Вмешательство Отдела раскрытия квалифицированных убийств
Уже через день после провала надежд на РУВД во главе с С.В.Волковым Г.И.Третьякова связалась с оперативниками ГУВД, и те реагировали немедленно. У них были на то собственные основания. Они ещё до этой авантюры знали данную преступную группировку. На группировке висели не раскрытые до конца убийства бывших владельцев своих квартир.
Те убийства вряд ли раскроют. А чтобы помешать новым, оперативники прослушивали телефонные разговоры бандитов.
В ГУВД этим занимался Отдел раскрытия квалифицированных убийств. Областные оперативники, ещё не зная о преступлении с соучастием РУВД, технично углубились в распутывание необъятной банды.
Не выбрасывать же им доблестно добытый материал из-за того, что в нём фигурирует районный милицейский начальник.
В мае 2005 года они услышали как бандиты обсуждают захват очередного кандидата в мертвецы. Оперативники не знали только фамилию пленника, и его местонахождение.
После их встречи с Г.И.Третьяковой и А.П.Марчук два потока информации сошлись в цельную картину.
Оперативники пришли к мафиозным врачам. Врачей не арестовали, но авантюра была сорвана.
Врачи передали своим подельникам сигнал «Атас!». Началась лихорадка заметания следов, бегства и выгораживания главарей. Телефонные блиц-переговоры растревоженной банды оперативники тоже записали на фонограммы.
Оперативники, которых встретила Г.И.Третьякова - Александр Николаевич Т. и Сергей Иванович Ш. Не называю их полных фамилий, не знаю, как отнеслись бы эти элитные специалисты к огласке их данных.
Областные оперативники честно выполнили свою работу. Для спасения, моего и квартиры, этого было достаточно. Но в общих интересах ведь не судьба одного лоха, а раскрытие преступной организации...
После оперативников дело переходит к следователям, прокуратуре и суду.
Кому доверили следствие
Хотя прослушка ГУВД указывала на преступные связи РУВД Советского района, расследование вначале досталось той самой милиции, которая, по словам главаря банды, "пасла и сдала" меня охотникам на квартиры.
Потом дело вели следователи прокуратуры... того же Советского района, о котором Реутов заверял Дербеко: "У меня же со структурами очень хорошие отношения, вплоть до начальников".
Та фонограмма приведена в предыдущей, второй части данного описания.
А ниже - другая фонограмма, где уже Дербеко требует от Реутова:
"И в прокуратуре, и ментуре узнай всё досконально - как и на какой стадии крутится это дело".
Чтобы узнать, да ещё досконально то, что для простых людей - тайна следствия, действительно нужны "очень хорошие отношения вплоть до начальников".
Оказалось, отношения такими и были, поскольку Реутов эту тайну узнал: «А там прокуратура в РОВД передала, там никто заниматься не будет» И назвал главного покровителя: «Я просто с начальником РУВД серьёзно разговаривал, долго, наверно часа полтора. Он мне сказал, что всё нормально, мы этот вопрос закроем» (1-я фонограмма во 2-й части).
Начальник РУВД (в те годы С.В.Волков), когда успокаивал Реутова, ещё не знал о прослушке, как главном обличительном материале, и не смог замять дело до конца. А то, как пытались замять его в самом начале, я и Г.И.Третьякова видели.
Фёдоров сразу оповестил подельников о срыве квартирной аферы. Реутов со своими милицейскими связями тоже знал об усилиях "бабок". Все поняли, что надо срочно заметать следы.
В этой распечатке фонограммы Д - Л.П.Дербеко. Р - С.Е.Реутов:
В этой фонограмме Дербеко выдаёт себя как главаря, знатока всех деталей мошенничества и самого заинтересованного лица в сокрытии роли не только врачей, но и нотариуса:
"Дарение нужно уничтожить, чтобы нотариус там не звучал".
Знает и добольничную каталажку: "Добролюбова запечатайте. Нигде там не появляться, не светиться, они будут рыть, искать вас".
Объясняет, как, пользуясь украденными ключами, подсунуть украденные квартирные документы.
Как показывали подельники, Дербеко организовывал больничную часть преступления. Он лично принял от Реутова и Ахантьевой взятку 30 т. р. из запрошенных им 40 т. р. за моё захоронение в НОПБ №2, где бесконтрольно обделывала свои дела немалая криминальная часть медперсонала.
Он же сообщил Ахантьевой и Реутову телефоны своих людей в «Скорой помощи», которым можно доверить перевозку пленника из временной каталажки в психстационар.
О сокрытии своей роли Дербеко просит Реутова:
"Если там Наталью возьмут за хвост или тебя, что мы просили"...
То есть в этой афере Наталья Ахантьева - исполнитель.
(Но следователи и суд сделали её главарём, а с Дербеко и Реутова сняли все претензии).
В этом же разговоре Дербеко ловко использует недавнюю смерть своего коллеги, зам. главврача 3-й больницы, чтобы мёртвому, который ничего не скажет, приписать организацию моего незаконного водворения в психбольницу №2.
Об этом же Дербеко хотел попросить Наталью Ахантьеву, но "Наталья вчера куда-то ушла, я с ума схожу, найти её не могу".
И снова просит Реутова узнавать о своей поддержке в ментуре, и снова Реутов уверенно отвечает: "Я сегодня там остановлюсь".
В этой беседе выясняется и то, что врач-конвоир в моей перевозке из добольничной каталажки в НОПБ № 2 не "вслепую использовался" (цитата из уголовного дела), а был сознательным участником банды.
Он согласовал с Дербеко легенду, как отвечать следователям: "А если врача со скорой спросят, он скажет, что лет 50 была, женщина и молодой человек, вроде её сын".
Насколько психиатры и их заказчики спешили прятать следы, настолько следователи РУВД им в помощь тянули время.
Как не хотелось районной милиции откликаться на заявление моих спасателей, рассказывала Г.И.Третьякова. Посетив мой подъезд, милиционеры, по словам соседки, ругались, что из-за такого никчемного жильца, как я, их вовлекли в такую заваруху.
Позже будто бы понаблюдали за подъездом, но не сразу, с открытием дела, а после того как подозрительные посетители побывали и скрылись.
Сдать человека легче вещи?
Якобы долго не могли найти охранников частной тюрьмы, передавших меня психиатрической бригаде. Интересно, под какими именами они значатся в больничных документах? Ведь их быстрее нашли бы по паспортам, записанным врачом психбригады.
Невероятный факт (или это только в НОПБ №2?): оказывается, психиатры не обязаны ни в какой бумаге отмечать, по чьей просьбе они забирают незнакомого им человека в свою закрытую обитель!
У тех, кто сдаёт в комиссионный магазин грошовую вещь, требуют паспорт.
У тех, кто сдаёт человека, не требуют ничего. Воруй и сдавай!
Улита едет
Милицейский следователь М.Жаргин (внешне показался мне немножко похожим на Реутова) более недели представлял ситуацию так, будто не удаётся найти место моего первоначального плена. Казалось, его найти просто: задержать известного врача стационара, от него узнать врача «Скорой», а от него – место, откуда забрали пленника.
Мне бандиты адреса, естественно, не сообщали. Я в качестве примет заметил, до перевозки из частной тюрьмы, неподалёку большую вывеску автомастерской фирмы «Квадро», а во время езды – надпись на остановке «Панфиловцев».
А точный адрес впервые узнал от Ефима, живущего за тысячи километров от места действия. Он по карте Новосибирска в Интернете определил, что замеченный мной фасад автомастерской фирмы «Квадро» в районе остановки «Панфиловцев» находится в 100 метрах напротив домика № 120/1 в конце ул. Добролюбова.
Уже в материалах дела прочитал, что, оказывается, место, как и требовалось, узнали от врача «Скорой». Но до этого бандиты, предупреждённые врачами о провале, успели ещё раз там побывать и окончательно скрыться. Туда уже вернулась хозяйка – алкоголичка, которую на время бандитской операции Ахантьева под благовидным предлогом содержала в другом районе. По-видимому, той хозяйке тоже надлежало умереть, чтобы освободить квартиру для мошенников.
Не поймали милиционеры и человека, пытавшегося, как знали из прослушки, подбросить обратно краденные квартирные документы.
За подъездом якобы понаблюдали, но не сразу, с открытием дела, а после того как подозрительные посетители скрылись.
После милицейского дознания
Дело вели в основном следователи прокуратуры – Н.В.Муштин, М.А.Мозоляк и А.В Бартенева.
Фамилия последней запомнилась ещё за несколько лет до бандитской истории, по ведомости учёта пожертвований на собачий приют. Желающих давать деньги на никому не нужных собак было отчаянно мало, и даже её взнос 50 р оставил добрую память.
Она и как следователь оказалась честнее других.
Следователь Мозоляк отложился в недоброй памяти в качестве моего конвоира в Барнаул и наставника тамошних психиатрических экспертов. Объяснение - немного позже.
Муштин вначале выглядел доброжелательным, потом - себе на уме.
Резанул контраст в его оценке С.Е.Реутова в первую и вторую половину следствия. Сначала Муштин говорил о Реутове как главаре, а потом как о случайно припутанном человеке, которого вообще не в чем обвинить.
Хорошее впечатление произвёл участник группы Г.Иванов. Его кабинет в здании РУВД, но сам он – сотрудник РУБОП.
Следственный тупик
Врача "скорой" Т.А. Плотникова твёрдо объявили "ничего не знавшим" исполнителем, которого якобы использовали "вслепую". Его, и большинство соучастников, сделали «свидетелями».
Плотникова лишь спросили, кто ему дал поручение доставить меня в НОПБ № 2.
По закону, врач выездной бригады не вправе сам принимать решение о выезде. Команду даёт старший врач «скорой».
И пациента в отделение помещают не сразу, а через приёмный покой
И по месту жительства я не подпадал в контингент этой больницы.
Т.А.Плотников сказал, что все указания относительно меня он получил от старшего врача «скорой» Ю.Г.Казанцевой.
Та ответила, что никаких указаний относительно меня не было ни от неё, ни ей, и моя фамилия ей ничего не говорит.
Несмотря на полное противоречие двух участников авантюры, неудобных вопросов им больше не задавали. Их сделали свидетелями.
Кто из них врал и служил банде, я знал точно, потому что видел и слышал, как Т.А.Плотников общался с главарём, и врал на суде, что беседовал со мной.
Его главная ложь - якобы я высказывал «суицидные намерения».
Суицид - законное основание к принудительной госпитализации.
Был и другой смысл такого обмана. Это подготовка почвы для будущего убийства под видом самоубийства.
После отнятия квартиры незачем долго держать живого протестанта.
Как говорил капитан Флинт, «мертвые не кусаются».
Расчёт обмана
Аферисты сфабриковали и другую отмазку для моей психомогилы. Они подделали мои подписи под фальшивыми «согласиями" на помещение в "больницу" и "лечение».
Почерковедческая экспертиза разоблачила фальшь. Понимая, что на воле я содействовал разоблачению, выпускать меня или оставлять живым после психушки очевидно не думали.
Радикальный поворот следствия
После торгов переговоров с участниками преступной группы, следователи радикально поменяли роли её участников.
В начале следствия её главными руководителями определили со стороны заказчиков - С.Е.Реутова; со стороны врачей - Л.П.Дербеко.
Цитаты из первой половины обвинительного заключения:
«Следствием установлено, что 15.05.05г…Ершов С. и Пышков Е. в соответствии с преступными ролями, определенными для них Реутовым С.Е…напали, …доставили…
Штрекер Е. в соответствии с преступной ролью определенной ему Реутовым С.Е… совместно с неустановленными следствием лицами стал незаконно удерживает до 22 мая включительно, то есть до получения указания Реутова о передаче…
Ахантьева Н.А…в соответствии с указаниями Реутова»...
Его руководящая роль подтверждается и перехваченными телефонными разговорами типа: "Я там дал указание людям"...
Несколько раз упоминается Наталья. Видно, что Реутов и Дербеко относятся к Наталье Ахантьевой пренебрежительно, как к подчинённой, не справившейся со своей частью аферы.
Отношение следователя к Реутову в первой и второй половине следственного периода отличались, как земля и небо. До определённого момента Реутов твёрдо характеризовался, как главарь, который даёт всем задания, и которому все подчиняются. Это следовало из фонограмм и из показаний Ахантьевой.
И потом судья А.И.Носова знала его, как главаря, потому что именно к нему обратилась с просьбой повлиять на тех обвиняемых, которые не являлись на судебные заседания. Он влиял, и они являлись.
Никаких новых фактов в середине следственного процесса в отношении Реутова вроде не открылось. Но после чего-то, о чём ни следователь, ни обвиняемый не скажут, Реутов стал изображаться уже не главарём, а простодушным пьянчужкой, которого Ахантьева попросила наблюдать за моим настроением в плену и предлагать варианты.
А страницы уголовного дела, отведённые Реутову, оказались заполнены в основном копиями наградных грамот его, как футболиста и шахматиста, начиная с детских и юношеских лет.
Следователь Муштин сказал, что Реутова вообще непонятно, за что судить.
Л.П.Дербеко в начале следствия скрылся, и не показывался до окончания суда. За его поимку или информацию о месте укрытия Первый канал ТВ назначал премию 100 000 рублей.
Но вскоре после суда над остальной бандой Дербеко спокойно вышел сам, и прошёл формальную процедуру другого суда - мирового, куда подпадают более мелкие дела по сравнением с районным. Судья - О.В.Цепелева.
Ему записали минимальный условный срок и компенсацию в десять тысяч рублей.
Вместо этих двоих, главарём назначили Н.А.Ахантьеву.
Похоже, она единственная, кого ловили вполне заинтересованно, и арестовали на всё время следствия.
От неё узнали группу захвата. Хотя она сообщила лишь крошечную часть из того, что знала, и лишь о данной преступной авантюре, каковых было много.
Ахантьева тоже была далеко не рядовой исполнительницей, а находилась где-то в середине преступной иерархии. И хотя данную авантюру ей по-видимому подсказал Реутов, получивший наводку от друзей в РУВД, но Ахантьева рьяно и творчески отнеслась к делу.
После провала затеи она ругала врача-исполнителя А.В.Фёдорова за то, что мне сразу не поставили уколы, выводящие человека из человеческой жизни, а начали с затравливания таблетками.
Ей одной и дали более менее адекватный срок - с учётом СИЗО около 7 лет.
Правда, около 4-х из них она уже отсидела до приговора, потому что следствие и суд велись неспешно. Заседания – раз в 2 – 3 месяца; нередко срывались из-за чьей-нибудь неявки.
Может, у Ахантьевой в данный момент оказалось меньше денег на покупку свободы, чем у Дербеко и Реутова?
Она жаловалась на потерю 200 т. р. накануне. Из её показаний на следствии:
"её вытащили из какой-то машины в районе карьера Борок, повезли на ул. Вертковскую. Там стали требовать 300 000 р. якобы за то, что заказала Андрея. В конце концов выжали 200 000 р. При этом угрожали убийством".
Захватчиков С.А.Ершова и Е.Д.Пышкова не арестовывали потому что они "явились с «повинной».
На самом деле они после раскрытия явились не с повинной, а с отрицанием сути преступления, и ничем не помогли следствию.
Из пяти охранников временной каталажки двое попались на каком-то другом деле. Об остальных у них не допытывались.
А сами они отрицали и свою охранную роль. Если мол и заглядывали в домик на Добролюбова, то лишь в гости к Максу. Он (Максим Юрьевич Шпомер) скрылся, и его, как и других охранников не искали.
Врача психтюрьмы А.В.Фёдорова не только не арестовывали, но и не увольняли с работы всё время следствия и суда, даже после того как почерковедческая экспертиза признала поддельными подписи под «согласиями» на мою госпитализацию и «лечение».
В НОПБ №2, и по-видимому ещё в двух – трёх так или иначе связанных между собой учреждениях, этот врач – свой среди своих. Преступнику – одиночке не дали бы поступать так, как он поступал, даже если он, как А.В.Фёдоров, в одном лице зав отделением и врач – исполнитель.
Судьбы пациентов контролирует как минимум зам главврача по лечебной части – «начмед». Взятки, по нечаянному признанию С.Е.Реутова, обычно дают начмеду.
Может быть, Реутов имел в виду Дербеко, который одно время был начмедом в психбольнице №6. А в больнице №2 начмед – Н.В.Верещагина. Она активно участвовала в моем сокрытии. Не пропускала ко мне близких.
На комиссии, которую там были вынуждены созвать после прихода следователя, её в основном интересовало, кто допустил меня к телефону.
Комиссия состояла из 4-х врачей, включая Верещагину и Фёдорова.
Двое других врачей тоже были, похоже, озабочены не преступлением в своей больнице, а его срывом.
Никого не интересовало, кто допустил дружное попрание Закона о психиатрической помощи, требующего, в частности, не позже, чем в 24 часа оповестить, кого надо по указанию «пациента», куда его забрали (статья 39).
Почему все, как купленные, отказывали в любом сигнале на волю?
А как они злобствовали, когда сигнал, вопреки их бдительности, прорвался!
Отношение к Фёдорову следователя тоже изменилось без видимых причин. Сначала ему, в соответствии с его должностью зав. отделением, вменили ст. 128, ч.2, положенную за незаконную госпитализацию с использованием служебного положения. Но затем изменили на более мягкую ч.1.
И сделали ещё один фокус. Ему, вопреки всему, отрицающему какую-либо вину и умысел, приписали «чистосердечное признание». Перед последним заседанием суда он вдруг заявил, что лично подделал подписи.
Но это тоже не похоже на правду. Экспертиза лишь установила, что подписи не мои, очень квалифицированно сравнив их с множеством моих подписей.
С почерком Фёдорова такой работы не производили, но определили, что две фальшивые подписи сделаны разными людьми. Кроме того у банды без него есть кому подделывать подписи, поскольку была изготовлена фальшивая дарственная.
Но фальшивым «признанием» Фёдорова обосновали его увод от наказания. Сделали и его срок условным, при том, что он ничем не помог ни суду и следствию, не назвал ни реального фальсификатора ни других участников.
Как скукожили состав преступления
Если ничего не утаивать, состав оказывался объёмный.
Хищение квартиры по тогдашней цене 2 миллиона относится к особо крупным. Попытку ликвидации хозяина не докажешь. Пусть считается, что я жил бы в их психтюрьме так же долго, как пока ещё живу на воле.
Хватало и более "мелких" преступлений - похищение человека, незаконное удержание как в добольничной каталажке, так и в психстационаре, сокрытие, отсутствие записей о помещении "пациента", фальсификация квартирных документов нотариусом, фальсификация "согласия" на помещение в психостационар и "лечение", отказ от сообщения близким о местонахождении пропавшего человека.
Следователей, а затем и суд, больше занимал вопрос, отношусь ли я к сословию психбольных, как будто в обращении с этой категорией граждан законов нет.
Шпаргалка для психиатров
На запрос следователей, в местной психбольнице сначала ошибочно сообщили, что я у них не состоял. Мед карты в регистратуре не оказалось, и у врачей не было причин помнить меня.
Мою карту в то время подельники А.В.Фёдорова взяли из больницы, к которой меня когда-то приписали по месту жительства, и держали в подконтрольной себе НОПБ №2.
Следователи не сразу узнали о перемещении карты. Но, не удовлетворясь ответом местной психбольницы, 20 июня 2005-го направили меня в Новосибирский областной государственный центр судебной экспертизы.
Проверяли меня там тщательно, как на допуск к ядерному оружию.
Состав комиссии: Анисковец Н.Н., Королев Г.Г., Короленко Р.Ц., Шашкин А.В.
Из их Заключения № 1600 - 05 от 1 июля 2005:
"При экспериментально-психологическом исследовании (методики "Отсчитывание", "Исключение предметов", "Субтесты Векслера", "Пиктограммы", "Рисунок дерева", "Сходство", "Аналогии", "Переносный смысл пословиц, поговорок и метафор".
Нарушений мыслительной деятельности, памяти, внимания, процессов восприятия не обнаруживает.
Легко устанавливает причинно-следственные связи между событиями.
Темп психической деятельности ровный. Память и внимание без особенностей. Точно выполнил все 15 понятий, предложенных для опосредованного запоминания (методики "Пиктограммы"). При этом образные ассоциации испытуемого были адекватными, эмоционально насыщенными, содержали проекции его ситуационных переживаний.
Результаты исследования личности тестами Роршаха, рисуночными, Люшера, методами интервьюирования и обобщения независимых характеристик выявили противоречивое сочетание чувства собственного достоинства с ориентировкой на мнение значимых других... стремление укрепить неустойчивую самооценку через оригинальность суждений, своеобразие интересов... повышенный самоконтроль, помогающий скрыть свою ранимость...
Психическое состояние: Сознание ясное. Мышление обычным темпом, последовательное. Настроение ровное, адекватное ситуации. Грубых расстройств памяти не обнаруживает. Знания и представления соответствуют возрасту, полученному образованию, образу жизни".
Короче, констатировали отсутствие даже пустяковых отклонений от нормы или их следов в прошлом.
Потом следователи получили больничную карту, из которой узнали, что я не только состою на учёте, но всю сознательную жизнь являюсь отъявленым сумасшедшим.
Их раздосадовало уже оформленное Заключение новосибирских экспертов.
Следователи не принимали в расчёт, что эксперты Новосибирской комиссии более квалифицированы, и их заключение относится к данному периоду, в отличие от старой карты.
Они заставили меня пройти другую комиссию. И не в Новосибирске, а в Барнауле.
То ли в столице Сибири не было достойных доверия экспертов, то ли у следователей Советской прокуратуры сложились особо доверительные отношения с барнаульскими психиатрами.
Скорее последнее, потому что прикреплённый к прокуратуре шофёр, оказалось, хорошо знал дорогу до самого места, где заседала комиссия.
Кроме шофёра и меня, в Барнаул ехал следователь, везя шпаргалку экспертам в виде моей карты.
Чтобы доверить провоз карты мне, и речи не шло, поскольку за время дороги она служила бы интересным чтивом.
Но доверить своему шофёру следователи могли. Тем более, что у него не было времени на чтение. Комиссия работала с 9 утра, и чтобы туда успеть, нам пришлось собраться в 5, и ехать со скоростью 100 км в час.
Ещё более ценные указания психиатрам следователь, видимо, изложил устно, потому что побывал у них до меня, и беседовал за закрытыми дверями.
Результатом стало Заключение, настолько отличное от новосибирского, что никто, не зная, не догадался бы, что речь идёт об одном и том же испытуемом в том же самом году.
Ниже - ответы обеих экспертиз - независимой новосибирской и шпаргалочной барнаульской.
1. Независимая: "Каких-либо психических расстройств не обнаруживает". Шпаргалочная: "Имеются признаки психического расстройства в виде шизофрении".
2. Независимая: "Сознание ясное... легко устанавливает причинно-следственные связи".
Шпаргалочная: "Не удерживает правильную логику рассуждений*.
3. Независимая: "Мышление обычным темпом, последовательное". Шпаргалочная: "Наряду с неустойчивостью суждений выявляется их инертность".
4. Независимая: "Настроение ровное, адекватное ситуации".
Шпаргалочная: "Проявляет повышенную тревожность".
5. Независимая: Испытуемый контактен... Коммуникативные качества развиты".
Шпаргалочная: "Прослеживается избегание широкого круга контактов".
В медицине и естествознании известен метод "слепого" эксперимента для исключения субъективного фактора. Организатор проверки не сообщает техническим исполнителям, опытный или контрольный объект у них в руках.
При честном следствии тоже используют контроль. Когда свидетеля просят опознать преступника, рядом с ним помещают статистов.
Если следователи подкуплены, или им указало начальство, сращенное с криминалом, им не нужна независимая экспертиза лучших специалистов.
Есть "оправдывающая" преступников шпаргалка - её они и вручат своим зависимым "экспертам", даже если шпаргалка написана 40 лет назад.
Это абстрактная мысль. Данных конкретных следователей в купленности не обвиняю, потому что процедуры подкупа не видел.
Пишу, что видел.
В обвинительном заключении, в "сведениях о потерпевшем" главный следователь прокуратуры Н.В.Муштин записал: "Состоит на учете у психиатра с 1966 года с диагнозом "Шизофрения". О выше цитированной независимой новосибирской экспертизе - ни слова.
Значит, подсказывают следователи, психиатры не виноваты, удерживая сданного им "пациента".
Иницатива свернуть следствие в пользу организаторов аферы могла принадлежать и областной прокуратуре. Она повысила районных следователей в статусе до областного сразу после этого обрезанного, тенденционно канализованного расследования.
Под кровом врачебной тайны
Бандитская история показала кое-что интересное о принципах пополнения "истории болезни" в психиатрии.
Оказалось, авторы её судьбоносных записей могут прийти с улицы и остаться анонимами. У них не проверят ни документов, ни причастности к той организации, от имени которой они "информируют" психиатра.
Из записи от 23.09.03 в моей карте, которую потом использовала шпаргалочная экспертиза: "Сотрудники приюта сообщили, что страдают от него и боятся. Является председателем этой организации... Просят принять меры".
Почему эти меры должны принимать психиатры, а не сама организация? Почему было не переизбрать такого руководителя?
- Потому что люди, которые просили психиатров о такой услуге, были не сотрудниками, а мошенниками, далёкими от целей собачьего приюта.
Вместо перевыборов в приютской организации, куда их не взяли, они разогнали этот маленький, едва сложившийся коллектив, и убедили арендодателя земли под приютским домом (ещё не оформленным) передать приют им.
После этого оформили свою организацию, но она жила недолго.
Арендодатель убедился, что это мошенники, а сами они убедились, что собачий приют - не источник выгоды.
Но первый коллектив был ошельмован и разгромлен необратимо.
И приют перешёл в третьи руки. Это нормальные зоозащитники, но, видимо, без той заботы, какая могла быть у первых, тех, кто строил приютский дом.
И третьи не уберегли тот дом от адского пожара 23 декабря в 2010 году.
Обхожусь без имён и названий, потому что нельзя мимоходом раскрыть эту тяжкую тему, и не место здесь тревожить живых участников тех событий.
А участник авантюры 2005 года, врач психбригады Т.А. Плотников пополнил мою "историю болезни" откровением, что я только и мечтаю о самоубийстве.
Все эти до смерти интересные сочинения оказались доступны мне только потому, что они перекопированы в уголовном деле. Чтобы их прочитать, надо было попасть в бандитскую историю, остаться живым, и достучаться до правосудия.
Во всех же остальных случаях пациенты, согласно Закону о психиатрической помощи (статья 5, п. 2), вместо полных ксерокопий имеют право только на специальную муть "в доступной для них форме и с учётом их психического состояния".
Так что от сумы да психтюрьмы не зарекайся.
Уже во время суда мне предлагали пройти ещё одну экспертизу - в Центре имени В.П.Сербского в Москве. Но там же дали понять, что без направления суда с такой же подсказкой - шпаргалкой, какую передавали в Барнаул, экспертизу делать не будут или в суде не признают.
Я отказался от этой возможности, во-первых, из-за такого условия, во-вторых, из-за совсем других болезней, очень затрудняющих мне дальние поездки,
в-третьих, из-за дурной славы Центра имени Сербского, известного надуманными диагнозами для диссидентов, в-четвертых, из-за дефицита денежных средств даже просто на поездку, в-пятых, из-за отсутствия особой надобности в своей реабилитации.
Для особо ответственной работы я всё равно не годился по квалификации.
Для неответственной - тоже не годился по времени. С завистью видел, например, приглашение на сезонную работу ассенизатором на пляж.
Но основное время моё издавна было занято такой же ассенизаторской работой, только бесплатной, когда в общественном зоозащитном приюте, когда - в домашнем.
Кроме того уже в первый год суда появилась более тяжкая причина не думать о таких пустяках, как собственная реабилитация - гибель Г.И.Третьяковой.
Окончание под этой ссылкой.