В эпизоде Аустерлицкого сражения Андрей Болконский занимает самое заметное и опасное место на поле боя – он несет знамя в ожидании, что его заметят и это будет его «Тулон». Но автор не дает ему такой возможности и снижает важность всего сражения до уровня игры: Андрей кричит «детски-пронзительно», рыжий артиллерист и французский солдат играют в своеобразное перетягивание каната, пытаясь перетянуть «банник к себе» и «догонялки», которые устраивает батальон, обгоняя Болконского.
Также из-за острого желания главного героя быть всеобще признанным, погибает очень много людей:
«унтер-офицер батальона, подбежав, взял... знамя, но тотчас же был убит»; «беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты».
Каждый раненый и убитый стал платой за непонятный подвиг, который никому не нужен. Даже для самого Болконского этот подвиг является неподъемным и неудобным, поэтому он не несет знамя, а «волочит его за древко», «едва удерживая в руках».
Ранение Андрея тоже не соотносится с классическим изображением увечья и значимость его снижается Толстым; оно останавливает героя на жизненном беге:
«Как бы со всего размаха крепкою палкой кто-то ..., как ему показалось, ударил его в голову».
Рана до того нелепа, что складывается ощущение, будто кто-то из своих солдат по-хулигански исподтишка нанес ему удар.
Главный переворот в сознании Андрея Болконского происходит после того, как он видит «высокое небо, не ясное, но всё-таки неизмеримо высокое, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Небо становится антитезой всему земному – суете, войнам, обману, всему низменному. Оно открывает для героя нечто высокое, внеземное и значительное; заставляет переосмыслить все его прежние жизненные ценности:
«всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения».
С этого момента Болконский понимает тщетность и ненужность войны и славы, в его жизни наступает новый период.