Часть 1
Он шёл по дороге, не торопясь, не стремясь попасть к месту назначения как можно скорее. В его взгляде порой чувствовалась некая растерянность, может и не совсем страх, но нерешительность, иногда накрывающая его с головой. Было ощущение, что молодой человек идёт, но точно не знает нужно ли ему это.
Дорога разделяла одно большое поле на две части. Солнце периодически заходило за тучи, давая отдыхать глазу от яркого света. Шаги Вани были размеренными и одинаковыми, дабы не уставать от длинного пути. Он двигался так, словно кто-то с раннего утра завёл механизм в его организме, рассчитав его заряд на целый день вперёд.
На перекрёстке он остановился. Дорога расходилась в разные стороны, соблазняя Ивана пойти может быть не тем путём, каким стоило. В одной стороне была лесная чаща, а другая вела в небольшую просеку, где следом проглядывалось поле.
Именно за просекой должна была быть та самая деревня, куда он идёт. Там когда-то жил его отец, о котором Ваня узнал две недели назад. Молодой человек остановился, вздыхая и поднимая голову к небу, словно советуясь там с кем-то.
Мать растила его одна. С ней Ване всегда было хорошо. Женщина простая, деревенского склада характера без претензий к жизни и окружающим. Самая большая радость в её жизни – сын Ваня, которого, как она считала, Бог послал ей в награду за кротость и смирение.
В молодые годы женщина по всем законам и обычаям вышла замуж, переехав в дом к мужу. Супруг её был человеком неплохим, дом уже успел поставить к своей женитьбе.
Они вели хозяйство, работали на свиноферме, что была тогда ещё в их совхозе, да и не хотели многого, просто вставать по утрам, да свои дела выполнять, как положено. Для чего живут, что в этой жизни им положено выполнить – они никогда не задумывались.
Всё было хорошо, да ладно, но вот детей почему-то Господь Пелагее не давал. Она ставила разного рода свечи в церкви, ходила на служения, вымаливая себе счастье, да так и не получилось у неё это сделать.
Но не одна беда ждала женщину, была ещё посерьёзнее. Мужа её пришибло однажды тяжёлым брусом, когда пытался помогать он родственнику в соседнем селе.
Вот тогда-то женщина и завыла от горя. Со всей силой она старалась скрывать то, что больше всего не по умершему супругу огорчается, а по тому, что не будет у неё возможности дитя теперь иметь и вовсе никогда. Пока муженёк был жив, то и надежда была. После его кончины понятно стало Пелагее, что жить теперь незачем и не для кого.
Ходила она со странным взглядом. Поговаривали, что женщина из ума выжила. Жалели её местные жители, и правда жизнь к ней сурова была. Детей к сорока годам не нажила, да ещё и муженёк помер. Обезумив от горя, женщина пропала из деревни на два месяца.
Позже она вернулась, удивив всех в округе. Это была обычная и приветливая женщина, которая вела себя так, будто бы и не случилось ничего в её жизни плохого. На сочувственные взгляды кивала головой, а на вопросы о том, где была, отвечала спокойно, что у тёти гостила в пятидесяти километрах от Окольной.
К тому же делилась Пелагея удивительной новостью, оказалось, что до кончины мужа забеременеть она успела, всё же Бог не оставил её, подарил надежду на счастье. Сын родился здоровым, назвала Пелагея его Иваном, в честь своего деда.
Ваня рос обычным мальчиком, слишком не хулиганил, часто старался матери помогать, понимая, что она одна ему дана и ей сложно. Об отце спрашивал часто, да рассказывала Пелагея ему о своём муже в подробностях, что могла.
Ваня не уехал из деревни, как вся молодёжь современная, с матерью остался, так как ей без него будет тяжко, ведь никого у неё больше и нет. Да и не тянуло Ваню никуда окромя родной деревни Окольной.
В последнее время с Ваней всё чаще стали происходит странные события. Он всегда видел и знал людское горе, а в своём селе был тем самым знахарем, к которому шли люди за помощью. К своим тридцати годам мужчина уже давно возмужал и снискал славу деревенского колдуна, вот только в кого у него всё это, не мог понять.
Мать, конечно, объясняла ему, что были в их роду такие люди, которые знали, как людей лечить, но сколько бы Иван не слушал мать, никак не воспринимал такую информацию за правду, словно должно быть ещё какое-то объяснение.
Местные старожилы нет-нет, да и расскажут Ване, что вовсе он на отца Нестора не похож. Тот был мужик работящий, простой довольно, книжек никогда не читал, знать ничего кроме своей работы не желал. Сын его был совсем иным, странным временами.
Ване было пять, когда он однажды отправился в лес вместе с двоюродным братом, который его там случайно и забыл. Как такое получилось, никто и сейчас сказать толком не может, так как времени прошло много, но мальчика не было в деревне пять дней. А после он вышел сам целый и невредимый.
Вместе с Ваней была собачонка по кличке Рыжик. Удивительно, но не струсило это животное, не бросило ребёнка одного в лесу, а преданно находилось рядом. Рассказать, где был, да что делал, Ваня толком не мог. В его понимании прошло совсем немного времени, не успел он ни напугаться, ни страх испытать такой, который бы помешал ему прийти домой.
Загадочным на всю жизнь остался и шрам, проходящий по всему лицу ребёнка. С годами он стал не так заметен, лишь у виска с правой стороны ещё виднелся след. Взрослые предполагали, что ребёнок мог попасть в лапы животному, может быть и Рыжик именно своим лаем спас его, но подтвердить это Ваня не мог, он просто не помнил.
Этот случай и сейчас на слуху в небольшой деревушке под названием Окольная. Дворов осталось не так уж и много, но на карте всё ещё это место значилось, изо всех сил деревня боролась с надвигающейся разрухой и унынием.
Поблизости ещё было пять селений, из которых осталась лишь их деревня, другие просто исчезли. То там то тут раздавались рассказы про отшельников, о тех самых последних жителях, кто не собирался выезжать из принципа или им просто было некуда ехать.
Лечить местных Ваня начал лет в двадцать пять. Долгое время ему не приходило в голову рассказывать окружающим о своих способности, для этого вовсе и надобности не было.
Но однажды корова пропала у бабки Зинаиды, а животинка была будто членом семьи для одинокой старушки. Корову Зорьку нашли, но странная она какая-то была, на землю падала и мычала.
Вот и пришлось несчастной старушке мужиков звать, чтобы коровку свою резать. Ваня тогда пришёл первый. Он присел рядом с ней, да руку свою приложил к шейному отделу, начал разговаривать с ней. А она знать себе мычит и голову вытягивает, да так громко, что бабушка Зина переживать стала, поспеют ли мужики пока животина жива ещё.
А Ваня знамо дело разговаривает с ней, да всё что-то шепчет. После встал с колен и ей показывает, мол подниматься нужно, а она возьми и встань на ноги. Вот баба Зина обомлела от удивления.
- Леший её напугал, баловал видимо, не хотел обидеть. От скуки он такое вытворять может, - говорил Ваня, улыбаясь смотря на вытянутое лицо бабушки Зинаиды, - вы её водицей попоите несколько дней. Я соли заговорённой дам, вы подмешивайте её туда.
После того случая дед Матвей свою собаку потерял. Как раз он о происшествии рассказывал у продуктовой лавки, где, как водится, в деревне много зевак собиралось.
- Задрал её медведь, не вернётся она, - Ваня говорил улыбаясь, будто про обычное дело какое-то, - ошейник найдётся, услышите ещё весточку о своей животинке.
Оно и верно получилось, охотник Степан и принёс деду тот самый ошейник, когда свои петли на зайца проверял. Вот с тех самых пор дед Матвей и поглядывал подозрительно на своего земляка, не зная, как к нему относиться. А люди всё чаще стали обращаться к Ване за помощью.
Недавно мать захворала, да всё беспокойная была, словно помирать собралась. То одно расскажет сыну, то другое, то предупредит о чем-то, а намедни и вовсе решила покаяться, что грешна она, есть тайна в её жизни.
Иван хлопотал вокруг матери, тоже сильно беспокоясь, даже фельдшера вызвал. Пришлось Клавдию Тимофеевну перевозить на телеге, так как машины не нашлось, а дело срочное.
Пелагею откачали. Давление оказалось слишком уж повысилось у неё. Но от страху женщина и выложила Ивану тайну, не сын он Нестора, а отец его живёт далеко отсюда.
