делал запрос в архив Министерства обороны. Пришел ответ, что мой отец пропал безвести, но не указали, когда и где, и какая была войсковая часть. Так я до сего времени не знаю, где похоронен мой отец.
Освобождение
В начале февраля 1944 года немцы начали взрывать железнодорожную линию, идущую от станции Сущёво и проходящую через нашу деревню и деревни Щеркино, Барлаево, Межник, Сысова, Макарино, Ушаково и далее через деревню Гоголево Локнянского района в сторону города Холм Новгородской области. При строительстве этой железной дороге фашисты использовали труд военнопленных и евреев, а при отступлении её взорвали.
К западу в одном километре от нашей деревни, находилась крупная железнодорожная станция Сущево. Немцы всеми силами стремились задержать наши войска на этом рубеже. Уже в январе немцы начали строить укрепления на этой линии обороны. Появилось большое количество немецких солдат, которые размещались во всех жилых домах деревни. Мой дедушка Пушкарев Дмитрий Ильич, участник Первой мировой войны, понял, когда один из немцев жестами стал показывать, что нам будет лучше, если мы покинем наш дом, так как начинается крупное сражение.
Поговорив с соседями, решили найти боле безопасное место на период боевых действий. Соседка Анна Петрова была родом из деревни Верховинино Бежаницкого рйона, вот туда мы и отправились. Рано утром вышли из своей деревни Заполье и к вечеру этого же дня прибыли в деревню Верховинино.
Переночевали у родственников Анны Петровой, а в тот же день немцы начали поджигать дома в этой деревне. Дома вспыхивали как свечки, так как их фундаменты были утеплены соломой, крыши также были покрыты соломой. Был подожжен дом, в котором мы остановились, но наши родственники погасили пламя. Когда оккупант увидел, что дом не загорелся, то подбежал и начал кричать и угрожать оружием. Повторно поджёг его, и дом на наших глазах сгорел. Никто уже не пытался погасить пожар.
В низине, за деревьями около пруда осталась баня, в которую мы все переселились. Я не помню, как прошла ночь, но на другое утро мы стали собираться обратно к себе домой, в деревню Заполье. Проходя через деревню Лющик, мы встретили колонну красноармейцев, идущих на запад. Наши солдаты были одеты в белые халаты, на груди висели автоматы, а на плече несли лыжи.
Когда стали подходить ближе к своей деревне, то почувствовали запах горелой картошки. Подойдя ближе, увидели сгоревшие дома и торчащие трубы печей. В западной части деревни дома частично остались целыми. Люди как смогли стали размещаться в них. На другой день моя мама Пушкарева Анастасия Васильевна и другие женщины, между деревнями Заполье и Леды по полям собирали наших погибших бойцов и на саночках привозили на захоронение в братскую могилу, расположенную на кладбище между этими деревнями. Вот так мне запомнилось освобождение моей деревни Заполье.