Собственно, разработка Манлихера была если и не очередной революцией стрелкового дела, то, как минимум, её «новой волной», за которой угадывалось большое будущее. Потому германское правительство по достоинству его оценило, поручив специальной комиссии, разрабатывающей новый «гевер», обязательно его учесть. И вот уже в 1888 году, всего через два года после создания во Франции первой в мире винтовки на бездымном порохе, силой немецкой военной мысли была создана вторая, и явно превосходящая первую.
Конструктивно это была уже винтовка будущего — по сути, её сформировавшийся концепт. Но при этом он, как и положено всякому изначальному концепту, нуждался в серьёзной доработке, поскольку многое в нём было впервые и потому являлось неизведанным. Например, поскольку новая винтовка стреляла с невиданной раньше скоростью пули до 700 м/сек и дальностью аж до 2000 метров, то с целью повышения точности было принято решение всячески оберегать её ствол (что, в принципе, правильно). Для этого его спрятали в металлический кожух. Мол, тогда он и внешним деформациям меньше подвержен будет (что правда), и атмосферным явлениям, что оказалось не совсем так, потому как влага в виде конденсата под него всё равно проникала и будучи укрытой кожухом, который каждый день никто снимать не стремился, закономерно вызывала коррозию.
Кроме того, при создании затвора «гевера образца 1888 года» не было предусмотрено то, что у нас в России метко называется «защитой от дурака». Дело в том, что на конце его затвора была съёмная деталь, которую после разборки вполне можно было забыть поставить на место и без неё всё равно преспокойно собрать винтовку. И всё бы ничего, но винтовка без этой детали могла стрелять! И вот только представьте, что происходило в казённике при детонации порохового заряда хотя и в замкнутом, но полупустом пространстве… Да и сама система подачи патронов не была ещё до конца продумана — иногда, в случае недоворота ручки затвора могла возникнуть ситуация, когда один патрон находился уже в стволе, а второй к нему с силой подавался, при этом нанося чувствительный удар концом пули по капсюлю, со всеми вытекающими отсюда невесёлыми последствиями.
Но всё это с лихвой перекрывалось возможностью быстрой перезарядки. Открыл патронник, вставил пачку патронов и стреляй себе пять раз, поочередно передёргивая ручку затвора. И ко всему прочему подобная скоростная перезарядка априори убирала извечно-генеральское «дорого–сложно–большой–расход–боеприпасов», потому как искусственно ограничивать ведение огня теперь никак уже не получалось. Есть пачка из пяти патронов, и если она вставлена, то боец именно пять раз передёрнет затвор и пять раз нажмёт на спусковой крючок, а потом обязательно вставит следующую.
В общем, оружие нового поколения было обозначено. Германское правительство было довольно, и понимая, что выявленные в гевере образца 1888 года недоработки в принципе вполне устранимы, уже начинало благосклонно поглядывать в сторону братьев Маузеров.
Тем временем на Туманном Альбионе, откуда викторианская Британия уже много лет державно «правила морями», тоже не без интереса наблюдали за происходящими в стрелковой отрасли революционными изменениями, хорошо понимая, что их старый верный «генри-мартини» уже отжил своё и даже против зулусов теперь не очень-то годился. И по иронии судьбы, замену ему британцы разработали в том же самом приснопамятном 1884 году! Но, по счастью для себя, разработав новую винтовку англичане не поспешили сразу же провести ею тотальное перевооружение всей армии, что на поверку оказалось весьма дальновидным решением. И когда в 1888 году перевооружение британской армии всё-таки началось, бездымный порох для них уже был хорошо известен. Известен-то известен, но почему-то именно с ним у англосаксов, при всей их индустриальной мощи, как-то не заладилось. Не заладилось настолько, что вскоре они в качестве вынужденной меры в патрон, уменьшенный до «нормального бездымного» калибра в 7,7 мм (0,303 по дюймовой системе), начали опять засыпать старый дымный порох.
Естественно, что из-за уменьшенного калибра эти эрзац-патроны получались маломощными. Впрочем, с учётом тогдашних противников «британских правителей морей», представленных преимущественно восточными и южными народами, вооружёнными допотопными ударно-кремниевыми самопалами и прочими «карамультуками», и эти маломощные патроны были вполне пригодны. Тем паче, что данная мера была временной, и только до совершения очередной модернизации.
Говоря же о самой винтовке британской армии необходимо отметить, что она тоже была по своему замечательной, и уж, во всяком случае, без всякого сомнения, то, что называется «концептуальной». Помните, как небрежно отмахнулись от изобретения Пэриса Ли на его родной североамериканщине? Мол, ни к чему нам ваши съёмные магазины. В США отмахнулись, а вот в Великобритании сначала напомнили, что талантливый изобретатель Ли по национальности шотландец (то есть, почти что «свой»), а потом приняли его винтовку, добавив к ней ствол с новой, очень прогрессивной, и как ожидалось, эффективной нарезкой, разработанный англичанином Метфордом. Её так и называли — «Винтовка Ли–Метфорда».
Правда, приняли как-то очень уж своеобразно. Только не смейтесь, но эти съёмные магазины в Англии умудрились ввести таким хитрым образом, чтобы они… не снимались! Такова уж была стратегическая глубина британской генеральской мысли, сумевшей даже при столь прогрессивной и созданной явно для скоростной стрельбы конструкции всё-таки отстоять своё «дорого-сложно и прочая».
И вот для того, чтобы расход патронов не ударил по британской казне, эти съёмные магазины на восемь патронов к винтовке прикрепили на… цепочке, а запасной и вовсе не выдали, тем самым сведя на нет саму идею оперативной замены магазинов (почему мы и говорим, что данная идея на четверть века заглохла). При этом было высочайше предписано заряжать винтовку сверху по одному патрону, предварительно поставив затвор на отсекатель от магазина, коим модернизаторы от генералитета не преминули заботливо оснастить новый инновационный затвор (ничего не напоминает?), а патроны в магазине и вовсе рекомендовалось использовать по мере опустошения патронташа или исключительно в случае «острой необходимости». Да и только при той «необходимости», «остроту» которой сочтёт для того достаточной вышестоящее начальство.
В общем, налицо тот же самый подход, что и с винтовкой Лебеля, лишь с той разницей, что для французов с их подствольным магазином это имело хоть какой-то практический смысл в связи с изменением баланса, а для британцев не имело ровным счётом никакого, кроме чистой экономии (а то, не дай Бог королевская казна, исправно пополняемая сокровищами различных «магараджей» из профессионально разграбляемых метрополией колоний, вдруг возьмёт да и оскудеет).
Для полноты обзора состояния дел, сложившегося в восьмидесятые годы девятнадцатого века в сфере армейских винтовок на бездымном порохе, нельзя не упомянуть о Североамериканских соединённых штатах. Хотя тут всё предельно просто. В то время как на старом континенте кипели страсти и интриги вокруг создания современных винтовочных моделей, и особенно вокруг принятия их на вооружение, после чего солдаты европейских армий начинали стрелять гораздо дальше и точнее, в США армейцы продолжали исправно палить из своих старых добрых однозарядных «спрингфилдов» (а кто и вовсе из «шарпсов»), густо выпуская в воздух вместе с пулями белесые облака продуктов горения, характерные исключительно для детонации пороха сернисто-селитрового состава, именуемого в народе «дымным».
Не сказать, что идей модернизации не существовало вовсе — просто они были крайне неспешны и поначалу касались исключительно очередного усовершенствования «спрингфилдов», которые ещё с той самой эпохи переделки из дульнозарядных мушкетов всё также были снабжены теми же самыми откидными затворами по системе «трапдор».
Понятное дело, что в то время, когда практически во всех ведущих странах мира все серьёзные войсковые модели уже использовали утвердившиеся к тому моменту в роли общепринятого стандарта продольно–скользящие затворы, продолжать пользоваться переделанными из дульнозарядок «трапдорами» было уже полнейшей архаикой (если не сказать большее). Но в Америке именно так пока всё и обстояло. И «ларчик здесь открывался просто», ибо уже более двух десятков лет после отшумевшей гражданской войны страна жила размеренной мирной жизнью и ни с кем серьёзным не воевала, а для усмирения индейских племён (вернее, того, что от них осталось после проведённого геноцида) армии вполне хватало и однозарядных спрингфильдов. Плюс ко всему целое море гражданского и тоже крайне недружественного по отношению к индейцам оружия в руках всяческих «ковбойствующих» личностей (от бандитов с шерифами до перегонщиков скота и фермеров–переселенцев).
Агрессивных геополитических устремлений у Североамериканских штатов пока не существовало (эх, и славное же времечко тогда на Земле было!), так что в выборе современного оружия для американской армии можно было особо и не торопиться. Вот они и не торопились.
Ну, а Россия… О! Это вообще отдельная и очень занимательная (впрочем, как и всё у нас всегда) история, которую мы ещё обязательно расскажем.
Пока же давайте подведём итоги по вышеизложенному. Как-то так получилось, что к моменту изобретения бездымного пороха в 1884 году, во всех ведущих европейских странах (кроме России) была уже разработана своя передовая винтовочная система, или, по крайней мере, её действующий прототип, от которого был всего лишь один шаг до создания нормальной винтовки в уже современном понимании этого слова.
И все те, кто был «в теме», несясь в стремительном русле научно-технического прогресса окончания девятнадцатого столетия (а он тогда действительно «нёсся»), ясно осознавали, что вскоре данный шаг непременно будет сделан, после чего армии окажутся вооружёнными оружием не просто хорошим и современным, а уже практически совершенным, и потому оно наверняка вскоре станет венцом творения в своём оружейном классе. В данном случае, в классе винтовочном, став для него примерно тем же, чем был английский мушкет «Браун бесс», после создания которого «мушкетное дело» уже толком и не развивалось, исчерпав на этом британском мушкете весь свой ударно–кремниевый потенциал развития.
Так же те, кто в теме, интуитивно понимали, что после создания венца винтовочного творения непременно начнётся новый виток совершенствования стрелкового оружия в направлении, которое тогда, на исходе восьмидесятых, пока ещё никто себе толком и не представлял. Особо пытливые при этом (к вящему ужасу генералитета, ностальгирующего по славным временам шомпольных однозарядок) всё больше и больше начинали задумчиво прислушиваться к пулемётным трелям, задорно изливаемых вместе со струйками пуль из тупо обрубленных стволов «пулеметательного» устройства Хайрема Максима. Но об этом позднее…
Владимир Ерашов
ст. Старочеркасская, Россия