«Я всегда любила приезжать в тёткин дом. Есть такие места - необычные, особые, яркие - в которых и чувствуешь себя, не «как всегда» Словно, попал в сказку, и она - приглашённая. И тебя не выпрут, просто так, потому что надоел. Она умела - и умеет теперь - создавать атмосферу некоего праздника. Пускай, маленького, местечкового - но такого тёплого и жизнерадостного. Что хотелось плакать и веселиться одновременно!
Я прибывала к ней в любое время, по желанию. Стоило лишь предупредить, дабы не наслоиться с другими внезапными гостями. Тётушка у меня - особа хлебосольная и на мероприятия талантливая. Может и юбилей многонародный справить с шиком. И парочку заблудших родственников приютить. И те и иные - одинаково желанны и обогреты будут, и окультурены. Московская жизнь предполагает перманентное разделение общестоличных благ со всеми приехавшими.
Сама квартира - небольшая, в тихом зелёном районе со старинной, впрочем, историей - имела «географию» затейливую. По советским образцам типичную, наверное. Но подобной больше нигде не видала.
Из скромного размера прихожей растаскивались векторы в комнаты. И шли они чередом, как по строю. Крайней была кухня, на - «приготовить, содержать в порядке кухарский скарб и перекусить на двоих». Далее, следовала комнатка небольшая. В ней когда-то жила тётушка Людмила, а позже останавливалась часто я. Заметим, все комнаты «трёхи» выходили окнами на одну сторону, в пространные московские новодельные дворы. Без уюта, без площадок для старушек и детей. С перепутанкой проездов от одного дома к ближнему соседнему - типа, квест. Не попал в нужный отросток - ищи-свищи..
Вроде, смотреть с третьего этажа нечего. Хотя и там бывали виды.. Да и вообще дом «девятиэтажка» устроился вдали от небольшой улицы Онежской, с транспортом и магазинами. Лишённый, при том, пыли и шума.
Далее, следовала гостиная. По краю комнаты - шкафы платяные, из карельской берёзы. Невысокие, округлые углами, цвета жжёного сахара, с переливами. В бОльшую часть занесли низкую тумбочку под TV, диван обычный. Чуть от них - к окнам - стол овальный, со стульями, обеденный. Рядом с диваном - кресло и торшер. У самых окон - «зелёная зона». Этажерки с цветами и вазоны с «крупномерами». Так я помню квартирку времён дальних - таковая , я уверена, она и теперь. В этих местах время будто не движется..
В гостиной пили чай, обедали, ужинали, принимали гостей «по поводу». На нём низкими «подолами» свисала льняная скатерть. Стояли блюда с фруктами, лежали журналы, книги, очки.. Она составляла центр комнаты и жилища в целом. Теснота - а была ли она? я не помню.. помню уют, комфорт.. и желание сесть на мягкий стул, подлить горяченького и спросить ещё что-нибудь.. про жизнь, планы.. или вспомнить совместное, прожитое.. - не мешала никогда. Мне иногда там - на раскинутом диване - стелили на ночь. И я оказывалась в проходном помещении. И даже это - когда тётка и дядюшка уже суетились с утра по хозяйству и спешили по своим делам и на работу - несомненно добавляло нежности, спокойствия и сказки. «Я - в домике!»
Крайней с противоположного «берега» была спаленка. И что странно - в ней стояла кровать. Настоящая, двуспальная. С тумбочкой и ночником, с вечно задёрнутыми шторами. Стеллажами с несчётными книгами по периметру. И ещё парой застеклённых книжных шкафов и какого-то шкафчика для одежды по короткой стороне комнатушки. В книжных, за стёклами трепыхались занавесочки - так мило. Я заходила туда редко, в ней чувствовалась атмосфера неги, тайны и обособленности. Там на полках толпились флакончики с французскими духами. А в шкафу на полках водружались коробки с тёткиными «шпильками лаковыми». Тётушкина ножка не позволяла мне осквернять «францию и италию». Но посмотреть-то можно! И я вертела в руках крошечные - как у Золушки! - ладные туфельки. И обомлевала от тётиного вкуса, такта и стиля. Всё в ней было ладно.
Как она на стандартных «застойных» метрах умудрялась создавать такую красоту - не постижимо. Но я хватала - и чуяла в себе резонансы и радовалась им - её примерочки, типажи и «лёгкости бытия». И это осталось со мной навек..
Я и теперь нередко вспоминаю квартирку профессорскую, заезды мои недельные, походы по обильным московским магазинам, прогулки в парках, изыски кулинарные, деликатесы «припрятанные» как специально для меня, разговоры долгие, за полночь. И так становится невыносимо печально и счастливо. Это было, и я этому рада..»