К вопросу об истории воронежских егерских полков в 1812 г.
Сегодня я буду говорить об одной частности, которая, возможно, не всем будет интересна. Но, в конце концов, само название канала позволяет мне говорить о частностях, по крайней мере, постоянные читатели знали, на что подписывались)
В краеведческих материалах, посвященных истории Воронежской губернии в 1812 г. – докладах на краеведческих конференциях, публикациях СМИ, школьных пособиях, ученических рефератах, воспроизводится сюжет о формировании в столице губернии в период Отечественной войны двух егерских полков. Далее я изложу «сводную» версию этого сюжета, основанную на массиве упомянутых краеведческих материалов, которые между собой различаются лишь подробностью изложения и незначительными деталями. Изначально я хотел дать работающие ссылки на примеры таких материалов, но потом решил этого не делать. Сильно подозреваю, что сюжет этот основывается на каких-то публикациях даже не советского, а еще дореволюционного времени.
Итак. В июле-августе 1812 года в Воронеже из рекрутов Воронежской, Саратовской и Пензенской губерний были сформированы 3-й и 4-й Воронежские егерские полки, численностью в 1987 человек нижних чинов каждый. Обмундирование, амуниция и обозы были приобретены за счёт дворянства губернии на сумму 150 тысяч рублей.
О новобранцах лестно отозвался Главнокомандующий фельдмаршал М.И. Кутузов. Далее обычно приводится рапорт Кутузова императору Александру I от 9 октября (по старому стилю) или наиболее яркая цитата из этого рапорта:
«Вновь сформированные полки 5 и 6 Рязанские, 7 и 8 Тамбовские и 3 и 4 Егерские Воронежские по прибытии их в армии, при осмотре моем найдены, что они в столь короткое время весьма довольно образованы, и что большая часть людей стреляют довольно хорошо — все сии успехи отношу я не инако, как к особому усердию и ревности начальника 8 округа внутренней стражи Генерал-Майора Русанова, а также батальонных и ротных командиров, попечением которых доведены они до желаемого познания службы…»
Согласно краеведам,
«оба воронежских полка «хорошо показали себя в кровопролитном Тарутинском сражении 6 (18) октября 1812 года. 3-й Воронежский егерский полк принял участие в сражении у Малоярославца, где был сорван план Наполеона прорваться на калужскую дорогу, вследствие чего армия Наполеона вынуждена была отступать по разоренной Смоленской дороге. В числе войск Кутузова, преследовавших отступающего противника, были 3-й и 4-й егерские полки».
В некоторых материалах участие воронежских егерских полков описывается более подробно:
«После сражения под Малоярославцем 3-й егерский полк сражался под белорусским городом Чашники, ходил в рейды при Ляхове, Язвине, 2 ноября участвовал в бою при Лукомле, а 4-го — при Волновыске. Числился в резерве до сентября 1813 года, когда принял участие в блокаде крепостей в Пруссии. За боевые отличия 3-й егерский был переименован в гренадерский егерский.
4-й егерский полк 23 октября вступил в бой у Вязьмы, которую французское командование пыталось удерживать. В результате штурма русские войска овладели Вязьмой и заставили неприятеля отступать в западном направлении. 26 октября 4-й егерский полк участвует в сражении под Витебском и Дорогобужем: В феврале 1813 года егери 4-го полка сражаются под городом Калишем, 13-го марта – при взятии крепости Ченстохов, 7 мая егеря сражались при Кенигсварте, 8—9 мая — при Бауцене, 12 мая при Герлице, а 14—15 — в знаменитом Дрезденском сражении. Полк – участник сражений в «Битве народов» при Лейпциге, в осаде крепости Данциг, а также в заключительных сражениях войны с Наполеоном».
В ряде случаев приводятся также справочные сведения о 3-м и 4-м егерских полках, почерпнутые из классической работы Г.С. Габаева «Роспись русским полкам 1812 года» - см. скриншот, он тоже из статьи про 3-й и 4-й Воронежские егерские полки
Логично многие материалы заканчиваются информацией о коммеморации подвигов воронежцев, оказанных ими в ходе описанного выше боевого пути:
«На стенах Храма Христа Спасителя, построенного во исполнение обета Императора Александра I Благословенного «за спасение России и во славу русского оружия в этой беспримерной войне» на добровольные народные пожертвования, были установлены 177 мраморных доски, где были указаны места и время сражений, наименование армий, дивизий и полков, участвовавших в них, а также имена убитых, раненых и отличившихся офицеров и других лиц, указы императора за время войны. На этих досках Славы русского оружия 3-й и 4-й егерские полки упоминаются 19 раз!»
Дорогие воронежские краеведы!
То, что я скажу ниже, скорее всего, должно вас расстроить. Но ведь историческая истина дороже, правда?
Вы запутались и смешали в своих материалах совершенно разные воинские части. Неужели вас не смутило, что, согласно, вами же приводимым данным, например, 3-й егерский полк у вас сначала сражается при Малоярославце в составе главной армии, а затем каким-то образом оказывается в сражении у Чашников, где действовало совершенно другое русское соединение?
Если кратко, ситуация такова.
В период Отечественной войны 1812 г. пехота русской армии была представлена полками четырех типов: собственно пехотные (ранее они назывались мушкетерскими), гренадерские, морские и егерские.. Полки первых двух категорий (пехотные и гренадерские) имели «географические» названия – по городам и провинциям Российской империи (Московский, Калужский, Либавский и т.п.). Морские и егерские полки географических названий не имели и различались по номерам. К началу Отечественной войны в русской армии, помимо прочих егерских, существовали и полки под номерами 3 и 4. 4-й егерский полк принял участие в боевых действиях с самого начала войны в составе 1-ой Западной армии Барклая де Толли, в том числе в Бородинском сражении, оставлял Москву, после чего в составе главных сил оказался в знаменитом Тарутинском лагере. 3-й егерский полк находился в составе 6-ой пехотной дивизии в Финляндии, в боевых действиях Отечественной войны участие принял лишь один его батальон, и то лишь во второй половине кампании, в частности в сражении у Чашников.
Одновременно в тыловых губерниях происходило создание резервных войск из только что набранных рекрутов. На основании приказа военного министра М.Б. Барклая де Толли от 30 апреля 1812 г. происходило формирование двенадцати пехотных (в данном случае – «пехотных» в «широком смысле») полков - 8 собственно пехотных и 4 егерских. Для пехотных пунктами формирования были назначены Владимир, Кострома, Рязань и Тамбов, для егерских – Ярославль и Воронеж (в каждом городе по 2 полка). Во избежание путаницы с уже существующими полками регулярной армии с соответствующими «географическими» названиями и номерами, эти формируемые полки получили нестандартные наименования - «по нумерам и губерниям»: 1-й и 2-й пехотные Владимирские, 1-й и 2-й егерские Ярославские, 3-й и 4-й егерские Воронежские и т.д.
Указанные двенадцать полков, в том числе 3-й и 4-й Воронежские егерские, были сугубо временными частями, создаваемыми на период обучения рекрутов и их препровождения к армии. Использование их в боевых действиях в качестве самостоятельных единиц не предполагалось. Воронежские полки прибыли в Тарутинский лагерь к главной армии во второй половине сентября 1812 г. 22 сентября Кутузов приказал распределить Воронежскую (3-й и 4-й Воронежские егерские полки) и Тамбовскую (7-й и 8-й Тамбовские пехотные полки; прибыла к армии одновременно или почти одновременно с Воронежской бригадой) по полкам. Согласно более позднему рапорту, непосредственное распределение по действующим частям произошло 27 сентября. Подготовленные в Воронеже рекруты поступили на укомплектование постоянных егерских полков русской армии. Воронежские полки прекратили существование. Оставшиеся от них команды старослужащих солдат и унтер-офицеров, ранее занимавшихся обучением новобранцев, были отосланы в Нижний Новгород. Об истории «номерных» полков 1812 г. можно почитать, например, здесь.
В Тарутинском (6 (18) октября) и последующих сражениях 1812 г. и заграничных походов 1813-14 гг. «воронежские» егеря принимали участие в составе тех постоянных егерских полков, в которые были распределены. Те сведения, которые краеведы приводят относительно участия 3-го и 4-го егерских полков во второй половине кампании 1812 г., битвах и осадах 1813-14 гг., справочные сведения по шефам, командирам, деталям униформы (из работы Г.С. Габаева), надписи на досках на стенах в Храме Христа Спасителя относятся к постоянным и, как было сказано выше, существовавшим до 1812 г., егерским полкам с такими номерами, не имевшим к Воронежу прямого отношения. Не считая, конечно, того, что кто-то из уроженцев Воронежской губернии мог в них служить.
Является ли сделанное мною уточнение неприятным для воронежских краеведов? Видимо, да. Заинтересованные воронежцы лишаются привычного и одного из наиболее «зримых» символов участия своего региона в Отечественной войне 1812 г. Но умаляет ли оно подвиги и честную службу рекрутов, подготовленных в составе 3-го и 4-го Воронежских егерских полков? Разумеется, нет. Они внесли свой вклад в победу в войне в общих рядах с уроженцами других губерний России.
Все использованные в материале изображения взяты из открытых источников и по первому требованию правообладателей могут быть удалены.