Когда речь заходит о том, что Великая Отечественная война коснулась каждой семьи, проживающей на территории современной России и постсоветского пространства, мы, в силу специфики своей работы, в первую очередь вспоминаем семьи коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, что только лишний раз подтверждает вышеупомянутый факт.
Меня зовут Петр Юнкер. Я создатель и руководитель проекта «МОХ» - медиа о ханты и не только. В 1943 году под Ленинградом без вести пропал мой прадед Каюков Лазарь Яковлевич - этнический ханты. На фронт он отправлялся с сургутского речпорта на большом пароходе, наполненном ханты, манси, селькупами и ненцами.
Представители коренных народов Севера внесли огромную лепту в победу в Великой Отечественной войне. Их навыки охотников, оленеводов и рыбаков служили уникальным инструментарием в приближении к победе.
Мы пообщались с внуками и детьми участников Великой Отечественной войны из числа коренного населения Севера (ханты, ненцы, неща, селькупы) и узнали их личные истории, связанные с войной и героями-родственниками.
Приятного прочтения!
Мария Приходько. Нещани и селькупка
Мария Савельевна Приходько - человек довольно известный в этнографических и лингвистических кругах. Писатель, общественный деятель, педагог, этнограф, филолог, лингвист, научный деятель - список регалий Марии Савельевны можно продолжать бесконечно. Многое количество лет она посвятила изучению коренных народов Ямала в контексте Великой Отечественной войны. Интерес к этой теме у Марии Савельевны, как это часто и бывает, вырос из личной истории - она представительница народа неща (лесные ненцы) и селькупка. Ее отец Агичев Савелий Андреевич, селькуп по происхождению, ушел на фронт в 1944-м году и оказал довольно большое содействие Красной армии в борьбе с фашистскими гитлеровским войсками.
«Селькупы на войну уходили стойбищами. Мои родственники были в Харампуре прописаны. Он тогда к Красноярскому краю относился. Сейчас это Пуровский район. Когда война началась, взяли сначала Колоколец. Вообще, он Агичев был, но у него прозвище было Колоколец. Он ушел в Ленинград на фронт в 42-м году и так и погиб.»
«Потом младшего брата отца взяли. Семена. Он защищал Ленинград. Он погиб в 42-м году в феврале месяце. Без вести пропал. Я даже как-то в архиве нашла, что когда советскую власть устанавливали, он агитационную работу проводил какую-то…»
«Отца оставили сначала, когда всех забирали. Потому что он руководил разъездной лавкой. Возил продукты, чтобы из тайги охотников не вызывать. Возил продукты и пушнину собирал. Одна женщина работала с отцом. Она уже умерла. Она рассказывала: «мы едем - приезжаем, а охотники откочевали уже два дня как. Мы же не будем обоз с собой целый таскать. Мы под кедром расстелем брезент и кладем туда все. В основном были сушки, чай плиточный грузинский, спирт». А ненцы и селькупы суммы уже знали. Белок, допустим, по 10 штук они завязывали в одном месте. Сколько стоит соболь, выдра, белка и сколько продуктов на это обменять можно, они знали. Женщина дальше рассказывает: «мы поедем и закроем все продукты ветками. Обратно едем, смотрим - кто-то был. Вот и связка белок лежит, еще что-то. Они же неграмотные были, лесные ненцы, - они веточку сломали сосновую или кедровую, воткнули в землю и тамгу свою написали. У каждого своя тамга была. Воровства никогда не было.»
«В 43-м году отца забирали. В райкоме партии решили, что в 44-м пойдет. Я даже не знала, что когда их привозили в Омск, они, оказывается, медосмотр проходили. Карантин две недели. Прививки всякие им ставили. Потом уже отправили его. Волжская дивизия была. Их эшелон, который шел, где-то разбомбили. У отца осколок в шее. Он рассказывал, что и Кенигсберг освобождал, и на Эльбе с американцами встречались. Для него было дикостью, говорил: «мы братались! Освободили от «черной чумы» весь мир! И вдруг началась Холодная война…». Вернулся он в 46-м году.»
«Отец хорошо немецкий язык знал. У нас же раньше немецкий язык везде преподавали. Я помню, я сижу перевожу со словариком, а он сидит и пушнину разбирает, и мне подсказывает, как какое слово переводится и что означает. Он после войны был председателем колхоза. Харампур он отстроил на пустом месте…»
«Еще один младший брат отца Степан погиб в Польше. 10 октября в 44-м году. Степану было 17 лет еще. Тогда же в 1944-м году вышло постановление - брать семнадцатилетних. А в 41-м году Сталин сказал - только восемнадцатилетних, младше не брать. И он погиб в Польше. Но сейчас этот район находится в Литве - Мариямпольский район.»
«Был такой парень у селькупов - Федя Кунин. В 44-м году стали на фронт семнадцатилетних брать. Федя пришел в военкомат и говорит: «берите меня!». А мальчик он рослый был. Врачей толком не было. В общем, взяли его. Привезли на фронт и поставили на кухню раздатчиком пищи. Дали ему лошадку, кубаночку сшили. Он ездил по передовой и кормил бойцов горячей пищей три раза в день. Бойцы дали ему имя Гаврош. Все его любили очень. Гаврош вернулся с войны. Был награжден Орденом Отечественной войны какой-то степени. Он рассказывал, что они были за границей и его вызвал командир: «Гаврош, приготовься. Пойдешь кормить людей. Но посуду не надо брать - у них своя есть». Он собрался. Водрузил на лошадь еду и поехал. Приехал. Хлеб нарезал, приготовился. Глаза поднимает а на него «мертвецы иду, скелеты». Он так напугался, что аж руки затряслись. Кто-то сам идет, кто-то кого-то поддерживает. Подошли они к Гаврошу и мисочки железные протягивают. Он им супа наливает. Оказывается, он первым накормил узников Освенцима.»
«Еще одна история. Одного ненца забрали на фронт. Он потом рассказывал: «шли по степи долго. Долго шли. Потом смотрю - небо упало на землю…». Слышали такое выражение? Это неграмотный человек в первый раз город увидел и его освещение. Он вернулся домой. У него медали были. В Харампуре похоронен.»
Ольга Русмиленко. Ханты
Ольга Хоротэтто-Русмиленко - ханты родом из села Горки Шурышкарского района. Сейчас Ольга проживает в Салехарде, работает в аптеке и воспитывает четырех детей. В свободное от работы и бытовых забот время Ольга старается получать новые знания о культуре своего народа, заседая на круглых столах ассоциации коренных народов ЯНАО «Ямал - потомкам» и участвуя в различных национальных мероприятиях.
Дед Ольги, Егор Иванович Русмиленко - участник Великой Отечественной войны. В 1942-м году его, как и многих других ханты, ненцев и селькупов, призвали на фронт. Он вернулся домой. Но война в виде пули в плече до конца его дней служила для него памятью о тех страшных днях.
«Я из села Горки Шурышкарского района. Я почему плохо свой язык знаю, потому что дети русскоязычного населения в детстве нас обижали и принижали. У нас смешанное село. Репрессированных очень много было. У меня фамилия Русмиленко - это хантыйская фамилия. «Русская шапка» переводится. И многие думали из-за окончания фамилии, что мы украинцы.»
«Егор Иванович, мой дед, не любил рассказывать о фронте. Его приглашали и в школу, и в музеи на различные праздники. У него не было некоторых пальцев. Он до своей кончины прожил с пулей в плече. Он во время войны из-за ранения долгое время лежал в госпитале и даже числился без вести пропавшим. Потом вылечился и снова на фронт ушел. Его призвали 14 июня 42-го. С Кушевата уходил. Он был рядовой. Пулеметчик в 36 запасной стрелковой дивизии. Воевал под Ленинградом. У него даже есть награда одна. Это то, что мы знаем. А раньше ведь как - награды же, они красивые, блестящие. А жена у него украшения делала, косы. И награды туда использовала. А сейчас как ты их найдешь.»
«Мне очень запомнилось, как дедушку хоронили. Был обряд погребения народа ханты. У Надежды Талигиной есть книжка про народ ханты с рисунками и описанием. Там есть рисунок погребения ханты. Прям как в детстве моем было. Мы же ханты - язычники. Не помню, был у меня дед крещенный или нет, но иконы у нас были. Собирались. После погребения на третий день делались куколки специальные - иттарма. Они шьются из одежды, которую носил умерший. Эту куклу кормят, поят. В течении года у куклы есть домик. Мы маленькие, допустим, придем бабушку проведать, когда она еще жива была, тетушка нам объясняет, что нужно принести конфетку и положить кукле. Если покойный курил, то сигарету положить. Это уже в самом доме было. А когда процесс погребения проходил, я помню, что гроб, как домик маленький был. Обязательно гроб поднимают за жердь - как знак уважения. Ханты верят, что, если человек умер, он уходит в другой мир, на другую охоту, другая жизнь у него. Все, чем он занимался при жизни, все стараются рядышком положить. Либо внутрь, либо снаружи. Допустим, если он был оленевод, то оленя забивали.»
«Коренное население брали, мне кажется, из-за того, что хорошие охотники. Оленеводы и охотники хорошо ориентируются на местности. Нужно уметь бесшумно ходить, следы после себя не оставлять. Ханты и ненцы - хорошие снайперы.»
София Окотэтто. Ненка
София Окотэтто, ведущая телепередачи на ненецком языке в ВГТРК «Ямал», вокалистка и верная дочь ненецкого народа, поведала нам историю о своих дедушке и бабушке. Нядма Хатевич Яптик и Галина Семеновна Тусида являлись тружениками тыла во время Великой Отечественной войны.
«Я родилась в сеяхинской тундре в семье кочевников. Естественно, что и бабушка и дедушка кочевали. С начала войны моему деду было лет 14-15, а бабушка уже была совершеннолетняя. Они жили на берегу Карского моря. Есть мыс Тиутей-Сале. Достаточно такой мыс известный. Там моржи живут. Дед родом оттуда. А бабушка родом с тамбейской тундры. Есть такая фактория Тамбей. В 20-30-е годы прошлого века там была школа. Бабушка моя могла получать образование. Она была грамотным человеком.»
«За два года до войны на Ямале был гололед. Многие оленеводы остались без оленей. И для того, чтобы те оленеводы, которые остались без оленей, с голоду не умерли, за ними приехал корабль. С Тамбея, может, позвонили и сказали, что оленеводы остаются без всего, ведь для ненцев олень - это все: транспорт, еда, одежда. Всех оленеводов забрали в Новый Порт. У бабушки на том момент была семья, двое детей. Ее отправили работать в пекарню. Там нужен был грамотный человек, а все ненцы были неграмотными. На войну тогда забирали с восемнадцати лет. Оставались только подростки или дети. Мальчиков отправляли в рыбзавод. Бабушка не сильно голодала, так как работала на пекарне.»
«Я в детстве часто любила слушать деда. Других развлечений вечером в тундре нет, кроме того, что сидеть в чуме с дедом. За то, что я деда слушала, он меня всегда угощал каким-нибудь вареньем. Дед рассказывал, что узнал, будучи в сеяхинской тундре, что где-то началась война. «Война - это плохо. Пришли нехорошие люди, напали на нашу землю». В его понимании «напали на нашу землю» значит, что они сейчас с мечами на лошадях придут. Будут всех забирать и мучать.»
«Дед начал работать достаточно юным. В то время возраст не записывали. Увидели, что ребенок маленького роста - записали, что ему 4 года, а ему на самом деле лет 12. Когда деду сделали документы, написали, что ему 15 лет. Дед говорил, что ему было больше. Его отправили работать вместе со всеми детьми. Они выполняли всю работу: таскали мешки с мукой, цемент, строили мерзлотник, рыбачили и летом и зимой. Во время войны на Оби пропала рыба. Дед рассказывал, что из-за того, что он очень сильно хотел есть, он начал слышать голоса. Как-то он поехал на рыбалку в малице и кисах из шкуры нерпы. Он поймал рыбу и, пока никого нет, решил съесть ее. Он ее так быстро ел. Впоследствии он полностью отказался от рыбы. Он от голода съел целую рыбу, пока надзиратель не смотрит.»
«Однажды дед зашел к одной женщине домой. Она была опухшая от того, что пила одну соленую воду. Она похоронила всех детей. Даже не похоронила, а просто спать уложила.»
«Как-то дед уснул и услышал голос. Голос ему сказал, что он будет долго жить и встретит красивую женщину, украшенную драгоценностями. Дед проснулся и задумался, действительно ли он встретит красавицу или умрет, как все остальные. Дед прожил где-то до 90 лет. А может и больше прожил. Год рождения своего он не помнил.»
«Дети и первый муж у бабушки погибли от голода. А я в детстве много сушек любила. Со сгущенкой. Бабушка мне говорила: «видишь, ты свои сушки выбрасываешь собакам, а я даже и представить не могла, что я буду есть сушки, сгущенку». У бабушки был щенок. Он заболел. Она его похоронила, а соседи выкопали его и съели из-за голода. Она тогда попробовала собачье мясо. Она в здравом уме была. До 102 лет прожила.»
«Самая забавная история - это как бабушка с дедушкой познакомились. Дед был настолько слабым ребенком, мальчиком, он был очень худой. Он был не сильно высокого роста, несимпатичный. Он был вечно хмурый. Бабушка рассказывала, как они познакомились. Ей сказали: «к тебе сейчас придет мальчик помогать». А этот помощник не мог даже элементарно полмешка хлеба поднять. Этому помощнику самому помощник нужен. И вот бабушка с ним работала. Явно дед был младше бабушки лет так на десять. По окончании войны дед уже взрослый стал и они сошлись. По началу жили в землянке.»
«Мерзлотник, например, строили на крови, на костях. Говорят, что мерзлотник строили только репрессированные и приезжие. На самом деле, дед рассказывал, что большую часть этого мерзлотника копали дети. Дети с 15 до 18. Если ребенок крепкий, то и его брали.»
«Они в те времена научились ценить все. Дед мне говорил: «ты зачем крошки выбрасываешь? Это надо съедать». У него до последнего была боязнь, что у нас еда кончится. Особенно хлеб. Хлеб для него вообще было святое. Он, когда старенький был, мог налить сто грамм хлебу. Однажды он ушел и видит - хлеб валяется. Он попытался его схватить, а это был снег. Он говорил мне в детстве: «не клади хлеб корочкой вверх, а то поцарапаешь небо. Небо обидится. Пошлет нам плохие времена. Не будет хлеб расти. Зерен не будет». Часто плакал, когда истории рассказывал.»
Анастасия Максарова. Ханты
Анастасия Архиповна Максарова - ребенок войны. Будучи из рода ханты, она встретила весть о начале Великой Отечественной войны в тундровой деревне.
«Когда была война, к нам приходили люди. Просили хлеб, оленьи косточки. Косточки же сваришь - бульон будет. Мама им все давала. Мы-то не голодали. Тогда крупа красная была, пшенка. Варили кашу. Мама тогда ездила на оленях, груз возила. В Салехард ездит. Потом в Мужи, в Горки. Возила в нартах солярку, керосин в бочках. Рыбу ловила, заборы ставила. Рыбу и мясо на фронт отправляла. Рукавицы из оленьей шкуры делали, чижи - все отправляли на фронт.»
«Я двенадцатый ребенок в семье была. Мама всегда работала. В то время веревок не было. Мы летом кору снимали. Плели веревки. Забор же надо делать, завязывать. Из травы делали. Я немного выросла когда, мама меня с собой начала брать по ягоды, кору снимать. Брезента нет. В то время в берестяных чумах жили. Вот с мамой тащили бересту. Потом с елок, значит, смолу собираешь, варишь. Для лодок деревянных нужно было.»
«Дедушка у меня рассказывал, что они возили коммунистов. Транспорта же не было. По два человека на нарте возили. Каждый день ездят, а у оленей уже сил нет. Даже сжигали оленей, которые идти не могли. Дедушка когда умер, ему 113 лет было.»
«Я никогда не видела, чтобы мама отдыхала. Она всегда работала. Хлеб пекли, сушенную рыбу даже на фронт отправляли. Лепешки из икры делали. Тоже отправляли.»
«Потом я работать начала. У меня две коровы появились, лошадь. Воды не было, мы снег топили. Масло делать не умеем. Как-то доим корову, а корова такая молочная была. Сметану убираем в глиняные кувшины. Идем по деревне и молоком голодающих поим. Потом у зырян спрашиваем, как масло делать. Так и научились.»
