За Чеховым едем со стайкой школьников на Васильевский. Уже потому, что после уроков по "Вишневому саду" они поехали смотреть со мной "Дядю Ваню", они мои друзья. Вопросы остались. Почему зарубежный зритель не очень понимает Чехова? Понимает ли его родной зритель? И почему Горький написал, что после " Дяди Вани" он вернулся домой оглушенный и измятый? А мы сто тысяч лет именно "Вишнёвый сад" в десятом-то классе.
Театр полон. Хотя занято немногим больше половины зала. Но театр полон ожидания. В воздухе висит мысль, что они все нам немного друзья, те, которые пришли понимать Чехова.
Со сцены то и дело слышно, что жизнь гибнет. Чем я наполню годы? И у каждого героя своя бессмыслица в жизни. О страшная русская драма! Возможно, лучше не осознавать её совсем. А что? Ешь, пьешь, добра наживаешь. И никакой драмы. Не маешься что там и чем наполнить.
Герою, которого корчит от прожитого впустую, 47. Ежусь немного. Мне 46. Перебираю в голове - а я то что в жизни совершила? Ну вот, пожалуй, как один из героев, который альтруистически сажает деревья для всех, спасает леса... Учу детей. Сею прекрасное, доброе, вечное... Да... Леса... Но что для себя? Работа, работа, работа. Живу ли я или как раз живу?
Со стороны-то глядеть и в голову не придёт, как существует учитель. Раздаривает свою жизнь за редкое спасибо. Пожалел Аню, выслушал Сашу. Узнал, что "вы меня любите похоже больше, чем моя мама". Это ж как выпить море. Где-то надо остановиться, подумать и о себе, о собственной семье. Пока есть силы.
"Имею я право на эгоизм хотя бы в старости?" - вопиет профессор на сцене. Чехову низкий поклон. Да. Надо жизнь менять. Надо услышать вовремя. Чем раньше, тем лучше. Найти эту золотую середину, баланс.
Обратно едем в метро. Осмысливая. Слышу в детских речах понимание. Хорошеет. Поняли, да лишь бы не позабыли. Чтобы жить правильнее. Чтобы не бессмысленно для мира. Но и для себя тоже жить. И тоже со смыслом. Чтобы не упустить своё счастье. Жизнь не упустить.