Каждое утро в нашем заведении начинается одинаково. Подъем в 8:00, измерение пульса и давления. Завтрак. После умываю измазанную Арину, не даю ей уползти в коридор и даю лекарство. Снова измеряю пульс и давление. Через полчаса что? Да-да, наше любимое. Пульс и давление.
И так каждый день. Не раз, не два и даже не пять. СЕМЬ (!) раз за день мы мерили пульс и давление.Умножьте значение на извивающегося червя ребенка. И количество повторов стремится к бесконечности. Но вариантов особо нет: дергаемся с Аришей на пару и продолжаем мерить.
Мой больничный лайфхак: звонить по видеосвязи. Звонок по видеосвязи – отвлекает ребенка за секунду, и делайте с ним что хотите.
Что же по лечению? А по лечению – волшебный сироп с запахом клубники. Явно лучше ароматов жженой кожи (почему жженой рассказываю тут).
Врач объяснил, что нас ждет на всем периоде пребывания. Описал процесс выхода на терапевтическую дозу, при которой пойдет активное уменьшение гемангиомы. Постепенное повышение дозы разбито на 3 этапа. И везде постоянный контроль сердцебиения и давления, потому что побочный эффект сказывается именно на них.
По моим наблюдениям, гемангиома начала уменьшаться уже на третий день. Наш врач подтверждал картину. Интенсивность цвета, объем – все сокращалось.
Так тянулись больничные дни. Развлекали себя дообеденными прогулками и покорением коридоров отделения. Я не против ползания даже в больнице. Да и невозможно удержать человека, который научился ползать и просто обязан изучить все вокруг. Этим мы и запомнились. Ребенок-исследователь и мать-ехидна. А еще тем, что Арина была без носочков, и все очень хотели их надеть на нее. (Если вам холодно, вы и надевайте)
Все бы ничего, но специфика отделения обязывает поддерживать максимальную чистоту. И если пол в палате был относительно безопасным, потому что его мыли с мылом. То в коридоре, увы, мыли с дезсредством. А Ариша не упускала возможности выползти подальше, как только открывалась дверь. Добавьте к этому шпарящие батареи и вуаля. Сухая красная кожа и контактный дерматит. И ладно бы только ладошки. Но нет. Все, кроме головы, было как сухарь. Никакие крема не спасали.
У меня точно также, хоть я и не ползала. Спасибо, сухой воздух, мы палата сушеных раков.
Но даже это сыграло нам на пользу, пусть и незначительно. Терапевтическая доза была достигнута, показатели держались в пределах нормы. Ребенок в хорошем настроении и с отличным аппетитом. И чтобы не запускать еще дальше наши дерматиты, было решено выписать нас через 12 дней, а не 14. Так быстро вещи я давно не собирала))
Оформив документы и выписки для получения льготного рецепта, нам назначили следующую встречу через месяц и выписали домой, где мы продолжили принимать “клубничное” лекарство.
Это были тяжелые для меня 12 дней. И психологически, и физически. В обычной жизни мы с Ариной вдвоем, только пока Андрей на работе. Да и дома можно гораздо больше. Нет привязки ко времени и людям. Не надо постоянно носить ребенка на руках (на минутку 10 килограмм – полноценная гиря).
Тут же 24 на 7 мы были вдвоем. И мыться, и в туалет, и куда бы я не пошла, мы ходили всегда вместе. Плюс постоянное волнение за эффект от лечения, за ежедневные измерения и крики от них. Я, как любая мама, хотела минимизировать неприятные впечатления. И, надеюсь, мне удалось.