Говоря о позитивных и негативных эмоциях, буддисты проводят различие между многообразными значениями слов, обозначающих некоторые из них. Так, привязанность, страх, гнев и разочарование в зависимости от обстоятельств могут нести разнообразную смысловую нагрузку. Чтобы избежать путаницы, важно различать разные формы этих эмоций.
Одна форма привязанности – среди множества смыслов этого слова – необходима для нашего физического и психологического благополучия; другая форма – это один из так называемых трех ядов: трех омрачений, которые отравляют наше собственное благополучие и благополучие других существ.
Первая форма привязанности описывается в психологии: это чувство близости или связи между людьми. Так, психологи говорят о привязанности, которую младенец испытывает к своей матери. Подобная привязанность, или близость, к матери или к тому, кто ее заменяет, необходима для психологического благополучия ребенка.
Это чувство близости, или привязанности, присутствует в семьях и позволяет им ради благополучия каждого члена функционировать вместе, в качестве единой группы. Здоровая привязанность в гармоничной семье включает реалистичное понимание того, каковы возможности других ее членов, и способствует взаимному уважению. Аналогичным образом привязанность объединяет граждан страны, содействуя их сотрудничеству ради благополучия общества. Подобная форма привязанности ведет к благим результатам.
Буддисты также иногда используют это понятие в хорошем смысле. Говорится, что бодхисаттвы «привязаны» к живым существам, потому что ощущают невероятное чувство близости и ответственности за благополучие каждого из них без исключения; это чувство и воодушевляет их на практику. Любовь к живым существам побуждает бодхисаттв делать все возможное, чтобы рассеять страдания и принести счастье. Когда они занимаются подобным, их энергичность и радость превосходят те, что мы, обычные люди, ощущаем в процессе трудов ради собственного блага.
При этом привязанностью (тришна и рага) в буддизме чаще называется один из трех ядов, одно из шести коренных омрачений. Такая привязанность – это умственный фактор, который преувеличивает или проецирует хорошие качества и на основе этого цепляется за объект своего желания. Под влиянием привязанности мы страстно желаем, жаждем, цепляемся и испытываем одержимость по отношению к предмету, существу, идее, месту и так далее. Когда нам удается заполучить объект привязанности, мы счастливы; но когда это желание не исполняется, мы ощущаем гнев, негодование и зависть. Эти эмоции, в свою очередь, побуждают нас к разрушительным действиям для того, чтобы заполучить или защитить лелеемый нами объект. Мы ясно видим: то, что руководитель компании жадно хочет денег, а спортсмен или кинозвезда жаждут славы, приводит их к вредоносным действиям и приносит страдания и им самим, и другим людям.
Когда привязанность остается на умеренном уровне, общество в целом считает ее позитивной эмоцией. В нас присутствует чувство счастья или радостного возбуждения по поводу встречи с каким-то чудесным человеком или от того, что мы получили желаемый нами объект или похвалу со стороны значимых для нас людей. Тем не менее с буддийской точки зрения подобная привязанность основывается на преувеличении; хотя на начальном этапе она и может быть захватывающей, в долгосрочной перспективе она помешает гармонии во взаимоотношениях и их полезности для обеих сторон. Почему? Потому что привязанность ведет к нереалистичным ожиданиям. Трудности и разочарования возникнут сами собой – когда мы выясним, что объект нашей привязанности не наделен всеми чудесными качествами, которые мы ему приписывали.
Такая привязанность хитроумна. Приведем пример: когда нежность членов семьи обращается в зависимость от эмоциональной поддержки и собственничество и порождает требования, основанные на нереалистичных ожиданиях, эта нежность становится нездоровой привязанностью. Если признательность человека собственной стране вызывает у него чувство недоверия к иностранцам, связанное исключительно с национальностью или этнической принадлежностью, проявляется привязанность. Эта эмоция может вызывать предубеждения и дискриминацию; индивидуум может дойти до того, чтобы отказывать другим в их правах человека.
Однажды я встречался с чилийским ученым, который говорил о привязанности научных деятелей к их собственной исследовательской сфере. Он отмечал: любое преувеличенное цепляние за свою область исследований, политические убеждения или религию приносит вред. Этот человек не был буддистом, но понимал: именно цепляние (как умственное состояние), а не объект цепляния, проблемы и порождает. Ученых подобная привязанность заставит игнорировать свидетельства, противоположные их выводам, и даже побудит подделывать результаты экспериментов или неверно отчитываться о собранных в этих экспериментах данных. С такими же недостатками столкнется и человек, привязанный к собственной религии или к своим политическим убеждениям.
Некоторые спрашивают, можно ли испытывать привязанность к нирване или к Будде. Устремление к нирване или к тому, чтобы обладать качествами Будды, – не привязанность. Ум ясен; хотя его и влечет к объекту, преувеличения нет – потому что Будда и нирвана наделены изумительными качествами. И все же можно сказать: прасангика считает, что пока присутствует тонкое цепляние за самость – в данном случае цепляние за то, что нирвана или Будда существуют неотъемлемо, – есть и возможность возникновения тонкой привязанности. Таким образом, если кто-то цепляется за нирвану и отчаянно желает достичь ее как некоего внешнего объекта, в уме присутствует преувеличение. Когда такой человек изучает и применяет Дхарму, искаженный аспект в конечном итоге рассеивается, и практикующий обретает подлинное устремление к нирване, которое свободно от привязанности.
Размышления
1. Каковы некоторые из распространенных значений русского слова «привязанность»?
2. Каковы недостатки омраченной формы привязанности?
3. Легко ли понять, в какой момент привязанность (как чувство приязни и уважения) соскальзывает в преувеличение и ожидания?
—Далай-лама XIV. Из книги «Приближаясь к буддийскому пути».
