Опубликовано: Яковлев А. Н. Колонный зал Дворянского клуба (Дома Союзов) в Москве. Проблема аутентичности и прототипов // Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 12. / Под ред. А. В. Захаровой, С. В. Мальцевой, Е. Ю. Станюкович-Денисовой. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2022. С. 318–327.
Колонный зал московского Дворянского клуба[1] на Дмитровке (илл. 1), построенный Матвеем Фёдоровичем Казаковым в 1784–1787 гг., является общепризнанным шедевром архитектуры классицизма. Зал размером 24,8×39,5 м при высоте потолка 14,5 м стал сразу после своей постройки крупнейшим в Европе того времени. Благодаря совершенству конструкции он обладает прекрасной акустикой, и прославился, как одна из лучших концертных площадок мира [1; 7].
Композиция зала гениальна и проста. Монументальный образ создан, благодаря строго выверенным пропорциям ордера. Прямоугольное пространство наподобие античного перистиля окружено по периметру двадцатью восьмью гладкими деревянными колоннами колоссального коринфского ордера, отделанными белым искусственным мрамором. По длинной стороне расположено девять интерколумниев, по короткой — пять. Колонны завершены трёхчастным антаблементом укрупнённых пропорций с гладким фризом и карнизом, украшенным пышной лепниной в виде модульонов и розеток. За колоннами зал окружён обходной галереей, приподнятой на три ступени. Между колоннами в два света расположены проёмы — арочные внизу и квадратные наверху. Изначально на внешней стене зала эти проёмы были световыми, однако после перестройки здания в 1903–1908 годах, окна превратили в двери и ниши. Напротив окон сделаны плоские ниши с зеркальным остеклением. Деревянное перекрытие в форме зеркального свода поддерживается системой ферм. Падуга свода прорезана распалубками термальных окон верхнего света. Примерно на высоте двух третей колонн в уровне окон второго света колоннаду окружает балкон с балюстрадой, предназначенный для музыкантов и зрителей. Между колоннами в два яруса развешаны хрустальные люстры.
В 1812 году Колонный зал сгорел и был воссоздан учеником Казакова — А. Н. Бакарёвым в 1814 г. Считается, что при воссоздании Бакарёв внёс в интерьер ряд изменений. Первоначальный облик зала приблизительно реконструируется лишь по авторским планам Казакова, имеющимся в двух комплектах чертежей: 1) проекте 1785 г. (РГВИА)[2] [9; 13] и 2) фиксационных чертежах 1790‑х гг. из 1‑го альбома партикулярных строений (ГНИМА)[3] [2; 13]. Авторские чертежи разрезов или деталей интерьера не известны.
Основная проблема, которую до сих пор не могли однозначно разрешить исследователи — это аутентичность облика Колонного зала. Что именно сохранилось от эпохи Казакова, и какие детали изменил или привнёс в облик интерьера Бакарёв? В связи с этим естественно возникает другой вопрос — о возможных иконографических прототипах первоначального проекта Колонного зала Казакова.
* * *
В 1954 г. А. М. Харламова [24], основываясь на анализе архивных чертежей, сделала реконструкцию первоначального облика Колонного зала без верхнего балкона для зрителей. По мнению исследовательницы, балкон и люстры появились при перестройке Бакарёва. В качестве прототипа Харламова называла тронный зал Кремлёвского дворца из неосуществлённого проекта В. И. Баженова. Реконструкцию Харламовой приняли авторы монографии о Казакове [5]. Впоследствии эта точка зрения была скорректирована в ходе изучения источников при подготовке научной реставрации Колонного зала [3; 11] и составлении паспорта на памятник архитектуры[4]. В каталоге памятников Москвы балкон и люстры датируются 1800‑ми гг., исходя из того, что они упоминаются в допожарных описаниях зала [20]. Однако до сих пор считается общепринятым, что первоначальный замысел Казакова предполагал простую колоннаду без балкона [8].
Иконографии зала уделено сравнительно мало внимания. Эта тема вскользь затронута в статье М. Б. Михайловой [16], посвящённой сравнению разных построек Казакова и их европейских аналогов. Однако эти сравнения в основном носят поверхностный характер, не претендуя на выявление связи между отдельными памятниками. Наиболее ярким аналогом, с которым сравнивали Колонный зал ещё при жизни Казакова, был лондонский «Пантеон» (1770–1772, Дж. Уайет), сгоревший в 1792 г. Однако облик этого публичного зала собраний далёк от интерьера, созданного Казаковым.
В ряде публикаций упоминается о поздних подражаниях Колонному залу в архитектуре XIX–XX вв., таких как зал Дворянского собрания в Петербурге [14], или атриум Высших женских курсов в Москве [21].
* * *
Решить проблему аутентичности облика Колонного зала можно с помощью анализа визуальных и письменных источников эпохи Казакова.
Единственный известный нам визуальный источник конца XVIII в. был опубликован ещё М. И. Пыляевым в 1891 г. [22] Это гравюра с рисунка Людвига-Филиппа Тишбейна[5], сделанного около 1787 г. и хранящегося в Эрмитаже[6] (рис. 2). Гравюра изображает Колонный зал, декорированный по случаю посещения Москвы Екатериной II в 1787 г. во время торжеств к 25‑летнему юбилею правления императрицы. Удивительно, что советские исследователи игнорировали данный источник! Возможно, это невнимание связано с низким художественным качеством гравюры, которая лишь в обобщённых и упрощённых чертах передаёт облик зала (при этом подлинный рисунок выполнен виртуозно, хотя и в несколько обобщённой эскизной манере).
Тем не менее, на гравюре и рисунке зафиксированы все основные элементы интерьера: в том числе и балкон верхнего яруса, устроенный между колонн. Парапеты балкона задрапированы и украшены гирляндами, а под балконом в интерколумниях свисают люстры в один ряд. Во фризе колоннады изображён, вероятно лепной, орнамент в виде завитков. Посередине зала выгорожена площадка для танцев с особым парапетом, а в среднем интерколумнии по длинной стороне зала поставлен бюст императрицы.
Обращаясь к письменным источникам, следует заметить, что Колонный зал неоднократно упоминался в описаниях Москвы рубежа XVIII–XIX вв., в записках разных путешественников и мемуаристов. Большинство этих текстов давно опубликовано[7] и известно исследователям. Однако из этих описаний трудно сделать однозначный вывод: существовал ли балкон первоначально.
Один источник до недавнего времени не привлекал внимания учёных. Это наиболее раннее и, вероятно, самое подробное с архитектурной точки зрения свидетельство об устройстве допожарных интерьеров Дворянского клуба, которое оставил в своём дневнике знаменитый Венесуэльский революционер и путешественник Франсиско де Миранда (1750–1816), посетивший Россию в 1786–1787 годах. Переведённый на русский язык в 2000 г. [15], этот текст не попадал в поле зрения исследователей творчества Казакова, хотя и упоминался в связи с историей Дворянского клуба [10]. Приведём фрагмент из дневника Миранды от 18 мая 1787 г.:
«В девять часов поехали в так называемый Клуб. … Это прекрасная зала, быть может, в своем роде самая большая в Европе — 120 футов в длину и 72 в ширину, — с лепными украшениями и деревянными колоннами, кажется, коринфского стиля. Зала имеет прямоугольную форму и очень красива. По всему периметру, на высоте, составляющей две трети колонны, проходит галерея, где располагаются музыканты. Пол вдоль стен, за колоннами, приподнят, образуя еще одну галерею, где по всей длине расставлены скамьи со спинками, мягкие и довольно удобные. Освещается зала двумя рядами хрустальных люстр, висящих между колоннами, на высоте верхней и нижней галерей, и потому освещение здесь неравномерное: центр залы, где должно бы быть светлее всего, освещен меньше, чем боковые части» [15, с. 179–180].
Важно отметить, что описание Миранды частично совпадает с рисунком Тишбейна (на котором изображён лишь один ряд люстр) и полностью опровергает предложенную А. М. Харламовой и принятую в научной литературе версию реконструкции допожарного интерьера без верхней галереи. Из этого описания следует, что после 1812 года зал был воссоздан А. Н. Бакарёвым максимально близко к проекту Казакова. Аутентичным является также и необычное размещение люстр между колоннами в два яруса.
* * *
Что касается аналогов и возможных прототипов Колонного зала, то здесь можно очертить круг визуальных источников, которые могли быть доступны Казакову при проектировании. Известно, что Казаков часто обращался к зарубежным гравюрам и книгам, откуда черпал своё вдохновение [25, 26].
Образ колонного атриума или перистиля, которым вдохновлялся архитектор, является одним из самых распространённых «архитектурных архетипов» со времён античности и до наших дней. Множество подобных проектов есть в увражах Неффоржа [29], которыми Казаков постоянно пользовался. Здесь часто встречается мотив колоннады колоссального ордера, объединяющего два этажа, которая окружает по периметру прямоугольный двор или зал[8].
Другим источником для Казакова был английский сборник чертежей «Британский Витрувий» [27]. Известно, что архитектор обращался к данному изданию, когда проектировал Петровский подъездной дворец [25]. Среди британских аналогов темы зала с колоннадой можно назвать: Египетский зал в доме «Мэнсон-Хауз» лорда-мэра Лондона[9] с балконом, опоясывающим коринфскую колоннаду; изящный коринфский зал-перистиль в усадьбе Кедлстон-Холл[10]; а также зал для ассамблей в Йорке[11] в форме длинной галереи, окружённой колоннадой.
Однако главным прототипом Колонного зала Казакова, по нашему предположению, стал бальный Свадебный зал («Sale de Bal») Людовика XVI и Марии-Антуанетты в Париже (1770, не сохранился). Это временное бутафорское сооружение, созданное по случаю праздника и просуществовавшее несколько лет, подобно праздничным «Ходынским строениям» Баженова и Казакова, не дошло до наших дней, однако было чрезвычайно популярно среди современников. Можно с уверенностью сказать, что Свадебный зал был одним из самых популярных интерьеров эпохи.
«Sale de Bal» был воздвигнут за несколько месяцев к маю 1770 года архитектором Жаном-Франсуа Шальгреном по заказу графа Флоримона Мерси Д’Аржанто (австрийского посла во Франции) и располагался рядом с Малым Люксембургским дворцом в Париже. Изображения разрезов и фасада зала были растиражированы в серии гравюр (рис. 3), сделанных Франсуа-Мари-Антуаном Буазо (1739–1781)[12]. Известны также другие изображения этого зала [30, p. 106–107][13].
Зал представлял собой временную деревянную конструкцию в виде перистиля из 24 колонн колоссального композитного ордера (5×7 интерколумниев). Колоннада несла зеркальный потолок с падугой, а вокруг центрального пространства для танцев шла обходная галерея и балкон над ней. По стенам в два яруса располагались арочные окна и двери, выходившие в сад. Зал освещался двумя ярусами люстр, развешенных между колонн. Несколько барочный оттенок декору придавали многочисленные тяжёлые драпировки, пышная бутафорская лепнина с гирляндами и пути (над окнами), дельфинами[14] и двуглавыми орлами[15] (во фризе и на капителях), картушами и фигурами фавнов и нимф (на падуге). Драматизма добавляла монументальная роспись потолка с имитацией кессонов на падуге и прорывом в небо на потолке, где фигуры Дофина и Дофины парили вместе с Олимпийскими богами.
При первом же взгляде на изображения свадебного зала Людовика и Марии-Антуанетты становится очевидным поразительное сходство с Колонным залом Дворянского клуба в Москве. Близки не только композиционные схемы залов с балконом и колоннадой, но даже соотношения количества колонн и приёмы развески люстр. Декор у Казакова значительно проще, что обусловлено, в том числе, эволюцией стиля классицизма по пути большей строгости. Казаков сознательно придал своему залу подобие античному перистилю. Однако прототип угадывается точно.
Итак, есть все основания предположить, что Казаков воспользовался в качестве источника гравюрами Буазо с чертежей Шальгрена. Возможно также, что прототип был указан архитектору заказчиками из просвещённого московского дворянства, например, наиболее активным старшиной клуба М. Ф. Соймановым, который бывал во Франции и разбирался в архитектуре.
Это представляется тем более вероятным, в связи с тем, что Колонный зал в Москве, как и Свадебный зал в Париже, сооружались при сходных обстоятельствах. Оба зала спешно возводились из недолговечных материалов (дерева) к торжественным мероприятиям: свадьбе французского дофина и юбилею пребывания Екатерины Великой на троне. Оба зала фактически представляли собой временные сооружения, приуроченные к празднику. Любопытно, что высочайшие особы в обоих случаях так и не почтили своим присутствием специально для них построенные здания. Во Франции дофин с дофиной участвовали в торжествах в Версале, так и не приехав в Париж; а в Москве Екатерина, сославшись на усталость, отказалась от посещения бала-маскарада, устроенного в её честь в Колонном зале.
* * *
Подводя итоги, можно сказать, что две главные проблемы, связанные с архитектурным замыслом Колонного зала Дворянского клуба в Москве могут быть решены. Мемуары Ф. да Миранды и рисунок Тишбейна позволяют с уверенностью реконструировать первоначальный облик зала, который вполне соответствует нынешнему. Анализ круга возможных источников замысла Казакова показывает, что непосредственным прототипом Колонного зала был Свадебный зал Людовика XVI и Марии-Антуанетты.
Не следует, однако, считать творение Казакова полностью вторичным. Колонный зал уже на рубеже XVIII–XIX вв. воспринимался как один из красивейших в Европе и как вполне самостоятельное произведение, архитектурная ценность которого несомненна. И есть некий исторический парадокс в том, что русский архитектор, вдохновлённый бутафорской архитектурой французского бального зала, давно уже утраченного, возвёл сооружение, которое, несмотря на огонь французской оккупации Москвы, существует до сих пор.
Литература.
1. Барсуков А. Российское Благородное Собрание в Москве, по сохранившимся архивным документам. — М.: В Синодальной Типографии, 1886. — 34, XXXII с.
2. Белецкая Е. А. Архитектурные альбомы М. Ф. Казакова. Альбомы Партикулярных строений. — М.: Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре, 1956. — 328 с.
3. Бронштейн А. А. Памятник архитектуры XVIII–XIX вв.: «Дом Союзов ВЦСПС» (бывш. Благородное собрание). Реставрация 1977–1979 гг. // Охрана и реставрация памятников архитектуры. Опыт работы мастерской № 13. — М.: Стройиздат, 1981. — С. 122–123.
4. Вигель Ф. Ф. Записки Филиппа Филипповича Вигеля. Часть первая. Издание Русского Архива. — М.: В Университетской Типографии, 1891. — 224 с.
5. Власюк А. И., Каплун А. И., Кипарисова А. А. Казаков. М.: Гос. изд‑во лит‑ры по строительству и архитектуре, 1957. — 372 с.
6. «Где найдёшь Москву другую?..»; Воспоминания архитектора В. А. Бакарёва / Авт.-сост. Л. И. Смирнова, В. А. Устинов. — М.: Изд-во Главного архивного управления г. Москвы; Изд-во «Контакт-Культура», 2012. — 960 с.
7. Горчаков Н. Д. О Российском Благородном Собрании в Москве. — М.: в типографии С. Селивановского, 1843. — 41 с.
8. Дом Союзов. История и современность. / Гл. ред. А. С. Булгаков. — М.: Издательство Главархива Москвы, 2008. — 264 с.
9. Кипарисова А. А.Неопубликованные проекты московских зодчих конца XVIII и начала XIX веков. Чертежи и проекты М. Ф. Казакова в Центральном Военно-историческом архиве // Архитектурное наследство. Вып. 1. — М.: Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре, 1951. — С. 108–119.
10. Ландинов В. В. Российское Благородное собрание в клубной структуре дореформенной Москвы // Вестник РУДН, серия История России. — 2009. № 2. — С. 31–37.
11. Либсон В. Я. Дом Союзов после реставрации и реконструкции // Строительство и архитектура Москвы. — 1979. № 3. — С. 15–17.
12. Малиновский А. Ф. Обозрение Москвы. / Сост. С. Р. Долгова. — М.: Московский рабочий, 1992. — 256 с.
13. Матвей Казаков и допожарная Москва / авт.-сост.: З. В. Золотницкая, Т. В. Иванова. — М.: Кучково поле Музеон, 2019. — 336 с.
14. Микишатьев М. Н. Поль Жако. Особенности формообразования в творчестве мастера переходного времени // Архитектурное наследство. Вып. 64. — СПб.: Издательский дом «Коло», 2016. — С. 98–119.
15. Миранда Франсиско де. Путешествие по Российской Империи / Пер. с исп. М. С. Алъперович, В. А. Капанадзе, Е. Ф. Толстая. — М.: МАЙК «Наука/Интерпериодика», 2001. — 337 с.
16. Михайлова М. Б.М. Ф. Казаков в ряду европейских зодчих // Матвей Фёдорович Казаков и архитектура классицизма. — М.: НИИТАГ, 1996. — С. 69–81.
17. Москва в первые два дня вступления в неё французов в 1812 году. (Из дневника Стендаля) // Русский Архив. 1891. № 8. — М.: В Университетской типографии, 1891. — С. 490–495, 493.
18. Никулин Н. Н. Людвиг Филипп Тишбейн и его рисунки в Эрмитаже. Каталог выставки. — СПб.: ГЭ, 1993. — 15, 29 с.
19. Описание живописи, изобретённой и исполненной Антоном Канопи в большой зале Дворянского собрания в Москве. — М., 1812.
20. Памятники архитектуры Москвы. Белый город. — М.: Искусство, 1989. — 379 с.
21. Печёнкин И. Е. Сергей Устинович Соловьёв: труды и дни московского архитектора / И. Е. Печёнкин. — М., 2020. — 344 с.
22. Пыляев М. И. Старая Москва. Рассказы из былой жизни первопрестольной столицы. — СПб.: Издание А. С. Суворина, 1891. — 575, 22 с.
23. Русский биографический словарь. Т. 20. Суворова — Ткачёв. — СПб.: Типография Товарищества «Общественная польза», 1912. — 600 с.
24. Харламова А. М. Колонный зал Дома Союзов. / Под ред. Д. П. Сухова и Н. И. Брунова. — М.: Государственное издательство литературы по строительству и архитектуре, 1954. — 18, 22 с.
25. Яковлев А. Н. Готика и палладианство, французские и английские источники центрических композиций М. Ф. Казакова (на примере Петровского подъездного дворца) // Международная конференция. Актуальные проблемы теории и истории искусства. "Искусство и культура Средневековья: наследие и перспективы осмысления". — СПб., 26.10–31.10.2020. — С. 75–76.
26. Яковлев А. Н. Ротонда Сената в Московском Кремле. Архитектурная графика, иконография проекта // Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. Вып. 8 / Под ред. С. В. Мальцевой, Е. Ю. Станюкович-Денисовой, А. В. Захаровой. — СПб.: Изд-во СПбГУ, 2018. — С. 242–252.
27. [Campbell Colen, Woolfe John, Gandon James]. Vitruvius Britannicus, or, The British Architect. — London: Andrew Bell, Henry Clements, John Nicholson, Joseph Smith, William Taylor, 1717–1771. Vv. 1–5.
28. [Fortia de Piles A., conte de]. Voyage de deux français dans le Nord de l’Europe. — Paris, 1796. Vv. 1–5.
29. Neufforge J.‑F. Recueil Elementaire d’Architecture. Vol. 1–8. — Paris: Neufforge, 1763–1768; Supplement. — Paris: Neufforge, 1772–1780.
30. Rabreau, Daniel. Les dessins d'architecture au XVIIIe siècle — Architectural Drawings of the Eighteenth Century — I Disegni di Architettura nel Settecento. — Paris: Bibliothèque de l'image, 2001. — 168 p.
[1] Именно так первоначально называлось это учреждение и здание им занимаемое. В 1796 г. клуб переименовали в Благородное Собрание, а в 1801 г. в Российское Благородное Собрание. В советский период здание получило название Дома Союзов ВЦСПС.
[2] РГВИА. Ф. 418. Оп. 1. Д. 421. Л. 1, 2.
[3] ГНИМА. РI‑12244/28–30.
[4] Денискина А. П., архит. Паспорт на памятник «Дом Благородного собрания (Дом союзов)». М., 1983. // Архив СПАМИР ГИИ МК РФ.
[5] Тишбейн, Людвиг-Филлип (1744–1806) один из многочисленных представителей династии немецких художников Тишбейнов, в 1773–1806 гг. работал в России в качестве архитектора и художника императорского Театра. [18; 23, с. 594–595].
[6] ГЭ. № 6840. Опубликован: Н. Н. Никулиным [18, с. 6, 15, № 23]. Никулин датирует серию рисунков Тишбейна, посвящённых Москве, концом 1790‑х – 1800‑ми гг., т.е. временем царствования Павла. Однако эта датировка ничем не подтверждена и является чисто гипотетической. Нам кажется логичным датировать вид Колонного зала и остальные гравюры 1780‑ми гг., исходя из того, что зал изображён с украшениями к юбилейным торжествам 1787 года.
[7] Описание путешествия графа А. Фортиа де Пиле [28, v. 3, p. 347–348.]; описание интерьера Благородного собрания художника Антонио Канопи [19]; небольшой пассаж в дневнике Стендаля [17]; обозрение Москвы А. Ф. Малиновского [12, с. 159–160]; знаменитые записки Ф. Ф. Вигеля [4, с. 172–173]; воспоминания архитектора В. А. Бакарёва [6, с. 238–244] и др.
[8] Vol. 6. Paris: Neufforge, 1763–1765. Pl. 373–374 (Базилика Юстиции); 375–376 (Отель-де-Виль); 379–380 (Коллеж); 381–382 (Академия изящных искусств); 383–384 (Биржа). Supplement au Recueil Elementaire d’Architecture. Paris: Neufforge, 1772–1780. Pl. 147 (1776 г.); 151–152 (1776 г.); 283 (1779 г.); 284 (1779 г.).
[9] V. 4. London, 1767. P. 41–44.
[10] V. 4. London, 1767. P. 45–51.
[11] V. 4. London, 1767. P. 78–81.
[12] Два разреза и фасад были изданы Буазо в 1770 году отдельными эстампами. Экземпляры имеются в Национальной библиотеке Франции: Boizot, François-Marie-Antoine. Graveur. Coupe sur la largeur d'une sale de Bal construite à l'occasion du Mariage de Mgr le dauphin avec Marie Antoinette Archiduchesse d'Autriche, Pour les Festes données par son Excellence Mr le comte de Mercy D’Argentau Ambassadeur de leurs Majestés Impériales et R.les apostoliques. 1770 Estampe: BNF (Bibliothèque nationale de France), département Estampes et photographie, RESERVE FOL-QB-201 (107); Coupe sur la longueur d'une sale de bal construite à l'occasion du mariage de M.gneur le Dauphin avec Marie Antoinette, archiduchesse d'Autriche... 1770. Estampe: BNF (Bibliothèque nationale de France), département Estampes et photographie, RESERVE QB-201 (170)-FT 4 [Hennin, 9334]; Élévation de l'Entrée d'une Sale de Bal construite à l'occasion du Mariage de Mgr le Dauphin avec Marie Antoinette Archiduchesse d'Autriche, Pour les Festes données par son Excellence M.r le comte de Mercy D’Argentau Ambassadeur de leurs Majestés Impériales et R.les apostoliques. Architecte. 1770. Estampe: BNF (Bibliothèque nationale de France), département Estampes et photographie, RESERVE QB-370 (1)-FT 4.
[13] Например, гуашь предположительно самого Ж.‑Ф.‑Т. Шальгрена с перспективным видом интерьера зала, хранящаяся в Лувре. См.: Paris, musée du Louvre. Inv.№. RF31877.
[14] Эмблема Дофина Франции.
[15] Герб Священной Римской Империи Германской Нации (Австрии).