Вот и всё, господа-товарищи, рехнулся ваш покорный слуга. Окончательно и бесповоротно. Этот факт супруга моя констатировала. А я ей полностью доверяю.
Поводом послужил мой сумасбродный поступок. Стыдно признаться, но купил я металлоискатель. Не спрашивайте «зачем», потому что и сам точно не знаю. Попалось в сети видео, как некий товарисч, бродя по полю, выкапывает старинные монеты и крестики. Раньше подобные ролики моего внимания совсем не привлекали. Ну ищут и ищут, а мне-то что? В одном из очерков я рассказывал про вызов на серьёзную травму, которую получил поисковик. Причём рассказывал с осуждением, мол, людям заняться нечем, лазают черт-те где, приключения ищут. И вот теперь сам стал таким.
На видео о приборном поиске я подсел как на наркотик и азарт разгорался всё сильней. Здравый рассудок убеждал: брось ерундой заниматься! На кой чёрт это надо? Можно подумать, клады только тебя и дожидаются! А безумие, напротив, рисовало заманчивые перспективы найти нечто необычное, скрытое под землёй. Ведь приятно же тайное сделать явным! В конце концов безумие победило.
Металлоискатель – удовольствие не из дешёвых. Нет, можно конечно и за пять тысяч купить, но что с ним найдёшь, если он пищит по поводу и без? В общем пришлось мне расстаться с любимой заначкой. Покупка прошла без проблем, поскольку выбор был сделан заранее. И тут наступил самый тревожный момент. Признаться, не поиск ценностей меня волновал, а реакция супруги.
Как и ожидалось, получил я по полной программе. Сказала, мол, я всегда знала, что ты с прибабахом, но теперь вижу, что совсем рехнулся. После диагностики моих умственных способностей и верчения пальцем у виска, Ирина поставила жёсткое условие: «Если тебя с этой штукой увидят знакомые, я её на помойку выброшу!». Да честно говоря, я и сам не хочу рисоваться, ведь такое увлечение закон не одобряет. Хотя, конечно же, у меня и в мыслях нет лезть в запрещённые сферы, типа объектов археологического наследия.
Ехать куда-то в незнакомые места я не решаюсь, да и времени на это нет. Поэтому искать решил в окрестных лесах и полях, знакомых, как свои пять пальцев. Изучил старые карты местности, которых в сети видимо-невидимо. Как оказалось, близлежащие деревни очень древние, 17 века. Но лезть туда категорически не хочу, ведь публичность мне совершенно ни к чему. Оставались только два поля и старые заросшие дороги в лесу.
Когда приехали на дачу, моё нетерпение достигло апогея. Быстро переоделся, собрал металлоискатель, намереваясь использовать огород как испытательный полигон. Но супруга не выдержала:
– Юра, у нас дел по горло, а ты ерундой занимаешься! Что ты как дитё с игрушкой! Ну неужели не можешь до вечера подождать?
– Не могу, Ира, потому что я и есть дитё, а паспортный возраст – это фикция. Вот сейчас повалюсь на пол и истерику закачу! Буду орать: «Хочу, хочу, хочу!».
– Дурак ты, а не дитё! – подвела итог супруга и отступилась.
Огород ничем интересным не порадовал. Да это и не удивительно, ведь там всё копано-перекопано миллион раз. Плюс ко всему, в этой местности до семьдесят шестого года был сплошной лес, без дорог и поселений. Единственное, что вызвало удивление – огромное количество ржавых гвоздей и небольших бесформенных железяк.
От поиска меня отвлёк Фёдор, явившийся в гости. После выписки из больницы, пить он не перестал, но дозировку значительно сократил. Вот и в этот раз был поддат умеренно, из реальности не выпадал.
– Иваныч, ты чего делаешь? Огород разминируешь, что ли? – с удивлением спросил он.
– Нет, я металлоискатель купил, вот, проверяю.
– Значит ты сокровища будешь искать?
– Не знаю, может и найду что-нибудь интересное.
– Стоп, Иваныч! Ведь можно же металл копать! Его везде тут немерено, настоящий Клондайк! Озолотимся, Иваныч!
– Федя…
– Погоди! Я место знаю, где раньше была воинская часть! Там металла столько, что на всю жизнь хватит!
– Федя, я тоже знаю. Эту часть аж в шестьдесят каком-то году ликвидировали. На этом месте дремучий лес растёт, туда даже на танке не проедешь. Ну накопаем металл и дальше что? В руках тащить?
– Эх, … мать! – в сердцах воскликнул Фёдор и тут же разродился новой идеей. – Иваныч, а давай мы хорошее дело сделаем?
– Какое?
– Женька моя кольцо потеряла, верней перстенёк серебряный с янтарём. Вроде бы у нас на участке. Давай поищем, а?
– Ну давай. А давно ли потеряла?
– Да уж лет пять, наверно.
Ирина была начеку и весь разговор внимательно слушала.
– Я пойду с вами! – безапелляционно заявила она. – Иначе вы точно в приключения попадёте!
Разумеется, возражать мы не стали. Весь участок был обследован от и до. Нашлось приличное количество современной мелочи и даже обрывок золотой цепочки. Оказалось, её давно потеряла супруга Фёдора, когда ещё водила дружбу с зелёным змием. А вот найти кольцо так и не удалось.
На этом поиски завершились, ведь сейчас то время, когда дел невпроворот, прохлаждаться некогда.
Летнее тепло продержалось недолго и уступило место похолоданию. Утреннее небо мрачное, серое, того и гляди снегом разродится. Ледяной ветер дул прямо в лицо, лохматил волосы, вызывал непроизвольные слёзы. В такую погоду надо было куртку и кепку надеть, а не в тонкой ветровке выделываться. Но на возвращение и переодевание времени уже не оставалось.
Дезинфектор Галина Петровна, войдя в автобус, сразу подсела ко мне.
– Что-то вид у вас усталый, – заметил я.
– Ой, не говорите Юрий Иваныч, не знаю, как меня ещё ноги держат. С правнуком нянчимся.
– Значит всё-таки привезла?
– Конечно. Сначала хотела до десятого мая, но тут уж я не выдержала, нет, говорю, никаких, первого или второго забирай. А она: баб, ну ты что, ведь не чужой же ребёнок. Но я на своём настояла. Ведь надо же, такого маленького на двух старух спихнула и душа не болит.
– Он хоть не капризный?
– Ооо, кабы не капризный, то и разговора бы не было! Юлька его по новомодному воспитывает, ничего не запрещает. Вот он и не знает, что такое «нельзя». Да мы ещё и с едой измучились, подавай только чипсы и всё! Ну как можно ребёнка к такой дряни приучить?
– Дочь-то как себя чувствует?
– Уже намного лучше, аппетит появился, стала на улицу выходить.
Вседозволенность – это не какая-то особая методика воспитания, а всего лишь его отсутствие. Если родители сами являются, мягко скажем, людьми недалёкими, то каким образом они могут вырастить всесторонне развитую самодостаточную личность? Здесь обязательно подчеркну, что недалёкость никак не связана с образованием. Моя давно покойная бабушка, окончившая лишь три класса, сумела достойно воспитать двух сыновей, за которых никогда не приходилось краснеть. И таких примеров миллионы.
Смена выпала на нерабочий день, а значит обещала быть насыщенной. «Скорая» меня встретила руганью. Начмед Надежда Юрьевна, раскрасневшись, отчитывала молодого фельдшера Абрамова:
– Руслан, ты прогулял смену, понимаешь?
– Надежда Юрьевна, мне плохо было.
– Если плохо – бери больничный. Да хотя бы позвонил старшему врачу! А то пропал и на звонки не отвечаешь. Давай прямо сейчас пиши объяснительную!
– Ну Надежда Юрьевна! Это же не настоящая смена была, а подработочная!
– Руслан, если смена стоит в графике, ты обязан прийти! Всё, хватит, получишь взыскание!
В древние времена, будучи молодым специалистом, я сотворил то же самое. Поздней ночью вернулся от подруги, а в половине шестого предстояло вставать и идти на подработку. Когда прозвенел будильник, я твёрдо решил: ну на фиг, не пойду. Это же подработка, а не настоящая смена. И спокойно уснул.
Тогда ни о каких мобильных телефонах мы и не слыхивали, квартирного не было, так что связаться со мной никто не смог. Мог бы и я позвонить из автомата, но, к сожалению, на это ума не хватило. А когда явился в свою смену, сразу попал на ковёр лично к главному врачу. Ныне покойный Борис Васильевич был человеком суровым, не играл в «своего парня» и не миндальничал. За давностью лет, память не сохранила сказанное им. Но грандиозная взбучка и ощущения могильного холода в сочетании с нестерпимым жаром, вряд ли когда-то забудутся. Вот так и избавил меня Борис Васильевич от легкомысленного отношения к работе.
В коридоре встретил меня медбрат Виталий и возмущённо сказал:
– Вот, смотрите какой позор нам выдали!
Да уж, сумка с растворами выглядела безобразно: грязнущая, со сломанной молнией.
– А заменить не просил?
– Просил. Сказали, что все такие.
– Ладно, Виталь, сегодня с такой поработаем, а после праздников что-нибудь придумаем.
Главный фельдшер Андрей Ильич, несмотря на полученный нагоняй, так и не решил проблему с сумками. Ругайся не ругайся, а новые с неба не прилетят.
У администрации день нерабочий, конференции нет, поэтому я спокойно уселся в «телевизионке» и включился в беседу с коллегами. Сначала болтали ни о чём, а затем речь зашла о плохой рождаемости в стране. Педиатр Ершова из прежней смены, рассказала о вопиющем случае:
– Приехали на вызов: мальчик девяти лет, отравление алкоголем. Там многодетная семья, родители полупьяные, все дети чумазые, в доме грязь по колено. Мать спокойно так: «Вы знаете, он случайно водки выпил и теперь блюёт». Мальчишка откровенно пьяный, дезориентированный, сразу видно, что выпил прилично, не какой-то случайный глоток. Ну мы промыли, конечно, он протрезвел, порозовел. Я велела в больницу собираться, а родители ни в какую! Отец угрожать начал, мол, если в ментовку сообщите, я вас всех на куски порежу! Мы ушли, в сторонку отъехали и полицию вызвали.
– Ну и как, детей у них забрали? – спросил я.
– Ребёнка мы увезли в четвёрку, а про остальных не знаю.
– А не на Ворошилова был вызов? – спросил Анцыферов.
– Да, да, там.
– Значит забрали, в <Название известной соцсети> писали.
Бесспорно, повышать рождаемость необходимо, но только не за счёт асоциальных семей. Наплодить они могут много, но кого вырастят? Новых люмпенов? Знаю, есть много выходцев из неблагополучных семей, ставших достойными людьми. Но, к сожалению, это исключение из общей тенденции. Короче говоря, в погоне за количеством, нельзя забывать о качестве.
Первый вызов прилетел, как всегда, около десяти: всё болит, теряет сознание женщина семидесяти четырёх лет. Повод, безусловно, серьёзный, вот только смущало, что больная сама вызвала. Хотя всякое бывает, может из последних сил позвонила в «скорую».
Открыла нам сама пациентка, с крашеными волосами, в очках. Она совершенно не походила на тяжелобольную, тем более теряющую сознание. Напротив, была активной и деятельной.
– Вот, сначала прочитайте, здесь все мои мытарства! – сказала она, протягивая мне папку с какими-то документами.
– Нет, вы сначала расскажите, что случилось.
– Ой, так ведь долго рассказывать-то, я уже второй год мучаюсь!
– Сначала скажите, зачем вызвали «скорую»? Что вы от нас хотите?
– Как что? Помощи! У меня такие страшные боли, хоть кричи! В глазах темнеет, того и гляди отключусь!
– Что именно болит?
– Голова! Прямо разрывается, сил никаких нет! И в поясницу вступило, и ноги ноют. Да всё, всё болит!
– А почему в поликлинику не обращаетесь?
– Да вы что! Уж сто раз ходила! Выписывают то одно, то другое. Немного получше станет и опять всё по новой. Последний раз у частника была, у невролога. И знаете, что он мне назначил? Ам***тилин! Я в аптеку пришла, там знакомая работает. Она прочитала и удивилась. Спрашивает: «От чего тебе это назначили?». Я всё рассказала, а она возмутилась, мол, ам***тилин – это антидепрессант, его только психически больным назначают. Вы представляете? Не врач, а мошенник с купленным дипломом! Я за приём полторы тысячи заплатила! Деньги на ветер выбросила!
– Нина Юрьевна, теперь послушайте меня внимательно. Ам***тилин не только антидепрессант. Он прекрасно помогает при хронической боли. Главное, соблюдать дозировку и принимать регулярно.
– Ну не знаю. Елена Дмитриевна всю жизнь в аптеке работает. Там дураков не держат.
– Никто и не говорит, что она дура. Просто фармацевт и врач – разные специалисты. Фармацевт не знает лечебной работы и не имеет права ей заниматься.
– И что же мне теперь делать?
– Выполнять назначения врача. Эффект от ам***тилина хоть и не сразу, но будет обязательно.
Гемодинамические показатели Нины Юрьевны опасений не вызывали, никакой патологической симптоматики не отмечалось. Поэтому, дав три таблетки г***цина, мы распрощались. Было видно, что мои разъяснения она восприняла скептически, но ничего не поделаешь. Принуждать мы не вправе.
Люди обращаются за советом к фармацевтам не от хорошей жизни. Ни для кого не секрет, что медицинская помощь, за исключением скорой и неотложной, доступна только в виртуальном телевизионном мире. Но реальность такова, что приёма врача поликлиники приходится ждать долго. А когда этот день настанет, нужно потратить уйму нервов и времени в ожидании своей очереди. Да, существует прекрасная альтернатива в виде частной медицины, но далеко не у каждого есть средства на неё. Вот и ищут люди иные способы получить помощь.
Скажу сразу, к фармацевтам я отношусь с уважением. Подавляющее большинство из них являются отличными специалистами. Вот только некоторым нужно избавиться от нехорошей привычки оспаривать назначения врача.
Следующий вызов был по-настоящему срочным: падение с высоты мужчины тридцати трёх лет. Случилось это на стройке, находившейся рядом с нами. Хоть и засвербело во мне недовольство, но наружу я его не выпустил. Ведь наверняка кроме нас других бригад не было, а ждать, когда приедет издалека кто-то другой, мягко сказать, неправильно.
На стройплощадке нас встретили двое рабочих со встревоженными лицами:
– Туда не подъехать, пойдёмте, мы вас проводим.
– Что случилось?
– Парень с третьего этажа упал, ноги переломал капитально.
– Он в сознании?
– Был в сознании, а сейчас не знаю.
Когда подошли к строящемуся многоэтажному дому, увидели лежавшего на земле пострадавшего, возле которого находились его коллеги. Было видно, что они и рады бы помочь, но сделать это не в силах.
Ноги пострадавшего представляли зрелище не для слабонервных. На левой – открытый надлодыжечный перелом большеберцовой кости, на правой – открытый вывих голеностопного сустава. К сожалению, он находился в сознании. Да, именно к сожалению, поскольку чувствовать страшную боль и осознавать жуткие травмы, совершенно невыносимо.
– Ну что, ногам <песец>, да? – тихо спросил пострадавший.
– Нет, нет, не переживай! – ответил фельдшер Герман. – Это только с виду страшно, а на самом деле обычные травмы.
Сразу хватать и тащить в машину было бы преступлением. Поэтому сначала обезболили наркотиком, наложили повязки и шины, наладили капельницу и только после этого загрузили в машину. Травматический шок развился, но дальше первой степени не пошёл, состояние оставалось стабильным. В травматологию увезли без проблем, но для пострадавшего всё только начиналось.
После освобождения нас вызвали на психоз у мужчины сорока пяти лет. Встретила нас крайне расстроенная пожилая женщина:
– Здравствуйте, вы у нас были два года назад. Сыну очень плохо, я не знаю, что и делать. Видно опять всё началось, как в тот раз.
– А попонятней можете объяснить? – спросил я. – Что с ним происходит? Почему «опять»?
– Он как будто во сне, ничего не понимает, ходит еле-еле и на месте застывает. Но главное – не ест ничего, вообще ни крошки. Я ему яблочное пюре купила, ну и что? За три дня две ложки съел и всё. А вы, значит, не помните, как приезжали?
– Пока нет.
И действительно, увидев пациента, сразу его вспомнил. Внешность его ладная, видная, но всё портили признаки психического недуга. Он стоял у гладильной доски, то расстилая, то складывая брюки. Это были бессмысленные стереотипные действия, как у неправильно запрограммированного робота.
– Виктор, отвлекись, давай поговорим! – обратился я к нему.
– Чего? – тихо спросил он, медленно повернувшись к нам.
– Присядь, присядь, давай поговорим.
– Полежать хочу.
– Ты устал, что ли?
– … Нет, не знаю, – ответил он и осторожно, крадущимися шагами, пошёл к разложенному дивану с расхристанной постелью.
Точно так же, как и два года назад, при каждом шаге он замирал на пару секунд с приподнятой ногой.
– Виктор, что у тебя с ногами?
– Не знаю.
Подойдя к дивану вплотную, ложиться он не стал и замер с опущенными плечами и руками, висящими как плети.
– Виктор, что сейчас беспокоит?
– …
– Виктор, как ты себя чувствуешь?
– Ноги трясутся.
– А почему ты не ешь? Мама сказала, что от еды отказываешься.
– Не могу.
– Почему? Просто не хочется или другая причина?
– Не получается.
– Трудно глотать?
– …
– Виктор, ты сейчас где находишься?
– Дома.
– Какое сегодня число?
– Не знаю.
– А месяц?
– Апрель.
– Ну а какая часть апреля: начало, середина, конец?
– Конец.
– Всё, давай собирайся в больницу.
Виктор не сопротивлялся, пусть медленно, но всё-таки оделся и потихоньку пришёл в машину.
Выставил я острое психотическое шизофреноподобное расстройство с кататоническим синдромом. Главным признаком этой патологии являются немотивированные двигательные нарушения, например, ступор или, наоборот, психомоторное возбуждение. У Виктора таких крайностей не было. Его двигательные нарушения проявлялись в «застывании» и заторможенности.
Кататония больше характерна для шизофрении, но может сопровождать и другие патологии. В частности, органическое поражение головного мозга. Кроме того, она нередко возникает и при употреблении определённых психоактивных веществ. Наверняка многие смотрели видеоролики о наркоманах, «зависающих» в самых, что ни на есть, вычурных, нелепых позах. Вот это и есть тот самый кататонический синдром.
Однако в анамнезе Виктора нет ни черепно-мозговых травм, ни употребления всякой гадости. Именно поэтому я и склонился к шизофреноподобному расстройству. Почему не к шизофрении? Да потому что на догоспитальном этапе мы не вправе ставить такой диагноз.
Очень печально, но на этот раз вместо обеда получили срочный вызов: ножевое ранение бедра с кровотечением у женщины двадцати пяти под вопросом лет. И вновь я грязно выругался. Не в адрес диспетчера, нет. Меня стала сильно напрягать поганая закономерность: все ужастики приключаются строго рядом с нами. Где бы мы ни находились, непременно оказываемся самой ближайшей бригадой.
Возле небольшого павильона с надписью «Табак» стояли трое молодых мужчин и две женщины средних лет. Подойдя ближе, мы увидели лежавшую навзничь пострадавшую и огромную лужу крови.
– Всё, она умерла, – сказал один из мужчин.
И он, к сожалению, оказался прав: биологическая смерть никаких сомнений не вызывала. Лицо покойной было бледным с зеленоватым оттенком, возникающим при массивной кровопотере.
– Что тут случилось? – спросил я.
– Она с каким-то парнем ругалась. Он ей угрожал, потом нож воткнул вот сюда и сразу ушёл. Про нож я потом догадался, когда кровь увидел. Она закричала, чтоб «скорую» вызвали, просила помочь. А как поможешь? Мы же не врачи.
На внутренней поверхности правого бедра имелась одна единственная, небольшая, аккуратная колото-резаная рана. Причина смерти была ясна безо всяких раздумий: повреждение бедренной артерии. Кровотечение из неё всегда мощное, уносящее жизнь меньше, чем за пять минут. От жгута толку нет, бедро им крепко не пережмёшь. Поэтому остаётся лишь один реальный вариант: с большой силой вдавить кулак выше раны. Да, именно кулак, а не палец. А дальше – дожидаться приезда «скорой».
Общество, в котором зашкаливает уровень агрессии нельзя назвать здоровым. Но лечить его никто не намерен. Наоборот, грубая сила, безжалостность и жестокость преподносятся как доблесть, примеры для подражания. К сожалению, такое общество не имеет никаких светлых перспектив.
Дождавшись полицию, мы оставили тело на их попечение и отправились обедать.
Только вошли в медицинский корпус, как сразу почувствовали аппетитный, нестерпимо притягательный запах свежей выпечки. Очень мне хотелось жареных пирогов, но помня о своём капризном желудке, ограничился двумя плюшками.
После обеда и принятия дозы никотина, мы отправились отдыхать. В пятом часу прилетел вызов: травма руки, алкогольное опьянение у мужчины сорока семи лет. Возле нужного нам частного дома был припаркован автомобиль МЧС, что говорило о серьёзности вызова.
Во дворе нас встретили спасателей:
– Рука попала в измельчитель, – сказал один из них и показал на большую раскуроченную штукенцию.
– Травма серьёзная? – спросил я.
– Не то слово! Кисть и часть предплечья в хлам перемолоты. Считай, что без руки остался. Мы жгут наложили, перевязали.
Пострадавший в состоянии оглушения лежал на кровати, приоткрыв рот, словно покойник. Рядом сидела его жена с опухшим от слёз лицом, беспрестанно всхлипывая.
Давление было до неприличия низким, пульс молотил как пулемёт. Налицо был шок второй степени. Мои парни безо всяких указаний быстро наладили капельницу с кристаллоидным раствором. Сразу хватать и везти в таких случаях недопустимо. Сначала нужно хоть как-то стабилизировать состояние. Пока шла животворная капель, я побеседовал с супругой пострадавшего:
– Как его угораздило? – спросил я.
– Садовый измельчитель купил и стал опробовать. Я же как чувствовала, отговаривала: «Не покупай! На кой чёрт он нам нужен?». Но разве его убедишь? Всё равно по-своему сделает!
– А защиты в измельчителе нет, что ли? – спросил Герман.
– Да откуда я знаю? – в сердцах ответила супруга.
– Он выпивши?
– Кто? – непонимающе спросила она.
– Ваш муж, а не измельчитель.
– Да. У него привычка, как поддаст, так начинает бурную деятельность. Был бы трезвый, ничего бы не случилось. Всё, теперь инвалидом стал. И руки лишился, и всю оставшуюся жизнь испортил.
Тем временем, пострадавший стал чуть поживей, давление повысилось до вполне приемлемых значений. Однако это благополучие было чрезвычайно хлипким, державшимся лишь на непрерывно поступающем в кровь д***мине. Наркотик тоже принёс пользу, устранив боль. Ну а далее, благополучно увезли пострадавшего в стационар.
Меня можно назвать трусом, но я с большой опаской отношусь к механизмам, способным серьёзно покалечить. Измельчитель или болгарку даже бесплатно не возьму. А о том, что техника не любит пьяных, рассуждать не стану. Это и без меня всем понятно.
Следующий вызов был к мужчине пятидесяти лет с психозом. Вызвала полиция.
Судя по залитой кровью лестничной площадке, события здесь развернулись нешуточные. Но в подъезде стояла тишина, возмущённая общественность нас не подстерегала. Хоть это радовало.
Квартира была крайне запущенной, загаженной и вонявшей, как выгребная яма.
Виновник торжества в застёгнутых сзади наручниках лежал на грязном полу лицом вниз. А его покой добросовестно охраняли трое полицейских.
– Что случилось? – спросил я.
– Соседа порезал, – ответил майор.
– Так, и что? Мы-то зачем нужны?
– Ну он же психбольной, стоит на учёте. У него, наверно, обострение, всякую ересь несёт.
– Про учёт вы точно знаете?
– Конечно, я же участковый.
– Раньше так же себя вёл?
– Нет. Соседи жаловались, что шумит, орёт, но криминала никогда не было.
– А порезал-то серьёзно?
– Не, только ладонь поранил. Крови много, но ничего страшного нет.
После того, как болезного подняли и усадили на диван, я приступил к беседе:
– Ну рассказывай, уважаемый, за что ты соседа-то порезал?
– За дело. Я не терпила, чтоб терпеть. Таких надо сразу насмерть резать.
– Что он делает?
– Издевается по-всякому. На диктофон мои мысли записывает, пытается мозг отключить.
– А ты сам видел, как записывает?
– Не видел. Он мне сам рассказывает.
– Как рассказывает? Лично?
– Нет. Установил какой-то прибор и мне в голову свои мысли вбрасывает.
– Ты сам видел этот прибор?
– А чего видеть-то? Вон, посмотрите, на потолке два пятна. В этом месте он и стоит.
– То есть, в голове у тебя бывают чужие мысли?
– Да, я же говорю, он их передаёт.
– Значит ты порезал его, чтоб себя защитить?
– Да, да.
– В диспансере когда был последний раз?
– Не помню. Я к этому <чудаку> Потапову больше не пойду.
– А в больнице когда лежал?
– В январе выписался.
– Какие-то лекарства принимаешь?
– Нет.
– Скажи, пожалуйста, ты считаешь себя психически больным?
– Ну сейчас-то у меня голосов нет. Какой я больной?
– Понятно. Всё, поехали в больницу.
– Поехали. Но этого козла я всё равно добью.
Параноидная шизофрения с синдромом Кандинского-Клерамбо буквально лежали на поверхности. Симптоматика была яркой, насыщенной. В частности, присутствовали психические автоматизмы в виде похищения своих мыслей и вбрасывания чужих. Имелись амбивалентность и паралогичность.
Не нужно быть ясновидящим, чтоб предсказать ближайшее будущее пациента. Проведут ему стационарную судебно-психиатрическую экспертизу. Если признают невменяемым, суд назначит принудительную меру медицинского характера, проще говоря, отправит на принудительное лечение.
После освобождения поехали к женщине тридцати одного года, получившей травму руки с кровотечением. Ожидала она в салоне сотовой связи.
Обстановка там была словно после разбойного нападения: под ногами осколки стекла, перемешанные с кровью. Молодой человек в футболке с символикой одного из сотовых операторов, проводил нас к пострадавшей, тоже сотруднице. Её левая кисть, несмотря на повязку, кровила во всю.
– Что случилось? – спросил я. – На вас напали, что ли?
– Нет, витрина разбилась, – ответила она. – Я сама не знаю, как всё получилось.
– Голову не кружит?
– Немножко.
От красочного описания раны воздержусь, лишь скажу, что была она очень серьёзной. Причина головокружения заключалась в низком давлении из-за объёмной кровопотери. Наложили жгут, сухую асептическую повязку, ввели обезболивающее, зарядили капельницу, после чего увезли пострадавшую в хирургию.
Этот вызов оказался последним. Какой-то травматической выдалась смена, но всё-таки прошла относительно спокойно.
Приехав на «скорую», я пошёл сдавать карточки и вдруг меня вызвала старший врач. Наш Александр Викентьевич был в отпуске и его заменяла заведующая оперативным отделом Ольга Игоревна.
– Юрий Иваныч, что за диагноз вы придумали? – недовольно спросила она. – Открытый вывих голеностопа!
– А что не так? – спросил я.
– Да не бывает вывиха голеностопа! Чему там вывихиваться?
– Не понял, Ольга Игоревна, – опешил я. – Сустав есть, а вывиха не бывает?
– Не бывает! Давайте переписывайте карточку и ставьте открытый перелом.
– Ольга Игоревна, в интернете на эту тему информации море. Почитайте, пожалуйста, говорят помогает.
– Юрий Иваныч!
– Нет, ничего переписывать не буду, – твёрдо ответил я и вышел из кабинета.
Ольга Игоревна работает у нас около полугода. До этого трудилась замом главного врача Станции переливания крови. Опыта практической работы у неё нет. Но не это меня возмущает, а воинствующая профессиональная безграмотность. Непонятно, зачем выставлять её напоказ и позориться? Прежде чем обвинять кого-то в ошибке, выясни, а есть ли вообще эта ошибка? Но утешает здесь только одно: Ольга Игоревна с больными дела не имеет и навредить им не может.
На следующий день приехали мы на дачу. Нашёл я времечко с металлоискателем по лесу побродить, а заодно и грибов поискать. В итоге ничего не нашёл, ни грибов, ни кладов. Но ведь сезон только начался и несомненно всё лучшее ещё впереди!
Все имена и фамилии изменены
