То, что эти джентльмены от скуки способны на удивительные вещи, подтверждает событие на могучем британском линкоре "Дредноут" 7 ноября 1910 года.
А корни его тянутся ещё из 1905 года. Тогда в Тринити-колледже Кембриджа учились два студента, Гораций де Вер Коул и Адриан Стивен. И решили эти два балбеса развести (вполне достойный синоним новомодного "пранка") городские власти. Вместе с тремя друзьями, соответственно загримировавшись, они выдали себя за вымышленного дядю султана Занзибара и его окружение и нанесли «государственный визит» в Кембридж.
Случай получил освещение в прессе и шутников было решили выпереть из университета, но потом, решив, что подшутили они всё-таки не над университетом, дали возможность доучиться. А публикой всё это было воспринято, как удачная и очень весёлая шутка. И через пять лет они решили её повторить.
Уже заканчивал подборку материалов к этому тексту, когда всё-таки наткнулся на следы той выходки. Вот снимок этих "занзибарцев" с "переводчиком", на подписи есть даже фамилии будущего пранка на "Дредноуте": Стивен и Бакстон:
А так журналюги зубоскалили над мэром Кембриджа и кем-то из его подчинённых:
А теперь переместимся в 1910 год.
Это телеграмма, которую получил главнокомандующий флотом метрополии адмирал сэр Уильям Мэй:
Отправлена от имени постоянного заместителя министра иностранных дел сэра Чарльза Хардинджа: «Принц Макален. . . желает увидеть дредноут. Пожалуйста, организуйте встречу с ними по прибытии, к сожалению, в кратчайшие сроки».
Было известно, что в Британии на тот момент присутствовали члены королевской фамилии Абиссинии, так что подозрений это сообщение не вызвало. На карту был поставлен престиж Флота Метрополии, самого мощного в королевстве. Флот отреагировал исключительно чётко, - после получения телеграммы прошёл только час, а Питер Уиллоби, флаг-лейтенант адмирала сэра Уильяма Мэя уже встречал высоких гостей на вокзале Портленда.
Из вагона вышла группа людей, обычно не встречающихся в этом провинциальном портовом городе: четыре принца Абиссинии, бородатые и великолепные в развевающихся шелковых одеждах и украшенных драгоценностями нагрудных крестах, за которыми следовали высокий и скромно одетый переводчик и невысокий, но аккуратно одетый человек, чиновник министерства иностранных дел.
Давайте ознакомимся, кто есть кто:
Слева направо: принц Санганья (Вирджиния (!!) Стивен), принц Мандок (Дункан Грант), мистер Чолмондели из Министерства иностранных дел (Гораций де Вер Коул - тот самый из Кембриджа), рядом стоит переводчик герр Кауфман (Адриан Стивен, кембриджский подельник Коула, на той фотографии он крайний слева, тоже самый длинный), сидит принц Макален (Энтони Бакстон, тоже засветившийся в Кембридже) и стоит справа принц Микаэль Голен (Гай Ридли).
На квартердеке их встретил адмирал сэр Уильям Мэй и его штабные офицеры, в том числе кэптен Фишер, командир линкора Герберт В. Ричмонд, а также почетный караул морской пехоты и оркестр.
Мистер Чолмондели представил их, объяснив, что их королевские высочества прибыли в Британию, чтобы договориться об отправке своих сыновей в Итон. Находясь в Англии, они хотели увидеть всемирно известный HMS Dreadnought . Адриан Стивен в роли герра Кауфмана старался изо всех сил изобразить немецкий акцент. Пикантность моменту придавало то, что Адриан и Вирджиния были двоюродным братом и сестрой Фишера. Даже впоследствии так и не удалось установить, узнал ли он их, в любом случае не выдал пранкеров.
Адмирал Мэй:
Адмирал Мэй пригласил своих гостей проинспектировать Королевскую морскую пехоту. Это поставило перед герром Кауфманом самую сложную задачу: интерпретировать язык, на котором на самом деле не говорили ни он, ни другие мистификаторы. В поезде они выучили несколько слов на суахили из миссионерского трактата, думая, что это язык, на котором говорят в Эфиопии. Но, пробормотав те немногие слова, которые он мог запомнить, он вернулся к искаженной форме латинского языка, используя отрывки, которые выучил еще мальчиком из четвертой книги «Энеиды» Вергилия . Говоря отрывисто и неправильно произнося слова, он надеялся, что никто из присутствующих офицеров не поймет.
Пока герр Кауфман «переводил» слова адмирала, другие мистификаторы подражали его речи, выражая одобрительный ропот и изумление техническими чудесами дредноута. Вскоре адмирал убыл, а гостям устроили экскурсию по всему кораблю.
Они прошли к люку на корме и спустились на главную палубу, где им показали кают-компанию, лазарет и медпункт, инженерные помещения и, наконец, каюты старших офицеров и капитанскую каюту. Затем они поднялись по винтовой лестнице на две палубы, где посетили радиорубку. Перейдя на левый борт, они смогли посмотреть вниз на одну из огромных башен, установленных на верхней палубе внизу, наблюдая, как она вращается и как стволы спаренных 12-дюймовых орудий независимо двигаются вверх и вниз.
Но тут начался дождь и "Кауфман" заметил, как начал сползать грим с усов абиссинцев. Тут же сославшись на то, что они не привыкли к такой прохладной погоде, они перешли во внутренние помещения.
Перед отъездом принц Макален предложил вручить лейтенанту Уиллоуби Большой крест Абиссинии. Уиллоби сказал, что, к сожалению, он не может принять награду без разрешения своего командира и поэтому вынужден отказаться от этой чести. Поезд вернулся в Лондон поздно вечером, и четверо так называемых принцев и их окружение вернулись в свои дома, удовлетворенные тем, что они перехитрили Королевский флот, и уверенные, что никто не раскроет их уловку.
Но не таков был Коул. Какой же кайф от проделки, если никто о ней не узнает? Уже на следующий день он явился в МИД и нанёс визит сэру Чарльзу Хардинджу, от чьего имени была телеграмма. Было интересно посмотреть на его реакцию, ну и как бы покаяться.
Чиновники министерства иностранных дел сначала ему не поверили и сочли его сумасшедшим, но все же связались с Адмиралтейством. Грэм Грин, секретарь Адмиралтейства, поинтересовался у адмирала Мэя частной запиской (не телеграммой), правда ли это. Но Флот Метрополии покинул Портленд рано утром 8 февраля и не вернулся до следующего вечера. Мэй, должно быть, был поражен, прочитав записку по возвращении. Он быстро набросал ответ, подтверждающий эту историю, и приложил ту оскорбительную телеграмму.
Если Адмиралтейство надеялось, что всё останется в тайне, пока они расследуют дело, то ему вскоре пришлось разочароваться. В субботу, 12 февраля, газета Daily Express по наущению Коула опубликовала первую из многих статей о том, как эта группа умных, но пока анонимных молодых людей обманула Королевский флот, вместе с их фотографиями в гриме
На следующий день Мэй отправил Грину письмо с требованием принять меры для наказания мистификаторов, добавив, что его флагманский лейтенант может назвать нескольких преступников и сообщить их адреса. Но по закону их не за что было наказывать. Даже поддельная телеграмма могла быть поводом лишь для небольшого штрафа. Адмиралтейство решило тихо спустить это дело на тормозах, невзирая на то, что в прессе стоял приличный ржач:
Услышав, что некоторые из причастных к этому офицеров могут быть наказаны из-за них, Адриан Стивен и Дункан Грант обратились к Первому лорду Адмиралтейства Реджинальду Маккенне и приняли на себя полную ответственность за это дело. Маккенна хорошенько отругал их за наглость. Полезным итогом было то, что эта мистификация подтолкнула Королевский флот к повышению внимания в отношении аутентификации телеграмм и проверки высокопоставленных лиц, посещающих порты приписки.
В газетных репортажах и более поздних отчетах, написанных Адрианом Стивеном и его сестрой Вирджинией, описание причастных к делу офицеров нелестно. В целом их изображают доверчивыми, неспособными заметить фальшивые бороды и запутанную латинскую грамматику. Лучшее, что можно было сказать о них, это то, что они были гостеприимны и вежливы. В заключении своей книги о мистификации Стивен написал: «Пока мы были на борту, они обращались с нами так восхитительно, что мне, например, было очень неловко издеваться, даже в самом дружелюбном духе, над такими очаровательными людьми». Очаровательными, но не очень умными, по мнению Стивенов.
Такая оценка явно несправедлива. Рядом с адмиралом сэром Уильямом Мэем в тот день присутствовали по крайней мере шесть будущих флагманов Королевского флота: кэптен Сомерсет Гоф-Калторп, кэптен Герберт В. Ричмонд, командующий Уильям В. Фишер, коммандер Алан Хотэм и лейтенант Кеннет Дьюар, каждый из которых в конечном итоге достигнет рыцарского звания. Никто из них не был дураком, и все они внесли или будут вносить значительный вклад в Королевский флот, особенно Ричмонд и Фишер.
Фишер так и не простил оскорбление, нанесённое пранкерами своему адмиралу и больше никогда не разговаривал со своими кузенами. После его смерти в июне 1937 года Вирджиния написала другу: "Да, мне жаль Уильяма — наша последняя встреча произошла на палубе «Дредноута» , я думаю, в 1910 году; но я носила бороду. И я боюсь, что он принял это очень близко к сердцу. "
В заключение Адриан Стивен написал, что он был опечален, узнав несколько лет спустя, что молодой офицер, сопровождавший их, погиб в бою во время Первой мировой войны. Уиллоби погиб вместе с остальными своими товарищами по кораблю на борту HMS Monmouth в битве при Коронель, 1 ноября 1914 года. Остается надеяться, что, узнав эту трагическую новость, Стивен сделал паузу, чтобы задуматься об истинном значении чести и преданности делу, и что те , над кем он тогда так подшутил, также защищали его свободу делать это.
............................................................................................................................................................................
Полное оглавление журнала: