Глава IX. Кто кого? Ч.5
Крис Хендрикс, назначенный в ту тревожную ночь командовать патрульным отрядом (в связи с ожидаемым нападением, вместо двух, его усилили до четверых человек), по давней традиции выдвинулся на противоположную часть острова сразу после полуночи. Как уже известно, они миновали пробиравшихся к городу тайных лазутчиков, как раз когда они находились посередине пути. Подтянутый мужчина, суровый и исполнительный, отдал королевской службе лучшие годы жизни. К сожалению, он не имел аристократической родословной, поэтому, даже достигнув тридцатисемилетнего возраста (поучаствовав в многочисленных боях и походах!), единственное, чего сумел удостоиться, – это незавидного капральского звания, чина командира дежурной смены. Человеком он являлся отчаянным, смелым, не склонным сдаваться ни при каких обстоятельствах; предпочитал «лучше уж умереть, чем не выполнить порученное задание». Разумеется, отменный воин пользовался у вышестоящих командиров, да и подчиненных гвардейцев тоже, огромным авторитетом – обличался безграничным, безмерным доверием. Выглядел достойно, соо́бразно внутреннему настрою, и отличался характерными признаками: скла́дной, коренастой, стройной, фигурой, отчасти мужественной, а частью воинственной; карими, чуть в серый оттенок, глазами, наполненными и практичным умом, и личной уверенностью; крючковатым, почти что орлиным, носом; тонкими, плотно сжатыми, обветренными губами; выпиравшими в стороны «железными» скулами; чёрными волосами, длинными и волнистыми, спускавшиеся к могучим плечам. Верхнее одеяние, как и у подведомственных попутчиков, представлялось стандартной гвардейской формой, обмундированием красно-белого цвета. Именно ему, прожжённому воину, и поручалось командовать крохотным военным нарядом, обязанным патрулировать протяжённую сушу – выявлять пронырливых диверсантов, вероломных лазутчиков.
Едва наступили новые сутки, по заведённому ритуалу он собрал наиболее трезвых стражников и выдвинулся к противоположному берегу острова. Чтобы провести обычную ежесуточную инспекцию. Проезжая мимо плутоватых пиратов, таящихся средь непроглядных деревьев, Крис, никого из них, естественно, не увидел, а принимая во внимание «шестнадцатизву́чный» топот копыт, ничего не услышал. Он не изменил давнишним привычкам и пробыл на противоположном краю чуть долее получаса. Чтобы своевременно преодолеть примерно двенадцать миль и успеть до утреннего рассвета, выдвинулся назад. На городские окраины капрал въезжал убеждённый, что ночная служба прошла спокойно и что навряд ли произойдёт чего-то такого, с чем ни он, ни подчиненные солдаты не смогут успешно справиться. Как же он ошибался!..
- Тпру, стой, - внезапно, прямо из густой темноты, на пути малочисленного отряда вырос громадный полупьяный гвардеец.
Он был Хендриксу отлично известен, поскольку находился в прямом его подчинении. Сейчас он зачем-то хватал за уздцы его норовистую лошадь и препятствовал свободному продвижению. Едва успев натянуть поводья, чтобы не стукнуться с большим человеком (тот смог бы, наверное, устоять и при прямом столкновении?), выдержанный капрал, привыкший к неожиданностям гораздо серьезнее, даже не вздрогнул, напротив, грозно, вернее с угрозой, воскликнул:
- Что за шальная вольность, солдат?! Ты, что ли, страх вообще утратил?! Говори немедленно, что случилось!.. И не дай тебе Бог, если чего-то пустое – будет тебе ядрёная взбучка!
- Извините, сэр, - Гарис изгалялся по наущению Леры Доджер; он придал себе виноватое, почти раболепное, выражение, а отвлекая внимание усталых служак, показал на странный предмет, бездвижно лежавший впритык к неровной обочине (замысловатыми очертаниями он напоминал бездыханное женское тело), - посмотрите сюда, и Вам сразу же станет ясно.
Четверо патрульных перевели встревоженные глаза в указанном направлении и уставились на распластанную фигуру, великолепную, прекрасно сложённую. Она лежала в сумрачной темноте, скрытая мужскими одеждами, но (даже и через них!) отчётливо выделялись две упругие выпуклости, расположенные на восхитительной женской груди. Бравые воины чуть-чуть отвлеклись и, собственно, не обратили внимания, как с левого сбоку бесшумно подкрались две мрачные тени. Уже в следующую секунду отважный капрал, наиболее боеспособный из всех, получил сокрушительный (боть!) удар, направленный по затылку; он исполнился рукояткой железного пистолета. Удачное нападение произвёл не кто иной, как Крутой Рид. Провёл он его в неповторимом прыжке, примерно похожим, когда притаившийся тигр, долго просидевший в незримой засаде, вдруг (раз!) в одно мгновение выпрыгивает из беспросветной темени – стремительно нападает на долгожданную жертву. Поверженный командир, получивший серьёзную травму (сотрясение головного мозга), моментально лишился сознания и медленно съехал с покорной коняги, вываливаясь из кожаного седла, пока не плюхнулся на пыльную почву, сверху покрытую гравием. Когда он полностью обезвре́дился, Лера разом «очухалась», резко вскочила на́ ноги, заняла устойчивую позицию и направила заранее приготовленный пистолет на одного из членов дежурной группы. Остальных точно так же взяли в оборот два неизменных спутника, незаменимых и неразлучных, всегда находившихся в шаговой близости.
- Следующим твоим движением станет непроизвольное мочеиспускание прямо в «порти́шки», - обозвав «штанишки», грубо воскликнула отпетая забияка, заприметив, как английский гвардеец, доставшийся ей на прицел, неумышленно тянется к закрепленному за поясом однозарядному пистолету, - вызванное застрявшей в черепе свинцовой пулей, - ей было не до при́нятых церемоний, поэтому выражения Ловкачка особо не выбирала, а предпочитала использовать исключительно «те-е-е!», какие проще всего доводятся и какие быстрей доходят до (непонятно почему?) неподатливого солдатского разума. - Если окажетесь добрыми паиньками, с вами ничего, возможно, и не случится – ок?! - выразительные слова подкрепились многозначительным вопросом-ответом.
Безропотные солдаты не отличались ярко выраженными отважными качествами, как, к примеру, их мужественный капрал. Поэтому его сразу же, и без бессмысленных разговоров, посоветовал обезвредить завербованный Гарис; он, как никто другой, знал про его значимую, для них нежелательную, особенность. Когда старший группы бесславно упал, ошеломлённые солдаты застыли как поражённые Божественным громом; их обескуражила неслыханная наглость, предприимчивая внезапность. Едва осознав, что остались одни, без человека, способного принимать ответственные решения, они предпочли, унылые, подчиниться, а в качестве согласного подтверждения подня́ли кверху пустые ладони.
- Вот так-то намного лучше, - кивнула воинственная красавица, озарившись удовлетворённой улыбкой; на всякий случай она продолжила удерживать сомнительных пленников на ствольном прицеле, готовая вначале выстрелить, а после выхватить арабскую саблю и пуститься в смертельную схватку. - Свяжите-ка, ребятки, гвардейских голубчиков. Да так! Чтоб обязательно понадежнее, - отдавала она красноречивое распоряжение, а сопровождала его рачительным замечанием: - В их верховой амуниции, на каждой лошади, должна иметься тугая веревка. Да и!.. Первым свяжите сержанта, - истинное звание Хендрикса как-то не особо укладывалось в белокурой головушке; и она непринуждённо предпочла его немного «повысить», - не то как бы он нежданно-негаданно не очнулся да не начал делать лишних телодвижений, никому не нужных, способных привести к печальным – я бы даже сказала – плачевным последствиям, - напористая красавица, в силу безграничной самонадеянности (между прочим, она отлично помогала уверенно продвигаться к намеченным целям), нисколько не сомневалась, что во всяком сражении победят непременно они; но и изменять незыблемым принципам она особенно не хотела, предпочитая проводить боевые операции по возможности осторожно, чтобы все остались живыми.
- Всё готово, мисс Доджер, - через пять минут докладывал Джим, как и всегда, предпочитавший заслужить себе дополнительное внимание, благосклонное и повышенное; он как раз затягивал последний узел, закрепляемый на сильных руках четвёртого патрульного всадника, - никуда они отсюда не денутся. До утра, по крайней мере?..
- Отлично, - не выражая ни негативных, ни добрых эмоций, Лера сделала короткое заключение; она подошла к «арендованной» лошади, а трогая железное стремя, проверила его особую прочность, - затолкайте им чего-нибудь в рот, чтоб впредь они ни разу не пискнули. И-и! Как бы не сказал прославленный мушкетер, по коням!
Кого подразумевала, деловая блондинка уточнять не стала, а ловко (будто всю прежнюю жизнь только тем и занималась, что передвигалась верхом) запрыгнула в кожаное седло. Экспроприированная коняга принадлежала, конечно же, обездвиженному капралу. Легонько стукнула каблучками по широким бокам и попробовала её в простом управлении, поочередно натягивая тугие поводья – то вправо, то влево. Остальные трое спутников, исполнив корректное поручение, последовали показанному примеру – заняли места на лошадиных могучих крупах. Полушепотом крикнув: «Йа-хой!», все четверо помчались к охранно-тюремному фо́рту. Рассвет приближался и надлежало спешить.
Новоявленные всадники, привыкшие твёрдо стоять на качавшейся палубе, но никогда не ездившие верхом, проскакали остатнее расстояние (на ходу приспосабливаясь к новому средству передвижения) меньше чем за десять минут. Приближаясь к массивным воротам, по придуманному обычаю, Лера протяжным завыванием несколько раз отчётливо промяукала. И вот тут! Они заметили, как по дороге другой, ответвлявшейся к западной части города, к ним приближается малочисленный отряд, превышавший их всего-навсего на одного человека.
- Приготовиться к бою, - покрепче сжав зубы, распорядилась Валерия, не желавшая сдаваться так просто, без решающей битвы. - Но как они узнали? - задавалась она удивлённым вопросом, продолжая говорить решительно, сквозь сжатые челюсти. - Неужели кому-то из связанных патрульных удалось удачливо выпутаться? Нет! Это полностью исключается! Они б не успели – здесь же не существует спутниковых мобильников? Значит, сначала попробуем выведать, что скачущим незнакомцам надо. А, после?.. В ходе отвлекающего разговора неожиданно нападём. Говорить от имени всех нас будешь ты-ы… Тедди.
Что же за вооружённая группа, интересно, нежданно-негаданно возникла в тёмной ночи? Она спутала все чёткие планы, родившиеся в хитроумной белокурой головушке.
«Воодушевлённый» капитан-командором, лейтенант Рубинс отправился в людскую, для слуг, половину и поднял, как указалось, четверых угрюмых гвардейцев. Сопровождаемый немногочисленным военным эскортом, он выдвинулся к тревожному форту, вызвавшему у Левина нехорошие, покамест несвязные, подозрения. Не доезжая двух сотен ярдов, неурочный посланник, скакавший, как полагается, впереди, неожиданно, на ближних подъездах к укрепленному бастиону (по периметру тот освещался масляными светильниками), увидел скучкова́вшуюся в беспорядке конную группу; она остановилась в десяти метрах от «невольничьей крепости». «Наверное, дежурный пикет капрала Хендрикса, - по количеству всадников он сделал, само собою, логическое предположение, - только стоят они как-то не так: несуразно, разрозненно, не чётко поставленным строем, - ещё тогда его посетили скверные, точь-в-точь дурные, предчувствия; но они отве́рглись другим, не менее здравым, предположением: - Хотя какое им дело до установленных правил сумрачной ночью? Возможно, суровый капрал оказался не без грешка и позволяет уставшим людям – пока никто не видит? – немного расслабиться, - озарился лукавой улыбкой; он как раз подъезжал к собравшимся незнакомцам, - вот ты и попался, непреклонный служака! Надо будет про нарушенную дисциплину, при случае – пускай и шутки ради! – обязательно высказать».
- Стой, кто идёт?! - грубый вопрос, до́лжный сопутствовать сомнительным случаям, на сей раз высказывался (почему-то?) не голосом мужественного вояки, а устами подручного стражника, обыкновенного гвардейца Гариса. - Остановись и скажи нам о цели движения. Иначе?.. Мы будем стрелять!
- Лейтенант Рубинс, - отрекомендовался добросовестный офицер; он следовал давней традиции, существовавшей в английских войсках, - где капрал Хендрикс и почему вместо него сигнализирует подчинённый солдат?
- Он приболел, - раздался иной, более нежный, голос; он походил на мальчишеский и показался Оливе́ру необычайно знакомым (единственное, он никак не мог вспомнить, где же довелось его раньше слышать?), - и велел нам совершать караульный объезд без него. Вы чего, лейтенант, здесь в скверную пору делаете? - выспрашивал настойчивый тенорок.
В то же время происходило медленное сближение: все спутники (и те и другие), словно исполняя некую неслышимую команду, двинулись следом.
При встрече военных людей, нёсших службу под командованием одного человека, капитан-командора Левина, неожиданная замена являлась делом обычным. Поэтому молодой, не сильно опытный, офицерик не прида́л сомнительному факту особенного значения. С ним ведь разговаривал Гарис! Осознал он допущенную ошибку слишком поздно, когда до приближавшегося всадника оставалось не больше полутора метров и когда в свете готового зардеться рассвета вы́хватились знакомые очертания заклятого, опасного, но восхитительного врага. Он отлично помнил красавицу Леру Доджер и узнал бы ее из тысячи ей подобных; а тут она предстала пред ним самолично, в единственном, примечательно неповторимом, обличии.
- Оружие к бою! - крикнул он молчаливым спутникам, потянувшись за длинной шпагой. - Нас предали!
Не зря Валерию называли Ловкачкой: она ехала к неприятелю, введенному в наивное заблуждение, держа наготове заряженное оружие. Приблизившись на нужное расстояние, последнее, что прыткая девушка дала неосмотрительному противнику сделать, – это ухватиться за простенький шпажный эфес. В следующую секунду она уже наставляла холодное дуло, искусно расписанное талантливым мастером – и-и… прозвучал предупредительно сделанный выстрел. Натренированный лейтенант оказался не прост, не (каким-то!) недозрелым мальчишкой, необученным к ведению рукопашного боя; напротив, он дёрнулся ловким корпусом, как бы «уворачиваясь» в левую сторону. В результате опасный заряд, предназначавшийся в правую часть груди (где можно причинить существенное ранение, но невозможно убить), попал в одноимённую руку, в верхнюю область плечевого сустава; он лишил доминирующую конечность возможности активно сопротивляться. Скривившись от нестерпимой боли, Оливе́р резко переменил ладони, вытащил острый клинок, и с громким воплем «За мной!» выставил его прямо перед собой, и бросился на шального врага. Лера надеялась на предусмотрительный пистолетный выстрел, но не исключала и чего-то похожего. Поэтому, прежде чем воинственный неприятель успел приблизиться, она сумела выхватить арабскую саблю, лихо отразила предназначенный ей опасный укол и избавила несравненную грудь от серьёзного поражения. Завязалась смертельная битва. И преданные соратники, и склонённый к пиратству могучий солдат, и немногочисленная горстка представителей военного гарнизона – все они присоединились к ожесточённой, внезапно нача́вшейся схватке. Распределив между собою фехтовавших противников, при́нялись отчаянно нападать, резко атаковать; не забывали и успешно отражать, и искусно обороняться.
Как наиболее сильный среди разбойников, Теодор Гарис взял на себя двоих гвардейцев. Задыхаясь с чудовищного похмелья, но пользуясь исполинской мощью, а заодно и колким оружием, экспроприированным у Хендрикса (своё он посеял по пьяной синьке), теснил доставшихся ему обоих противников к высокому ограждению. Он умышленно отделял их от общего места схватки и позволял молодым сподвижникам сконцентрироваться на остальных неприятелях. Поединок казался жестоким и отображался характерными признаками: злобными криками, победоносными кличами, лязганьем стального оружия, металлическим стуком, шуршанием копыт и шагов. Противоборствующие стороны бились вначале конные, но постепенно поняли, что стоять на твёрдой земле гораздо удобнее. Непроизвольно переместились на прибрежную гальку, где и сражались теперь, предоставив лошадям позаботиться о себе самим.
Их нескромное поведение, боевая активность, не осталась, в конце концов, незамеченной и достигла укреплённого форта. Реакция случилась вполне очевидной и последовала ровно через семь минут жестокого поединка; он, между прочим, происходил практически у главных ворот. Итак, несмазанные высокие стойки, открываясь, надсадно скрипнули – и-и-и… наружу буквально вывались две человеческие фигуры. В предрассветных сумерках они казались безликими, зато очевидно разнились между собой: одна выглядела, ну! просто огромной и походила на большую гориллу; вторая ничем особо не выделялась… Но вот знакомый голос! Он вовремя прокричал: «Мисс Доджер, держитесь: мы идём к вам на помощь!», и походил на звонкие интонации Барто́ломью Стича Опасливого…
