Увидев Тайрин такой бледной и хрупкой, Морис растерялся. Обычно румяная и свежая, с блестящими глазами, алыми губами и огненными волосами, казалась просто, что девушка пышет жизнью. Керерро восхищался ее упрямым нравом и упорством, ни на мгновение не думая о ней как о слабой женщине, не способной справиться с трудностями. Конечно, для него она все равно оставалась нежной, ранимой, эмоциональной и, будь его воля, он бы оградил ее от всего, что огорчало Тай и усложняло ее жизнь. Она вызывала желание защищать ее, взять все их с братом проблемы на себя, и в то же время он позволял ей вариться в обрушившихся на нее бедах в одиночестве.
На него давило то, что он не знал, как помочь любимой девушке. Но еще сильнее угнетали сомнения. Морис мучился от незнания правды и недоверия…
С момента её признания о снах с убийствами Морис ни на мгновение не переставал думать об этом. Видеть искренний страх в таких любимых глазах и в то же время думать о возможной причастности девушки к этим жутким колдовским убийствам, оказалось самой жестокой из пыток. Единственное, о чем он надеялся — это в ее искренности. Даже не взирая на ее связь, он хотел верить, что душой девушка оставалась чиста.
Корил себя за отторжение, за то что практически бросил ее на растерзание ордену и этому садисту – преподобному Мейсу. О его пытках ходили легенды. Даже самый крепкий и выносливый человек не в силах сопротивляться тем адским мучениям, которым подвергает этот охотник на нечисть, чтобы добиться своих целей. А Морис практически собственноручно отдал Тайрин ему на растерзание… Да разве он мог считаться после этого мужчиной, достойным любви этой женщины? Разве мог сам себя простить, что никак не предпринял ровном счетом ничего?! Он должен был присутствовать на допросе, но поддался злости и ревности…
Но что он мог сделать, когда за действием начальника Тайного сыска наблюдает не только весь город, но прежде всего орден и стражи, стоящие на границе человеческого и демонического миров?
В нем так остро развито чувство долга, взрощенного с самого рождения, что личные эмоции он давно научился подавлять, убирая их на второй план. А теперь, когда чувства к Тайрин затопили его с головой и фокус внимания сместился с головы на сердце, он впервые в жизни не знал, как поступить правильно. И если бы не очевидцы, обрушившие на него информацию о том, что его возлюбленная была замечена в компрометирующем положении в компании герцога Шеррера, то Морис не сомневался бы в искренности Тай. А теперь, когда чувства Тайрин к нему встали под сомнения, то может ли он так слепо доверять ей и во всем остальном?..
Раздираемый ревностью, страстью и сомнениями, Морис не находил себе места уже который день. Он мучился, представляя Тай то в руках преподобного, истерзанную и измученную, рыдающую и умоляющую о пощаде, а в следующее мгновение видел в крепких объятиях сластолюбца Шеррера. А прошлой ночью ему даже привиделся сон, где его возлюбленная шептала имя герцога, лежа под ним посреди белых простыней.
Тогда он проснулся в холодном поту. Сон казался настолько реалистичным, что Керерро долго не мог найти себе места. Ему казалось, что отдаляясь, он собственноручно толкает Тай в руки подонка. И где-то в груди затаилось дурное предчувствие, кричащее о том, будто он опоздал и худшее уже случилось.
Но Морис отогнал глупые мысли, силой воли погрузившись в размышления о работе. Но все равно не выдержал и навестил Тай. И за переживаниями, даже не сумел извиниться, что был так груб с ней в последнюю встречу. Но и смягчиться не сумел, услышав о ее желании уволиться, снова нацепил броню, не выдавая истинных эмоций.
Все изменилось, когда до него дошли новости о том, что Тай в больнице без сознания. В тот миг для него перестали существовать и загадочные убийства, и Шеррер. Примчавшись в больницу, начальник Тайного сыска молил Всевышнего лишь о том, чтобы она пришла в чувства. Не представлял, как будет жить дальше, если у него не будет возможности видеть ее, слышать ее голос, и если он так и не сможет извиниться.
Поэтому теперь, когда она очнулась, ему казалось, будто это он виноват в том, что она на больничной койке. Такая маленькая и беззащитная. Не справилась со всем, что на нее навалилось, а он… вместо того, чтобы подставить плечо помощи, отвернулся от единственной девушки, которую любил, грезил и мечтал сделать предложение.
— Морис, как ты узнал? — слишком тихо спросила она, а у него сердце сжалось от любви и нежности.
— Лилана рассказала мне и я тут же примчался … — тяжело вздохнул. — Ты не представляешь, какое это счастье, что ты пришла в себя.
Продолжал гладить ее по ладони, заглядывая в глаза и задыхаясь от щемящей боли в груди, он с трудом находил слова. Поднес ее тоненькую ручку к губам и осторожно прикоснулся к ней.
— Прости меня, Тай, — прошептал он, обжигая дыханием кожу. — Прости, что я отдалился от тебя. Прости, что оставил справляться со всем, что на тебя навалилось одной.
— Не надо, — запротествовала она.
— Я не должен был…
— Морис, не нужно! — осторожно выдернула ладонь из его пальцев и выше подтянула одеяло.
Начальник тайного сыска ощутил, как рот наполняется горечью. Чертов идиот! Оттолкнул ее, а теперь ждал, что она растает от одного “прости”.
— Понимаю, что ты вправе злиться на меня. Ведь я не должен был бросать тебя одну, должен был присутствовать на допросе преподобного и…— не успел закончить, как Тай перебила его.
— Я снова видела сон! — с жаром проговорила она, испуганно посмотрев на Мориса. — Новое убийство.
Морис напряженно молчал, терпеливо ожидая, пока Тайрин соберется с силами. Он не пытался ее торопить, понимая, что новой жертве колдовства уже не поможешь, а девушке и так тяжело. Наконец, она судорожно вздохнула и, глядя перед собой в одну точку, тихо произнесла:
– В этот раз я не видела лица жертвы. Мара напала со спины. Это произошло где-то здесь, недалеко от больницы. И снова все как в чудовищной реальности. Страх, запахи, безумное ощущение ненависти и вседозволенности. Я не понимаю, как связана с этими убийствами и, Морис, мне очень страшно, – выдохнув признание, она взглянула в его глаза. – Неужели это правда и именно я виновна в этих убийствах?..
– Так, сейчас успокойся, – произнес Керреро, снова завладев рукой девушки, пытаясь хоть как-то ее поддержать, – и попытайся вспомнить хоть какие-то детали. Может, в твоем сне колдун что-то говорил или о чем-то думал?
Еще несколько мгновений Тайрин хмурилась и молчала, пытаясь припомнить свой сон. Но Морис склонялся к мысли, что ей непросто было описать увиденное и, тем более, рассказать все в подробностях. Но даже если предположить, что девушка никак не причастна к самим убийствам, то все равно отмахнуться от ее связи с колдуном он не мог. Должна же быть какая-то причина, почему она видит эти убийства так четко, более того, во сне ощущает именно себя той колдуньей, которая убивает граждан Тениона. И если в деле с Бонсоном какая-то связь между убийствами проглядывалась, то здесь Морис не находил зацепок. Ничего, что могло бы вывести на настоящего колдуна.
– У него нет мыслей, – наконец, выдохнула она. – Вернее, я их не слышу. Только чувствую его безумную жажду чужой смерти и наслаждение, когда он получает желаемое. Но вот, что я поняла.., – девушка осеклась, пытаясь подобрать нужное определение, – ему не важно, кого убивать. Он действует спонтанно, без какой-либо цели.
Да уж, понятнее не стало. Но у колдуна всегда есть какой-то мотив - цель, из-за которой они сходят с ума и становятся колдунами. Морис был уверен, что в деле Бонсона еще осталось одно огромное пятно, которое начальник Тайного сыска не мог разгадать.
– Тай, – он слегка сжал ладонь девушки, чтобы привлечь ее внимание. – Я уверен, что связь между тобой и колдуном появилась неспроста. Ты можешь еще раз во всех подробностях рассказать мне о той ночи, когда на тебя напал Бонсон? Ведь он что-то же говорил? Мне важна каждая деталь, каждое слово колдуна, чтобы понять, что с тобой происходит. Только зная всю правду, я смогу тебе помочь.
– Хочешь услышать все с самого начала? – тихо спросила она. Голос девушки стал каким-то изломанным.
– Желательно, – кивнул он.
– Как ты помнишь, я получила записку…
– Которую принес мой секретарь, верно?
Вариса Керреро допрашивал лично и тот подтвердил, что записку передал именно господин Бонсон. Секретарь начальника Тайного сыска не нашел в этом ничего подозрительного, так как знал, что тот преподает в лицее, в котором учится брат мисс Тархаро.
– Верно, – глухо уронила Тайрин. – В ней было написано, что меня ждут после заката в портовом складе и если я не приду или же приду не одна, то мой брат умрет. В тот момент я не знала, что делать, но все-таки решила сначала заехать в лицей и домой, проверить, может с Терри все впорядке, а меня просто провоцируют. Но брата не оказалось ни дома, ни в лицее. Мне ничего не оставалось, как отправиться в портовый склад. На пристане я увидела мужской силуэт, который направлялся в сторону полуразрушенного особняка графа Монтрейна. А потом и вовсе услышала голос Терри…
Девушка осеклась, пытаясь справиться с эмоциями. Морис видел, как тяжело ей дается каждое слово и не хотел заставлять ее снова переживать ту ночь, но иного выхода он не находил. Нужно было понять, что на самом деле произошло тогда в старых развалинах, чтобы вывести Тайрин из подозрения.
– Тай, что было дальше? – все также сжимая ладонь девушки, спросил он.
– Я побежала на голос, ворвалась в полуразрушенное здание и поняла, что Терриса там не было. Вместо него кричала мара, отлично имитируя голос моего брата и не только голос. Она приняла его внешность, – Тайрин поджала губы, но все же продолжила: – А потом я увидела Бонсона. Да он и не скрывался, прекрасно зная, что мне никуда от него не деться.
– Что говорил учитель Терри? – когда молчание затянулось, поинтересовался начальник Тайного сыска. – Ведь он что-то же говорил? Или все время молчал?
– Он сказал, что хочет отомстить герцогу Шерреру за смерть своей жены и ребенка, – одними губами ответила она.
Вот он и мотив, – подумал начальник Тайного сыска. Именно отчаянное желание отомстить свело Бонсона с ума и превратило в жестокого колдуна, который убивал всех, кто оказывался у него на пути.
– То есть, он хотел использовать тебя как приманку? – уточнил Керерро.
– Наверное, – пожала плечами девушка.
– А Шеррер… он пришел?
– Нет, – Тайрин отвела взгляд. – Его там не было. Тогда мне удалось вырваться и оттолкнуть колдуна. Он упал в пламя и дико кричал…
Морис чувствовал, как тело девушки напряглось, а взгляд словно остекленел, но не мог не задать последний вопрос:
– Что он кричал?
– Мое имя, – едва слышно выдохнула она и снова взглянула на Мориса. – Он прокричал мое имя…
