Вдоль берега быстро двигалась грузная фигура. Старый Яков бежал так, будто его били по пяткам, активно размахивая руками, чередуя резвый бег широким шагом. Короткая тоненькая косичка, в которую были сплетены его седые волосы, прыгала по плечам.
Подбежав к своей хижине, он резко дёрнул дверь, заскочил в комнату и нетерпеливо крикнул:
- Аиша! Ты дома?
Не услышав ответа, старик стал озираться по сторонам, вытирая платком взмокший лоб.
- Мышь, ты дома, спрашиваю? Понятно. То днями сидишь в углу, а когда надо - тебя нет, - проворчал он и тотчас обернулся на звук скрипнувшей двери.
- Деда, чего раскричался? Корзинки я продавать носила, - вошла в дом девочка и с довольной улыбкой протянула руку Якову, - посмотри-ка, сколько денег нынче выручила! - она разжала кулачок, полный монет.
- Умница! - погладил он её по голове. - Ты денежку-то спрячь. Скоро она тебе пригодится, - загадочно взглянул он на внучку.
- Дед, а ну-ка говори, что случилось? Знаешь ведь, что не люблю я загадок, - сердито ответила она.
- Знаю, знаю, не злись, - добродушно протянул старик, - я обещал тебе про Францию подумать?
- Ну, обещал, - насторожилась девочка.
- Ну так вот! Никуда мы не поедем! - радостно заявил он.
- Дед, ты, случаем с баркаса не грохнулся, когда на землю сходил? - иронично ухмыльнулась она, - чему ты радуешься? Ещё одну страшилку придумал, чтобы меня от поездки отговорить?
- Ох, Мышонок ты мой злющенький, того и гляди, покусаешь деда своего, - засмеялся он, - а глазищи-то сверкают, точно маяки на Галате. Сядь-ка да послушай, что скажу я. Разговорился я тут с рыбаками про Францию, да про Парацельса, говорю, мол, вот бы мою внучку к нему, вмиг бы щёчку выправил.
А один из них, ты его не знаешь, он первый раз с Корфу пришёл, и говорит. Зачем вам, дескать, так далеко ехать? Есть на Корфу молодой лекарь, сын господина Кавьяра, о нём ты слышала, сам Парацельс его учил, и матушка у него, супруга, значит, этого магната, в медицине сильна.
Так вот к нему со всей округи лечиться едут. Он и операции производит. Так что собирайся, Мыша, пойдём на Корфу, только судёнышко своё подлатаю малость, однако оно у меня ещё хоть куда, - благодушно улыбнулся он.
Не успел он опомниться, как девочка подскочила к нему, повисла на шее и стала чмокать в обветренные щёки.
- Деда мой! Ты самый лучший!
- Тише ты, Мышь, с ног свалишь Глядико-ко силища в тебе какая, даром, что сама маленькая, - склонил он к ней голову, пряча покрасневшие от слёз глаза. - За деньги не переживай, на всё хватит, я и приданого твоего не трону.
- Какое ещё приданое? - не размыкая рук, покосилась она на него.
- А такое! Сейчас личико тебе выправят, так знаешь, сколько женихов появится, что б им пусто было, - проворчал он. - А у невесты приданое должно быть. Я уж давно копить стал.
- Скажешь тоже, деда, никуда я от тебя не уйду, ни к каким женихам. Мы с тобой вдвоём на меня любоваться будем, - мечтательно вздохнула она и снова прижалась к дедушке щекой.
С этого дня дед с внучкой стали готовиться к отплытию на остров Корфу.
…Эстэр с маленьким Сулейманом сидела на большой террасе в компании Софии, Манолиса и Шломо. Господин Коэн на днях приехал в гости к дочери, познакомился с родителями зятя, и между ними возникла обоюдная симпатия.
Коэн уже побывал в доме сватов, а сегодня они приехали к сыну навестить внука и провести время в беседах с господином Шломо.
Новая невестка Софии и Манолису понравилась, но, несмотря на её приветливое и радушное обращение, они немного стеснялись её: она, как и их Тео, разговаривала заумными фразами и держалась будто на приём у султана. К сыну они уже привыкли, а вот к его супруге пока нет. Зато со Шломо быстро нашли общий язык и сразу перешли на “ты.”
- В еврейских семьях принято, чтобы отец много возился с ребёнком, часто гораздо больше, чем мать, - важно произнёс старый Шломо, потягивая из бокала натуральный кумкватовый сок, отлично утоляющий жажду. - А я ни разу не видел, чтобы господин Кавьяр возился с сыном. Уходит ни свет ни заря и приходит, когда не спит только моя дочь.
- Папа, Теодорас очень занят, ты же знаешь, он руководит громадной торговой корпорацией, - бросилась в защиту мужа Эстэр.
- Мы бы тоже возились, если бы время было, - буркнул Манолис, - моя София тоже в одиночку поднимала сыновей.
- Ну и ничего в этом нет хорошего. Отец есть отец. А мы на всё находим время: и на работу, и на детей, и на жену …когда она есть, - горько усмехнулся Шломо, и рыбаку стало его жаль. Он подумал, что и часа бы не прожил без своей Софии. - Вы молодцы, нам у вас надо поучиться. Скажу своему Тео, пусть уделяет семье больше внимания, - сказал Манолис, пододвигая Шломо поднос с канапе.
- Не трогайте своего сына, господин Манолис, он у вас с госпожой Софией замечательный. А моя Эстэр сильная и грамотная, справится. Вон какого Ариэля…Мехмеда вырастила.
Манолис хмыкнул и с улыбкой посмотрел на старого еврея. “Вот как это у него вышло - вроде бы сына моего хвалил, а получилось, что свою дочку” - подумал он, но сказал другое.
- Это да, твоя Эстэр молодец, и в семье порядок держит, и Тео помогает, и медициной успевает заниматься, - согласно кивнул он.
Словно в подтверждение слов Манолиса к дому подъехала карета, из неё вышел Мехмед и быстрыми шагами пошёл к дому.
- Мехмед, внучек! - радостным кличем приветствовали его дедушки и бабушка.
- Мехмед, что случилось? - выпрямилась и потянулась навстречу юноше Эстэр, устремив на него настороженный взгляд.
Все разом посмотрели на неё.
- Дочка, почему сразу случилось? Зачем так тревожиться? Мальчик приехал в гости, - сделал замечание дочери Шломо.
- Дедушка, мама права, я не просто так приехал. Я хотел бы получить у неё консультацию по одному важному делу, - сказал Мехмед, и Эстэр встала.
- Давай мне Сулеймана, - протянула к ней руки София, и та подала мальчика бабушке. Карапуз стал внимательно разглядывать синие лучистые глаза Софии и попытался ткнуть в них пальчиком, чем вызвал её умилительный смех.
- Простите, я отлучусь ненадолго, - вежливо извинилась Эстэр и вошла вслед за Мехмедом в дом.
- Мама, думаю, что всё же задержу тебя надолго. Я попрошу тебя поехать со мной в клинику. У меня там особый случай. Я очень хочу помочь одной девушке, я чувствую, что смогу, господин Парацельс как раз оперировал такую пациентку, когда я был у него недавно, он позволил мне даже ассистировать ему, но без твоей помощи мне не обойтись, - горячо промолвил юноша.
- Ну что ж, я готова, поехали, по дороге мне расскажешь всё подробно, - без лишних слов согласилась Эстэр, и её глаза вспыхнули азартом.
- Я вынуждена с вами попрощаться, вернусь поздно, - объявила она, заглянув на террасу, - у сына важное дело. Госпожа София, если, вдруг, Сулейман станет капризничать, зовите Десму, я предупрежу её.
- Иди, не переживай, справимся как-нибудь, - махнул рукой Манолис, и Эстэр с Мехмедом вышли из дома.
Подъехав к больнице, мать с сыном вышли из кареты и быстрыми шагами направились к центральному входу.
- Мехмед, ты намерен оперировать сегодня? - уточнила Эстэр.
- Да, мама, прямо сейчас, - возбуждённо взъерошил волосы Мехмед.
- А ну-ка стой! - резко остановилась Эстэр, и юноша удивлённо посмотрел на неё.
- Я не позволю тебе войти в операционную, пока ты не успокоишься, - твёрдо заявила она.
- Да, мама, ты права, - согласился он, сделал несколько глубоких вдохов и стал с силой сжимать и разжимать кулаки. - Идём, я спокоен. Почти, - улыбнулся он, Эстэр ласково погладила его по голове, и они вошли в помещение больницы.
- Меня зовут Яков Леви, а это моя внучка, Аиша Леви, - представил себя и свою Мышку старый рыбак, когда в комнату, где они находились, вошли Мехмед и Эстэр.
- Позвольте осмотреть девочку, - вежливо улыбнулась Эстэр, и Яков тихонько подтолкнул Мышку вперёд.
- Скажи, милая, твоя щёчка чешется? - спросила Эстэр.
- Нет, не чешется и не болит,- ответила девочка.
- Хорошо, - улыбнулась ей женщина и посмотрела на сына. - Зрелый линейный гипертрофированный рубец, разрастание фиброзной ткани крупное, но не обширное, без келоида, думаю, мы справимся с коррекцией.
- Да, я такого же мнения. Ну что, возьмёмся? - улыбнулся Мехмед.
- Да, я согласна, идём. Господин Леви, мы забираем Вашу внучку, а Вы можете подождать здесь. Я не обещаю Вам, что вернём мы её быстро, к тому же ночь она проведёт в отдельной комнате под присмотром медицинских работников. И ещё. На её лице будут повязки, которые нельзя будет снимать несколько дней, - объяснила Якову Эстэр, тот заволновался, подошёл к девочке, обнял её и прошептал со слезами в голосе:
- Ну иди, Мышь, я жду тебя красивой.
Аиша поцеловала его и пошла вслед за лекарями, Яков вышел в коридор и проводил её тоскливым взглядом, пока она не скрылась за поворотом.
…Длившаяся несколько часов операция прошла успешно.
- Матушка, ты можешь идти отдыхать, дальше я справлюсь сам, - сказал Мехмед, счастливо посмотрев на мать.
- Хорошо, мой сын, я горжусь тобой! То, как ты работал, разволновало меня. Ты настоящий мастер! - проглотив ком в горле, сказала Эстэр и медленными шагами направилась к двери.
Она уже шла по коридору, когда её остановил тревожный окрик Мехмеда.
- Мама, вернись, пожалуйста!
- О, Господи, помоги! - прошептала она, резко развернулась и поспешила на зов сына.
- Что, Мехмед? Что случилось? Всё же было хорошо! - ворвавшись в операционную, спросила Эстэр с сильной тревогой в голосе.
- Мама, прости, дело не в операции…- промолвил Мехмед с растерянным видом.
- А в чём? - недоумённо cпросила она.
- Посмотри на это, - указал он на обнажённую по пояс девочку.
Дело в том, что перед операцией юную пациентку медицинские сёстры укрыли по шею простынёй, а Мехмед, заметив несколько капель крови на белом полотне, решил поменять его сам.
Эстэр подошла ближе, взглянула на грудь пациентки и обмерла. На худенькой шее на длинной тесьме висел тумар.
- Мама, это тумар бабушки Софии, я хорошо рассмотрел его, - прошептал Мехмед.
- О, Господь Всемогущий! Что же это значит? - также тихо выдохнула Эстэр.
- Идём к господину Леви, может, он прояснит ситуацию? - предложил Мехмед.
- Да, идём.
- Значит, девочка не Ваша родная внучка? - задала ещё раз вопрос старому еврею Эстэр после рассказанной им истории.
- Говорю же, нет, - угрюмо повторил он.
- Посмотрите на это, - подошла она к Мехмеду и достала у него из-под рубахи точно такой же тумар. - Как Вы это можете объяснить?
Яков изумлённо уставился на вещицу, покрутил её перед глазами и едва слышно ответил:
- Никак…Понятия не имею. А у Вас он откуда? Это не подделка? Мой-то настоящий, вон знаки, видели?
- Нет, не подделка, он у меня с самого детства, мне его дала моя бабушка.
- Это что же получается? Ваша бабушка дала такой же амулет моей Мыши? - недоумённо уставился он на лекаря. - Значит, Ваша бабушка также бабушка моей внучки?
В комнате повисла минутная пауза.
Все присутствующие ошарашенно смотрели друг на друга.
Понемногу придя в себя, они, наконец, приняли решение.
- Господин Леви, мы возьмём тумар Вашей девочки, покажем его моей бабушке, и если она подтвердит, что сделала его своими руками, будем разбираться дальше.
- Хорошо, я буду ждать. Могу я сейчас увидеть мою Аишу? - спросил он.
- Да, можете заглянуть в комнату, но не более. Она будет спать ещё часа полтора, - сказал Мехмед, завернул тумар в чистую тряпицу и положил во внутренний карман рубахи.
Домой они возвратились уже поздно, но на удачу София и Манолис ещё не уехали. Мехмед невзначай показал бабушке якобы свой тумар, и она его узнала, подробно рассказав и показав по его просьбе специальные знаки, которые оставляла на амулетах только она. Оба амулета были сделаны её рукой, сомнений это не вызывало.
- А вот я и нашему Сулейману такой же сегодня принесла, - с доброй улыбкой посмотрела она на малыша, который держал в ручках амулет и сосредоточенно рассматривал его.
Мехмед с Эстэр в замешательстве переглянулись.
- Благодарю Вас, - улыбнулась ей Эстэр, - теперь наш Сулейман под надёжной защитой.
София радостно улыбнулась, вскоре они с Манолисом попрощались и уехали домой, уговорив поехать с собой Шломо.
- Мехмед, я поговорю с отцом, может, он расскажет что-то интересное, - нахмурилась Эстэр.
- Хорошо, мама, я не буду мешать, до завтра, - поцеловал он её в лоб и пошёл в свою комнату.
У юноши был свой дом, но здесь у него тоже была своя комната.
- Добрый вечер, любимая, - поцеловал жену Ибрагим, едва переступил порог. - Я заезжал к родителям, они мне всё рассказали. Какая же ты у меня умница! А Мехмед каков, а? К нему съезжаются ото всюду! Добрая слава о нём скоро пойдёт по всему миру, - радостно произнёс он. - А почему ты такая грустная? Устала, да? Ещё бы! Многочасовая операция…
- Ибрагим, давай, присядем, - сказала Эстэр и тронула супруга за локоть.
- Хорошо, давай. Чувствую, разговор будет серьёзным, - внимательно посмотрел он на её лицо.
- Скажи мне, пожалуйста, у тебя только четверо детей? Кроме Сулеймана, я имею в виду. Прошу, не сердись и ответь мне честно. Это очень важно, - устремила она на него проницательный взгляд.
- Эстэр! Что за вопрос! Я ещё не выжил из ума! - вмиг вспылил он.
- Я же просила тебя не сердиться, - строго сказала она, и он умерил свой пыл.
- Как же тут не рассердишься, когда ты задаёшь такие вопросы.
- Посмотри на это! У тебя может быть здравое объяснение? - она протянула ему два тумара.
Ибрагим посмотрел на амулеты. Перевёл взгляд на Эстэр и пожал плечами.
- Это матушкины тумары, ну и что?
- Один из них принадлежит Мехмеду, а второй девочке, которую мы с ним сегодня оперировали, - ответила Эстэр и подробно поведала о произошедших событиях.
- Эстэр, это невероятно. Раз я непричастен ко всему этому, значит, эта девочка имеет отношение к семье Османа. Но он никогда не говорил, что у него пропал ребёнок. О, Аллах! Что же случилось?
- Ты сможешь узнать об этом, только поговорив с Османом, - твёрдо заявила Эстэр.
- Ты права. Я напишу ему, - решительно поднялся с места Тео.
- Ибрагим, я сказала, поговорив с Османом, такие серьёзные дела не решаются путём переписки, - устало заметила она.
- И снова ты права, Эстэр, я должен поехать к нему. Кстати, он писал, что едет в Стамбул на свадьбу дочери повелителя, и пробудет там какое-то время. Эстэр, а что, если всем нам тоже поехать туда, повелитель давно приглашал нас, мы ждали, пока Мехмед вернётся из Франции. Он вернулся. Что скажешь, жена? - взял он её за плечи.
- Скажу, что завтра же мы соберёмся в путь, - улыбнулась она.
- А сейчас - в хамам и спать! - радостно заявил он и сжал супругу в объятиях.
На следующий день втроём они отправились в больницу, убедились в хорошем самочувствии девочки, Ибрагим поговорил с Яковом и рассказал ему о брате-близнеце Османе, с которым он собирался встретиться.
- Знаете что, вы возьмите уж тогда с собой всё, что было при моей Мышке, когда я её нашёл, - сказал рыбак.
- А что при ней было? - в один голос спросили Ибрагим, Эстэр и Мехмед.
Мужчина взял холщовую сумку, покопался в ней и вынул маленький свёрток. Развернув тряпицу, он достал маленькую шёлковую детскую рубашечку и шёлковое покрывальце.
- О, Аллах! Будь милостив! - задохнулся Ибрагим, обратив на себя взгляды присутствующих.
- В чём дело? Тебе что-то из этого знакомо? - взяла его за руку Эстэр.
- Видишь эту вышивку на рубашечке и покрывале? Это монограмма Хатидже-султан. Я знаю, у Османа в каждом кармане её платочки, - побелевшими губами ответил он.
- Господи, матерь Божья, да как же такое может быть?! – брови Эстэр взметнулись вверх.
- А кто это Хатидже? – хмуро спросил Яков.
- Родная сестра падишаха великой османской империи султана Сулеймана! - сказал Ибрагим, и старый рыбак невольно вытянулся в струнку…
Они ещё долго разговаривали и решили, что, пока Теодорас Кавьяр с семьёй будет в столице османской империи, Яков с Аишей поживут в его доме и дождутся их с новостями из Стамбула, где гостили сейчас Осман и Хатидже-султан.
Родителям Ибрагим подробно объяснять ничего пока не стал, сказал лишь, что он с семьёй поедет в Стамбул о приглашению падишаха, а дедушка с прооперированной внучкой поживут в его доме.
Спустя три дня Мехмед велел одной из сестёр милосердия приезжать в дом господина Кавьяра и делать перевязки своей подопечной, посадил Якова с внучкой в карету и отвёз в дом к отцу.
На следующий день семейство Кавьяров село на корабль и отправилось в гости к султану Сулейману.
Теодорас Кавьяр по роду своей деятельности много разъезжал, сначала останавливался на постоялых дворах, в караван-сараях, а потом смог позволить себе покупать дома в тех городах, где бывал чаще всего. Теперь его знали как успешного торговца, уважали и считались с ним.
Приобрёл он недвижимость и в столице османской империи, где остановился с семьёй, прибыв в Стамбул.
Он расспросил управляющего о новостях и последних событиях в столице, не преминув поинтересоваться, гостит ли ещё у падишаха его зять, бейлербей Румелии Осман-паша. Управляющий ввёл его в курс дела, и Ибрагим велел ему отправить гонца с посланием в Топкапы, которое тут же написал.
В письме Теодорас Кавьяр сообщал повелителю, что прибыл в Стамбул и просит аудиенции. Ещё одно послание было для Османа-паши также с просьбой о встрече.
Как и ожидал Ибрагим, Осман вместе с Хатидже на следующий день к полудню уже прибыли в его дом.
Продолжением тёплой встречи был праздничный обед, а потом мужчины уединились в гостиной, оставив женщин за непринуждённой дружеской беседой.
Хатидже заметила, что супруга Ибрагима нервничает и напрямую спросила её, в чём причина беспокойства.
- Хатидже-султан, мне предстоит встреча с султаном Сулейманом и Хюррем-султан, это приводит меня в волнение, - уклончиво ответила Эстэр, впрочем, она не лукавила, предстоящая встреча с венценосной четой действительно вызывала в ней трепетные чувства.
- Не стоит беспокоиться, они будут Вам рады, как и Вашему супругу, уверяю Вас, - сказала с милой улыбкой Хатидже и собиралась продолжить разговор, но на пороге появился Осман и очень странно посмотрел на супругу.
- Что такое, Осман? Почему у тебя такой растерянный вид? Ты что-то узнал о родителях? Они здоровы, иншалла? – с тревогой в голосе спросила она.
- Хатидже, будь сильной, - только и сказал Осман, подошёл к супруге и протянул ей свёрток.
- Что это, Осман? Почему ты так говоришь? – испуганно взглянула она на него.
- Осман-паша, простите, может, не стоило так пугать госпожу? – вступила в разговор супруга Ибрагима.
- Стоило, Эстэр, это вещи нашей дочери, - без церемоний, обречённо произнёс Осман и прикрыл глаза.
- Ибрагим, что ты сказал брату? Почему его вид столь трагичен? Мехмед, сынок, объясни хоть ты мне, - всполошилась Эстэр.
- Папа не успел ничего ему сказать, он только показал ему одежду и амулет, - развёл руками Мехмед.
- О, господи, Ибрагим! Ты в своём уме? И почему я тебе доверила это дело, - в сердцах бросила Эстэр и громко объявила:
- Этот ребёнок жив! Эту девочку спас один рыбак и растит её, как свою внучку!
- Какой ребёнок? Какая девочка? – прошептала Хатидже, взяла в руки детскую рубашечку, покрывальце и тут же лишилась чувств.
- О, Аллах! Лекаря! – закричал Осман и подхватил супругу на руки.
- Ах, Ибрагим, я же учила тебя, как нужно сделать, - с досадой промолвила Эстэр, однако тотчас поцеловала супруга в щёку, - прости меня за мой истеричный тон, ты молодец, мы все отмахнулись и оставили тебя одного решать такой важный вопрос. И ты справился!
Ибрагим расправил плечи, в лице его появилась уверенность, он подошёл к брату и похлопал его по плечу.
- Всё хорошо, Осман! Кем бы ни была эта девочка, но она жива и операцию перенесла отлично!
- О, Аллах! Какую операцию? – дёрнулся Осман, а Эстэр закрыла лицо руками.
- Осман-паша, я сделал ей небольшую коррекцию, ей не нравилась её щёчка, - быстро нашёлся Мехмед.
- Щёчка? – повтори с умилением Осман, посмотрел на племянника и разразился рыданиями.
…Лекарь ушёл, все приняли успокоительный отвар, и Осман-паша поведал о случившейся когда-то в их семье трагедии.
- Как известно, повелитель провёл некоторые реформы, в итоге которых из состава Румелии было образовано несколько самостоятельных эялетов. В один из дней я решил отправиться посетить с инспекцией некоторые из них на полуострове Галлиполи. Хатидже попросилась со мной, я не стал ей отказывать и взял её в небольшое путешествие со старшим сыном и маленькой Хуриджихан.
Когда мы шли по проливу Дарданеллы в нескольких милях от города Гелиболу неожиданно налетел шкальный ветер и начался шторм, в тех местах такое бывает.
Хатидже и няня дочери были на палубе, Хуриджихан спала в колыбели, когда, вдруг, сильным порывом ветра её отбросило к борту. Услышав крики женщин, я выскочил из каюты и бросился спасать дочь, однако корабль сильно качнуло, он накренился вправо и хлынувшая на палубу волна смыла колыбель с дочерью в море.
Её няня тут же прыгнула вслед, Хатидже упала без чувств, я велел отнести её в каюту, а сам попытался спасти мою девочку. Но где там…- Осман закрыл глаза и схватился за голову. Ибрагим подошёл и крепко обнял его.
Эстэр посмотрела на Хатидже, та под действием успокоительных держалась стойко.
- А потом мы вернулись домой, - слабым голосом продолжил рассказывать Осман. – Я крепился, находил утешение в старших детях, в работе и в молитвах, а вот состояние Хатидже вызывало опасения. Она запретила рассказывать всем о том, что произошло с нашей дочерью и постепенно сходила с ума. Всё время плакала, а в один из дней, вдруг, улыбнулась и сказала, что наша дочь жива.
- Я не была сумасшедшей, Осман, - вступила в разговор Хатидже, - Просто я, не выдержав душевных мук, узнала, что в городе есть колдунья и помчалась к ней. Я спросила у неё, жива ли моя дочь. Ведьма принялась шептать себе под нос какие-то слова, потом провела ритуал и дала мне долгожданный ответ: Я обратилась к духам мёртвых, сказала она, могу Вас успокоить, Хуриджихан-султан среди них нет. Ищите её среди живых.
Поэтому я наняла людей, они обшарили все места, на которые я им указала, но доченьку мою не нашли. Однако я всё равно верила, что она жива.
- Но ты мне не говорила о колдунье, и я подумал, что тебе стало хуже. Лекари не могли помочь. И тут произошло неожиданное. Кое-где стали появляться случаи заболевания оспой, благодаря принятым мерам эпидемии нам удалось избежать, однако двое моих пашей скончались, и их жёны с детьми тоже, а маленькая дочь одного из них выжила, родственников у них не было, и я решил взять девочку к себе на воспитание. Она была постарше моей Хуриджихан, и я боялся, что Хатидже не примет её, но жена сразу отнеслась к ней с материнским теплом, и девочка стала жить с нами. Мы поменяли ей имя, она стала нашей Хуриджихан.