Выдержки из книги Жан-Мари Гюйо "Мораль Эпикура" 1899 г (в сокращении).
Проповедник смерти
Если мы не должны бояться смерти, то отсюда, по учению Эпикура, вовсе не следует, что мы должны желать её.
- Смерть уносит способность чувствовать.
- Чувства являются условием для удовольствия.
- Удовольствие - цель всякого живого существа.
- Значит, вещь, не доставляющая удовольствия, не может быть целью.
Сенека утверждает, что Эпикур порицал таких, кто жаждал умереть, не меньше тех, кто страшился умереть.
- Мудрец нисколько не страшится смерти, - говорит Эпикур,- но и сама жизнь ему не в тягость.
В этом отношении Эпикур находится в разногласии со знаменитым философом своей эпохи Гегесием, взгляды которого очень напоминают взгляды современных пессимистов.
Гегесий, ученик Аристиппа, так же, как и Эпикур, считал удовольствие единственным благом. Но, по его мнению, благо это редко встречается во всей своей полноте. Он утверждал, что за надеждой следует разочарование, а за наслаждением - отвращение, и в жизни сумма страданий превосходит сумму наслаждений. Нигде нет счастья и нигде оно не осуществимо.
Гегесий утверждал, что искание счастья - тщетно, так как в действительности мы всегда находим больше страданий, чем удовольствий. И чтобы меньше ощущать страданий, есть только одно средство - сделать себя равнодушным, притупить чувствительность. Но даже улучшенная таким образом жизнь не лучше, чем смерть. Те, кто утомились жизнью, согласно Гегесию, могут исцелиться от неё.
Поэтому Гегесию дали имя "проповедника смерти".
Толпы слушателей валили к нему, учение его быстро распространялось. И по слову своего учителя, его ученики кончали с собой. Это взволновало царя Птолемея (Гегесий учил в Египте), и он, боясь, что самоубийства примут характер эпидемии, велел закрыть школу и изгнать учителя.
Восточный след
Учение Гегесия невольно переносит мысль к учению Шопенгауэра. Гегесий относительно Эпикура - это как Шопенгауэр относительно английского утилитаризма. Любопытно видеть, как в различные эпохи различные школы учат: одни - что жизнь имеет целью удовольствие, и эта цель может быть достигнута, а другие - что удовольствие лежит вне достижения, и что самое мудрое - аскетическое отречение.
Гегесия и Шопенгауэра сближает ещё и то, что оба, вероятно, вдохновлялись мировоззрением Индии.
Шопенгауэр сам заявлял себя буддистом. Что же касается Гегесия, то он жил в эпоху, когда Азия и Европа вступили в сношения, благодаря завоеваниям Александра и гимнософисты Индии привели в изумление греческую армию (аскет Калан добровольно сжёг себя на костре). Учение Гегесия, возможно, являлось синтезом буддистских идей с идеями киренаиков.
Как бы там ни было, но Эпикур с большой энергией ополчается против такого учения.
- Что за безумие? - восклицает он, - бросаться в объятия смерти из отвращения к жизни, когда именно ваш взгляд на жизнь заставляет завидовать смерти!
Менецею он пишет, имея в виду Гегесия:
- Если он действительно убеждён в истинности своих слов, почему же сам не покинет жизни?
Прибавим, что лучшая критика пессимистических учений может быть извлечена из самой основы эпикурейской системы.
Уметь умереть
По учению Эпикура жизнь - сама по себе есть наслаждение. Страдание - не более как минутная заминка в потоке благополучия, мимолётное волнение, вслед за которым снова приходит покой.
Жизнь по Эпикуру - глубокий источник, источающий удовольствие. Жить - значит, быть счастливым. Жизнь и счастье сливаются для эпикурейца в одно.
Если же с нами случается какое-нибудь непредвиденное несчастье, тяжёлый недуг или что-то, о что разбивается наша воля, когда мера страданий становится слишком высока, тогда в нашем распоряжении всегда есть верное средство - уметь умереть.
Смерть не является благом, но она и не является злом. Мы знаем, что жизнь при известных обстоятельствах может стать злом. Очевидно, что когда перед нами альтернатива - несчастье или небытие, надо отдать предпочтение небытию. Смерть, которая сама по себе не дурна, может стать благом, если она несёт конец большой сумме зол, превосходящих сумму благ.
- Если страдания терпимы, - пишет Эпикур, - будем терпеть их. Если же нет - равнодушно выйдем из этой жизни, как покидают театр.
Этот выход по Эпикуру не должен быть опрометчивым, но разумным и обдуманным: мудрец умеет взвесить все "за" и "против". Если, например, философ ослепнет, то он, тем не менее, будет жить без сожалений, потому что удовольствие в этом случае ещё легко находит путь к нам через прочие чувства. К тому же, не имеет ли мудрец, по выражению эпикурейца Лукреция, внутренний свет мысли? Это - идея о том, чтобы сохранять спокойствие даже перед лицом смерти, чтобы использовать её обдуманно, но с твёрдой решимостью.
Сенека, комментируя мысли Эпикура, добавляет:
- Любовь к жизни - это цепь, которая удерживает нас. Не разрывая её, нужно ослабить её в той мере, чтобы в случае нужды она не служила больше препятствием, мешающим нам сделать то, что приходится делать.
Сам Эпикур, как известно, являлся живым воплощением атараксии - непоколебимой невозмутимости перед лицом своей смерти.
Атараксия перед лицом смерти
Эпикур страдал мочекаменной болезнью и в течение своей тяжкой болезни высказывал такое мужество, которому даже его идейные противники, стоики, увещевали себя подражать. Марк Аврелий в своих "Мыслях" призывает:
- Следуй Эпикуру!
Эпикур пишет:
- Во время своей болезни я ни с кем не беседовал о страданиях моего тела. Никогда я не говорил о них с теми, кто приходил повидать меня. Всегда рассуждал я о философии, о природе вещей. Я старался понять, как мысль может оставаться свободной от возмущений, безмятежно наслаждаясь свойственным ей благом. Жизнь моя даже тогда, во время болезни, была счастлива и спокойна.
Последнее письмо Эпикура сохранилось до нашего времени:
- Гермарху от Эпикура привет! Когда я писал тебе это, я переживал счастливый день, который, вместе с тем, и мой последний день. Меня преследовали такие муки, что ничего, кажется, нельзя было прибавить к их силе. Но страданиям тела противопоставил я радость духа, исходившую от воспоминаний о моих свершениях...
Есть что-то величественное в этом стремлении восторжествовать над страданием. Не всегда легко убедить себя в том, что ты счастлив. Для этого нужна неоспоримая сила воли. Эпикур сумел осуществить для себя то счастье, которое он мыслил для мудреца. Он умер с улыбкой на устах, как Сократ, но с той лишь разницей, что Сократ лелеял надежду на бессмертие. Эпикур же умер с лицом, обращённым к жизни, которую он покидал, противопоставляя её приближающейся смерти. Он созерцал жизнь, полный признательности, без сожаления, без надежды. А потом сразу всё померкло - и настоящее, и прошлое, и будущее - и покой небытия объял его навеки...
Продолжение следует