Когда я была школьницей, на митингах около Вечного огня выступали ветераны войны – пожилые, но еще относительно крепкие мужики. И они вполне добирались до школ, куда их тоже приглашали выступать. Время шло… И теперь, когда я приходила на эти митинги с маленькой дочерью, выступали уже слабые старички. И уже не те, кто воевал, а те, кто работал в тылу, кому на момент начала войны было лет 16 или около того. И, наверное, лет 6 назад, к Вечному огню вышел единственный оставшийся в нашем городе труженик тыла тех времен. Это был очень-очень старенький старичок (это не ошибка, я написала так, как написала), он с трудом поднялся на ступеньки у памятника. Точнее, его под руки привели. И с трудом же сказал несколько слов. Теперь тех, кто там был, кто видел, почти не осталось. Даже мой отец, которому 81 год, относится к детям войны, то есть он ее, по сути, не помнит. Он помнит послевоенное время. И получается так, что эта война отодвигается от современного поколения все дальше и дальше. И восприн