Чем занимались жители древней Руси?
часть 1
Погодин Б.П. Выложено 07 мая 2024
Где люди, там хозяйство. Из чего состоит экономика любой страны? В первую очередь из экономики жизнеобеспечения. Второе это экономика товарная. Чтобы разжиться денежками и прикупить чего сами не производим, для оплаты наёмного труда или каких-то государственных проектов. И третье это транспорт, транзит.
Начнём с первого. Экономика жизнеобеспечения это питание, одежда, кров и бытовая справа. Без этого ни одно сообщество людей не может обойтись. А ещё железо. В наших широтах без железа вообще не будет ничего. Это самое первое условие. Каменный век был в тёплых широтах, или где камень есть. У нас на Руси нет ни тепла, ни камня. Зато есть железо. Экономика жизнеобеспечения обязана быть местной. Не хватит никаких богатств жить на импорте на огромную землю до последней деревни. Это касается и железа. Но о нём чуть позже. Начнём с питания и прочего.
В ранней историографии было принято считать, что люди скитались по лесным просторам и где хотели, там и селились. Так называемая теория бродяжничества. Расчистили, мол, пашню побольше, пожили три года, бросили, пошли дальше. Без цели и смысла. Это сейчас она выглядит смешной, а ведь была наукой!
Сказка о подсечно-огневом земледелии
Школьный учебник с самых первых страниц нам заявляет на полном серьёзе: занимались землепашеством методом топора и огня.
Термин такой был: подсечно-огневое земледелие или подсечка. Дескать сначала вырубались участки леса, корчевались пни, потом вырубки жглись. На прозолённой почве три года якобы хорошо всё росло. Потом почва истощалась, участок забрасывался и расчищался новый. Как мило! Снёс лес, как косой покосил, потом сжёг на золу. Вы это серьёзно?
Кто-нибудь пробовал работать в лесу даже с бензопилой, пусть даже с деревьями средней толщины? Если кто работал, тот знает что это за труд. Тот также хорошо знает, что крупный лес и жерди все идут на строительные и деловые нужды. В старину этих нужд было очень много. А вся неделовая древесина шла на дрова. Дров в деревне лишних не бывает. Так что жечь на золу никто бы не стал в здравом уме. Ведь по уму лучше дрова сжечь в печи, а золу потом разбросать по полю. Но для этого не надо корчевать, можно золу внести и на старое поле.
А ещё забыли про раскорчёвку. Пеньки! Как с пнями? Попробуйте раскорчевать пень хотя бы среднего дерева! Представьте объём работ по раскорчёвке гектара! Нереально. А как пахать по остальным корням? В лесу по корням-то лопату не воткнёшь! И никакой огонь их не отжигает. Пахать невозможно.
Говорят: ну-дескать пни выжигали. Так вот, пни выжечь нельзя никак. Они вечно сырые – раз, и огонь вниз не идёт – два. Даже под большим пожаром почва пропекается всего на несколько сантиметров. Так что ни пни, ни корни выжечь невозможно. Ну и вишенка на торте: вырубки или пожарища тут же прорастают таким бурьяном и корневой порослью, что не продерёшься. Как ни жги, крапива, кипрей, молочай вырастают стеной.
Говорят: но факты подсечки зафиксированы в северных русских губерниях, Карелии и Финляндии аж в начале 20 века. Действительно, есть, но есть и другие факты. Точно установлена трудоёмкость. 40-50 дней на коллектив в 40-5о человек на 1 десятину (1 гектар). Это только первый год на валку. Другими словами это всё лето. Спрашивается: а когда и кому заниматься сенокосом, прополкой, скотиной, и прочими хозделами? На второй год почти такие же трудозатраты на просушку леса. Его надо перебрать так и сложить в костры; огонь не будет стелиться вширь. За осень и зиму стволы не просыхают совершенно. Это известно любому, кто заготавливал себе дрова. Отжиг был возможет только на третий год. Это ещё примерно такие же трудозатраты. Одна деревня просто не могла освоить расчистку более одного-полутора га земли за три года. А ведь нужно делать заделы вперёд, то есть в один год одну делянку валить, вторую ворошить, третью отжигать. По определению эти площади могли быть очень незначительными. Отнюдь не гектарами, учитывая, что деревни были маленькими, по 2-5 дворов. Кроме того, речь идёт только и только о маломерном лесе (не более 16 см в сечении на уровне груди и 6 метров высоты). Крупный лесостой подсеке не поддавался совсем. Скорее всего подсека была многоцелевым мероприятием. Например, заготовка дров или жердей (жердей в хозяйстве нужно огромное количество) и последующим выпасом скота. И опять же это не гектары, а сотки в лучшем случае.
Если подсека наблюдалась ещё в 20 веке, то возможно только в 20 веке она и стала возможной с появлением железных орудий в достаточном количестве. Леа Амазонки расчищают бензопилами, до них никто не думал ничего расчищать.
В лесной зоне России пахотной земли совсем не много. То болото, то мочажина, то чавша, то бесплодный песок. То овраг, то сырая пойма. То заморозки, то лето мочливое и весь урожай сгнил. Земледелие не могло стать основой питания населения. Поля заняты под овсы, много овсов. Без овса ни лошадь, ни другая гужевая скотина не может ни возить, ни пахать. А ещё другие технические культуры: лён, пенька, покосы, летние выпасы. На пищевые культуры оставалось не так уж много земли. Сам голодай, а скотину накорми. Поэтому хлеб всегда был ценен и дорог.
Не менее важно ещё чтоб нива была в шаговой доступности. Дальние поля у тебя либо зверь потравит посев, либо кто-то без тебя соберёт. Так что далеко не заберёшься. Сухие высокие ухоженные участки ценились и оберегались. Тем более не бросались. Ухоженное поле и пахать проще.
Можно допустить, что подсечка была способом дровяного лесопользования. Без пил заготавливать одним топором крупные стволы тяжело. А вот лес-мелятник, или как его называют – жердёвник, - самое оно. В Европе жердёвники были повсеместно. У них в средние века строевого крупного леса было очень мало. Его из Руси возили Ганзейские суда. Немецкий и английский фахверк весь из жердей.
Вопрос: ну а как же образовались поля? Ответ прост, но неожидан для обывательского понимания. Все привыкли думать, что на месте полей был лес. Всё ровно наоборот. Когда отступал ледник, он оставлял по себе лысую травяную пустошь - поля. Вслед заселялись люди, причём быстрее леса. Лес ведь тоже наступал с юга, а вовсе не с севера. Этот вывод принципиально важен, и он нам пригодится в дальнейших построениях. Лес наступает очагами: в первую очередь в поймах и сырых местах. Скорость зарастания – несколько сотен метров в год. Места посуше зарастают последними. Выбирай себе удобное поле и поддерживай весенними палами. Именно так образовалось суздальское ополье. Таких ополий на самом деле много, они есть и сейчас, когда средняя полоса России активно зарастает лесом. Сейчас можно точно замерить скорость наступления леса. Это пару сотен метров в год от пониженных увлажнённых и переувлажнённых кромок к макушке. Например, Сапуновское поле под Гороховцом только в наши дни начало зарастать лесом, потому что стали тушить весенние луговые палы, опахивать опушки и окромья полей и т.д. Там никогда не было никакого леса в помине веков. Если не опахивать и подпаливать каждую весну, то такое ополье и не зарастёт. Вот вам и ответ. Другими словами, баланс поля и леса можно легко поддерживать без больших трудовых затрат.
Так что давайте закончим с подсечно-огневым земледелием на русской равнине и спишем его в разряд исторических анекдотов вместе с охотой на мамонтов и дикарями в шкурах босиком без трусов в ледниковой тундре. Ну и напоследок: никакая подсечка, и вообще жизнь в лесной зоне невозможна без железных изделий в большом и доступном количестве. Топоры, косы, серпы, сечки, подковы, вилы, лопаты…
Долгое время бытовало мнение, что-де в древности люди занимались собирательством, промыслами, охотой. Теперь это называется ландшафтное хозяйство. Давайте разбираться.
Охота не могла быть надёжной пищевой основой. Экосистемы нашей полосы называются олиготрофные. Зверя в них мало и выбивается быстро. Многие охотничьи угодья принадлежали князьям и боярам и были недоступны. Зайцы, дичь не в счёт – этим не проживёшь. Этим даже в тундре местные не занимаются и нынче. А вот скотоводством в лесной зоне заниматься можно. Скот может пастись где угодно: и в лесу, на пойменных лугах и прочих неудобьях.