Опыт личностной рефлексии. Выводы. Подступ пятый.
«Очень длинный человек».
По определению Евгения Юрьевича Куликова «очень длинный человек» представляет из себя особую, онтолого-метафизическую конструкцию, лежащую между двумя безднами «абсолюта-ничто» и геометрический центр такой конструкции является «длинный человек».
Я уже примерно объяснил, что значит определение «длинный человек». Приведу точное определение самого Е.Ю. Куликова: «длинный человек — это целостная, от рождения до «вот сейчас», если человек жив, или от рождения до смерти, если он умер, длящуюся человеческую жизнебытийность, сплав всех «мгновенных людей» данного человека «в расстоянии» его жизни, судьбы и сверх-после-жизненного проекта.
Ну а «мгновенный человек» - это человек «здесь-вот», без слишком отягчающих, при его анализе, свойствах и «приложениях», вроде долговременной памяти, глубоких родственных связей и т. д. Понятно, что «мгновенный человек» - понятие довольно абстрактное, но очень удобное в философских (особенно современных) и социологических исследованиях, потому быть им весьма затруднительно (во всяком случае сейчас), хотя вряд ли можно сомневаться, что современность (так абстрактно-обобщённо я буду называть силы формирующие человеческий облик в наше время; силы эти разнообразны: от жаждущих власти индивидов, до метафизических сил зла) старается загнать человеков в мгновенные рамки.
И «мгновенный человек», и «длинный человек» остаются в своём телесном бытийствовании. А вот «очень длинный человек» существует ещё и в метафизическом измерении бытия. Это именно ЧЕЛОВЕК, в его самом всеобъемлющем и абсолютном воплощении. А абсолютность его является гарантом вековечной идеи человечества о бессмертии. И для самого человека позиция «очень длинного человека» является стержнем всей онтологии, - вообще всей. Кроме этой онтологии есть только ничто. Абсолютное ничто!
Можно было бы решить, что и материально ориентированная жизнь «короткого и длинного человеков» ещё более отдалена от ничто, и ещё более погружена в эту жизнь — это так, но у «короткого человека» она погружена накоротко, а у «длинного человека» подлиньше. Но посмотрев на регресс материалистической философии, можно констатировать и регресс самого человека как такового: отказ от звания «очень длинный человек» (атеизм), затем следует от сущности «длинный человек» (эгоизм, атомизация), потом, следующий за этим, перенос сферы общения на неживые объекты (телевизор, компьютер, смартфон).
Сначала идёт активное дистанцирование друг от друга и общение на расстоянии: через мессенджеры, социальные сети и пр. Тут становится важным уже не столько общение с удалённым собеседником — это слишком утомительно, сколько качественная массовая оценка — лайки, либо дизлайки. Следующий этап — перенос общения на искусственных собеседников. Прогресс в создании различных нейросетей и разговаривающих поисковых систем подтверждает мою тревогу о том, что мы стремительно движемся в сторону абсолютной социальной атомизации.
Далее, как мне кажется, человек замкнётся в индивидуальных кибернетизированно-виртуализированных капсулах (или как они там будут называться, вряд ли домом...) и.., желая жить вечно, начнёт заменять свои живые органические члены неживыми, но более долговечными приставками. Получится ли это? Сомневаюсь. Но даже если бы это получилось, предел этому развитию — смерть всего живого. Сначала жизнь заменится её кибернетической имитацией, а затем и эта имитация износится и сгинет. Материя, лишённая какой-либо формы, инволюирует в хаос.
Самое интересное, что о подобной угрозе превращения космоса в ничто люди знали испокон веков. Знали, и предупреждали об этом потомков.
Мы знаем первого открывателя метафизики — это Платон. Но это открыватель для современного человечества, ибо само человечество, от начала своей истории, как совокупность умных и проницательных людей, открыла её давно, - задолго до Платона. И не только открыло, но приняло его, и жило с ней и в ней. Свидетельство данного факта — многочисленные космогонические концепции различных народов мира. Сейчас они рассматриваются как наивные мифы, как детские сказки взрослеющего человечества. Однако каждый миф — это квинтэссенция бытийственного опыта того или иного народа. В том числе и опыта метафизического. То, что осталось важного после осмысления исторического пути любой человеческой общности: возникновение, обретение Богов, вера в них, разочарование в них и, после, непременное разочарование в безбожном существовании, возвращение к вере в духовные сущности.
Тут я хочу отметить такой негативный фактор нашего времени, как историческая близорукость. Сейчас человечество отвергло не только абсолютные начала бытия: Бог, вечность, горний мир. Современное человечество отвергло и исторический опыт человечества. Именно гигантский духовный опыт людей, уходящий в, практически, бездонную толщу прошедшей истории, и отвергается современными интеллектуалами, - считается детством цивилизации. Это бессовестное хамство, по отношению к своим, представляемых недалёкими, предкам и является причиной нашей исторической близорукости.
«Прошлое — это колодец глубины несказанной. Не вернее ли будет назвать его просто бездонным?» Эти первые 2 предложения романа Томаса Манна «Иосиф и братья», которые можно было бы ставить в качестве эпиграфа в каждом историческом исследовании.
Самые грандиозные свершения происходят не только в мире материальном, но и в мире духовном. И если мы упрямо отбрыкиваемся от этого неосязаемого мира, то мы просто лишаем себя возможности жить вдвое грандиозной жизнью. Пора признать, что «прогрессивная» часть человечества поступила опрометчиво, решив отказаться от мира метафизики.
Да, прогресс современной цивилизации впечатляет, - технический прогресс, социальный прогресс, научный прогресс, - всё это неоспоримые достижения человечества. Той его части, которая и считает прогресс единственно возможным способом существования людей. И это, отчасти, верно, вот только следует признать, что всё это преходяще. Как, собственно, и все радости и горести в человеческой жизни. Как и сама человеческая жизнь.
Благодаря техническому прогрессу современный человек может насытить свою жизнь невообразимым ранее количеством впечатлений и событий, но, как показывает действительность, такое насыщение не приносит человечеству радости или, хотя бы, душевного успокоения. Конечно, большинству населения Земли такие возможности недоступны, но, для обделённых и страждущих по впечатлениям придуман интернет. Но, даже для обладателей самых невообразимых возможностей, конец их жизни кажется невыносимым, - я просто уверен в этом. Предположу и более того: именно из-за того, что всё у них в материальной жизни получилась, осознание конечности такой жизни приводит их в ещё больший ужас, чем осознание этого у простого человека.
Человек наслаждается своей материальной жизнью лишь определённый период своей жизни, но как только он достигает весьма специфического возрастного предела, наслаждение сменяется тревогой.
Сначала происходит психологический надлом, который заставляет человека осознать временность своего существования. Некоторые не выдерживают подобного поворота. И эти некоторые не обязательно ненавистники жизни. Очень трудно, осознавая неизбежное приближение конца, оставаться душевно спокойным.
И вот, человек понимает, что многое, с такой надеждой запланированное, уже не будет осуществлено. Что жизнь не просто конечна, а, интерпретируя и повторяя Воланда, и внезапно, и очень быстро конечна. И сознавать это, не будучи уверенным в вечной жизни своей души, очень тяжело.
Справиться с этой тяжестью может только одно средство — это признание твёрдым фактом продолжение духовной жизни после смерти. Я просто не знаю другого средства борьбы со страхом смерти. И это средство человечество выработало давным-давно, на заре становления человечества. Так почему же я должен игнорировать это средство, действенность которого доказана тысячелетиями человеческой истории. И отказываться только на том основании, что наука создала, более-менее приемлемую, гипотетическую картину материального мира.
Эта новая (пусть и строго научная) картина мира только одна из многих, созданных разумом за все тысячелетия человеческой истории. Сейчас она охватывает только материалистический срез бытия, что явно недостаточно для того, чтобы познающему уму успокаиваться.
А современные адепты этой картины мира, - его пропагантисты и протоганисты, - предлагают как раз успокоится именно на этой картине мира. Конёк их — вообще отказаться от, хорошо бы только познания, но отказаться и от ума. Отдать свой ум вещам.
Берёт оторопь от того невроза, с каким энтузиасты формата «меха» носятся с идеей «умных вещей» или искусственного интеллекта. Один из самых одиозных из них — Харари, - живой пример того, как можно, отключив свой природный живой ум (и совесть), предаться воспеванию всех заповедей дьявола, - всех, даже и немыслимых, пороков человечества. От его речей веет мёртвой, но хамской посредственностью. Еврей, растерявший хитрость своих предков, и толкающий современную повестку с хамской англосаксонской напористостью. Он на собственном примере показывает как будет выглядеть интеллектуал будущего: «говорилкой», с заранее заданной программой говорения. Причём полностью игнорируется основополагающий, и, требующий твёрдого ответа, вопрос: а зачем? Зачем искусственный интеллект? Зачем быть гомосексуалом? Зачем отвергать традиционную религию? Хотя, природа последнего «зачем» понятна: необходимо расчистить ментальное поле для кукловодов Харари.
То есть, вопия о свободе от принуждений традиционной религии, призывают человечество гнуть выю перед скрижалями новых принуждений. Принуждений, якобы освящённых наукой.
Причём, в обосновании отказа от традиционной религии, произошёл диалектический переворот. Если ранее религиозным ограничениям вменялось в вину зажимание «великих» человеческих потенций, то сейчас её не хотят, потому, что они препятствуют внедрению в широкое потребление всех подонков человеческой сущности. И тут уже всё доносится до нас (теми же Харарями) без обиняков: человек должен быть порочен, и ему никуда от этого не деться. Что же, неужели этим успокоиться? Мне такое успокоение претит. Здесь моё твёрдое НЕТ!
Не пора ли перетряхнуть всё, что сейчас подаётся под «соусом» научности? Не пора ли вернуться туда, откуда начался путь к старению, мельчанию и смерти философии? Не пора ли вернуться к той научной развилке, с которой началось старение, мельчание и умаление человека? Думаю, что пора. А как?
Буду пробовать ответить на этот вопрос. Вначале идеями, а затем и поверять эти идеи их внедрением в бытие.
