Михаил Васильевич Нестеров (1862 - 1942) - известнейший русский и советский художник, прославившийся своими классическими образами простого люда и религиозных сюжетов, которые после прихода власти Советов превратил в образы современников.
Учился, кстати, у Перова, у Саврасова, у Маковского… Да и знакомства водил с Горьким, Чеховым, Маминым-Сибиряком, Куприным, Телешовым, Шаляпиным, Ермоловым, художниками Васнецовым и Мясоедовым. Ну да и ладно. К делу!
Тут на самом деле я вижу что-то среднее между сложнейшими монументальными работами маслом Сурикова и потрясающей способностью ёмко умещать смыслы в небольшую графику Билибина.
Цвета нашего Севера, сдержанные и спокойные (не хочу хвастаться, но в феврале был на берегу Баренцева моря и знаете, шото в это немного понимаю), традиционные одежды - в общем, только русские художники могут нормально рисовать мирскую икону. В которой объем и краски не расплескивают смысл по технике, как на развращенных телесностью венецианских карнавалах. Ох и загнул.
По общей композиции лично даже уже чуть намыленный мой глаз подсказал мне, что это небольшая работа, а оказалось - полтора метра по широкой стороне. Ну, религиозные сюжеты это то, что, собственно, делает Нестерова Нестеровым - но вот знаете, сейчас я вам покажу, что ещё его делает им.
Несмотря на интересный выбор цвета кожи (я такого вот андеда-рога качал в десятом классе на официальном сервере World of Warcraft), может быть оно специально для яркого румянца, несмотря даже на сидячую позу (в которой, как известно, даже платьем с каблуками выгодно ничо особо не раскроешь) и явно задумчивый взгляд, стать этой женщины видна, видна - я даже каким-то образом как будто вижу ногу. Или нет. Не знаю, надо смотреть вживую.
Вообще Нестеров и сам говорил что-то типа что вот женщины это дааа!.. Не какие-нибудь груши рисовать с кубиками и тенистыми аллеями.
Оно и видно.
Ну, сам я некоторым образом к теме причастен, и у меня-то религиозная философия вызывает добродушную ухмылку. Я помню как у нас отличница рыдала, которой добряк Замалеев на экзамене по истории русской философии влепил пересдачу за то, что не смогла «Отче наш» пропеть.
Но с художественной точки зрения смеяться тут совсем даже не над чем, более того - попробуй найди настолько точно переданное ощущение неспешного шага, размышления…
Здесь изображена Ольга Нестерова, дочь художника. Кстати, если кто не знает, а будучи наивным искусствоведом, пытается втиснуть дочку художника в строй эмансипированных девчушек с феминизмой наперевес, то сильно зря - «амазонка» это название женского костюма, преимущественно для верховой езды. Здесь художник нам показывает, что он и без лошади смотрится стильно, круто и опасно - прямо по моде начала века.
Хотя, знаете, будь я художником - я бы позволил себе нарисовать лошадку в сбруе на том берегу. Смеха ради.
Очень опытный художник, Нестеров здесь по выразительности взгляда будто возвращает живопись обратно во времена портрета позднего девятнадцатого века. Хотя, манера, например, сильно напоминает портрет Штильман кисти Бродского, но здесь, вероятно, дело в модели.
Держинская, конечно, уже не девочка - 1889 года рождения, в те времена тем более сурово было - но вот в лёгком кокетстве юная артистка будто просыпается внутри признанной оперной дивы. Ну, задачка-то тут явно стояла посложней, чем хохочущую Любовь Орлову рисовать с улыбкой на 140 градусов.
А вот здесь уже задача была показать, что и интеллигентная профессия скульптора ложится под социализм как в литую форму - посмотрите, тут и руки, как у токаря, и взгляд из-под нахмуренных бровей, как у Жукова на карту битвы, и губы сжаты практически в нитку. Вообще отличный портрет - мне кажется, что под таким взглядом скульптура будто сама обтекает, как горячий воск, принимая нужную форму.
В страшный и важный для России год в лимонном Севере Нестеров будто черпает покой, двумя руками загребая из нирваны спокойствие. Даже бурунчики на волнах выглядят такими, будто до берега докатятся тихо и величаво, ни атома не потревожив. Вот уже воистину молочные руки, кисельные берега. Даже чайки выглядят не бестолковыми тетерями, как обычно, а спокойными и достойными членами Русского Севера.
Эта картина завершает четырёхкартинный цикл о судьбе русской женщины. Вообще, может оно мне кажется, но сам Нестеров чуть похож на Фауста, конечно, с его женолюбием, внебрачными детками и всякими таким - и рисуя вот таких вот традиционно асексуальных старообрядческих девчонок.
Не знаю, не знаю. Я тут вот зловещие, какие-то без малого фаустовские мотивы читаю. Может и зря, конечно…
Женщины на переднем плане кажутся перечёркнутыми своими мощными свечами. Случайно ли?…
Закончим Нестерова картиной - пасхалкой. Здесь он будто бы нарисовал хрестоматийно все свои источники вдохновения - молочную воду, духовных старцев в лаптях, природу Русского Севера, а вот в лисичке зашифровал, я уверен, не вечно юную матушку-природу, а всех своих женских крашей.
В общем, художник Нестеров занимает в нашей культуре особенное место, потому что со стороны может показаться, что он был какой-то конъюнктурный - при императоре писал православие, при большевиках - известных большевиков; на самом деле он всё время рисовал то, что ему нравилось. Иначе не вышли бы такие славные портреты тридцатых… Такое мое мнение, впрочем, с известной долей улыбки. Ибо не специалист.