Из заброшенного дома раздавались странные звуки.
Самое разумное решение — пройти мимо такого. Кому нужно соваться под крышу, с которой падают камни, в палисадник, захваченный дикими растениями?
Но у меня были свои причины.
На фасаде висела мемориальная табличка. Когда-то этот дом принадлежал Елене Чайкиной, известной оперной певице. Она жила тут десять лет назад — перед своим загадочным исчезновением.
Ходили слухи, что она продала дом и уехала в Тибет, чтобы учиться смирению у Ламы. Были ещё сплетни: что любовник увёз её на остров далеко в океане, задушил и сбросил с обрыва. А ещё, что она стала жертвой коллег, которые не смогли вынести красоты её голоса.
О этот голос.
Я видела её один раз — когда маленькая приехала в столицу, в гости к двоюродной бабушке. Та повела меня в музей, в обсерваторию и, конечно, в театр.
Десятилетняя я ничего не знала об опере. Я любила рисовать и собирать паззлы. Кресло, обитое бархатом, казалось высоким и неудобным, а звуки оркестра — тревожными.
Но потом занавес раздвинулся, и на сцене появилась Чайкина. В красном платье, с платком на пышной копне волос она исполняла роль Кармен.
И я влюбилась с первой секунды.
Я и сейчас слышу тот голос, стоит только закрыть глаза. «У любви, как у пташки крылья, её нельзя никак поймать». Волшебство, которому не было равных.
Я сама не стала певицей, нет. Совсем нет голоса, хотя, может, оно и к лучшему. И всё равно я прорвалась в театр: закончила художественное училище, рисую декорации и делаю реквизит.
Зарплата не роскошная, но если подкопить, можно позволить себе отпуск в другом городе. Том самом, где жила Елена Чайкина.
Особняк был давно заброшен — и выглядел откровенно опасным. Но разве может это напугать девочку, которая с одноклассницами прыгала по гаражам и бродила по заброшкам? Позволив любви к музыке вести себя, я пробралась через заросший сад и пролезла в разбитое окно.
Конечно, я надеялась на сувенир, но поняла, что унесу с собой только воспоминания. Первый этаж был разграблен. На стенах обрывки обоев, мебель исчезла, пауки захватили каждый угол.
А ещё этот странный звук. Будто шипели трубы — или дом решил обрушиться именно в ту секунду, когда я в него залезла?
Я решила быстро осмотреть второй этаж и сбежать. На месте люстры, которая когда-то украшала холл, висел пустой крюк. Но чем выше я поднималась, тем чище становились ступеньки.
Одна из дверей была приоткрыта, кажется, спальня. Странно, что никто не украл кровать или подушки. Покрывало выглядело чистым. На туалетном столике лежала косметика, пусть и старая на вид. Рядом стоял серебряный чайник. Я тронула его и отдернула руку — горячий.
Хрипящий звук снова разнесся по дому. Только в этот раз он обрёл знакомые черты. «У любви, как у пташки крылья…» Затаив дыхание, я толкнула следующую дверь.
В глаза ударило сияние. Кубки, статуэтки — десятки позолоченных безделушек, полученных за победы в конкурсах. По углам стояли вазы, а в них почерневшие, высохшие цветы.
И, конечно, рояль.
Она сидела за ним, перебирая клавиши. Те не издавали ни звука, но она не останавливалась. Эта женщина, этот призрак женщины, она продолжала хрипеть в знакомом ритме.
А потом она увидела меня.
— На репетицию не пускают посторонних, — выдохнула дива. — Не мешайте мне распеваться.
Я сделала шаг вперёд. Волосы поседели и стали тонкими — я видела её череп. Очертания костей прослеживались на руках, пальцах... Но это была она. Десять лет прошло, а она всё это время была здесь.
— Вы журналистка? — вырвался хрип из её груди. — Я не даю интервью.
По моим щекам текли слезы. Сделав бесконечно тяжёлый шаг вперёд, я прошептала:
— Елена… Что с вами случилось? Как?
Я не ожидала ответа. Чего можно ждать от тени, обитающей на втором этаже заброшенного особняка. Но в её взгляде что-то мелькнуло.
Пальцы замерли на клавишах.
— Возможно, я сегодня не в голосе, — ответила она. — Только не говорите им.
— Кому?
— Им всем. Они только и ждут, чтобы занять моё место. Они будут рады потеснить меня, выкинуть, — она покачала головой. — Голос — это всё. Но скоро он вернётся. Я выйду на сцену, и всё будет хорошо.
Её пальцы начали наигрывать на немом рояле. Расстроенный, лишенный голоса, забытый.
Такой же, как его хозяйка.
— Уже десять лет прошло, — прошептала я. — Почему вы прячетесь?
— Я скоро вернусь, — последовал ответ. — Вот только войду в голос и сразу вернусь.
Мне захотелось выкинуть все записи её концертов. Порвать билеты в оперу, которые я хранила в любимой книге Безрунного. Сбежать от призрака,
Что я могла ответить? Только прошептать:
— Я полюбила музыку из-за вас.
Неожиданно она поднялась из-за рояля. Расправила плечи. На её лице мелькнула сосредоточенность, а потом — высокомерная усмешка. Будто она снова стала юной цыганкой, способной взглядом сокрушать сердца. Я затихла, чтобы услышать:
— У любви как у пташки крылья, её нельзя никак поймать!
Её хватило всего на одну фразу, потом голос сменился знакомым хрипом. Но мои руки уже хлопали, сами по себе. Я чуть не закричала: «Браво», но испугалась, что дом не выдержит.
Елена величаво кивнула.
— А теперь иди. Мне пора отдохнуть.
— Я… могу вернуться. Могу прислать помощь? Что для вас сделать?
Но она покачала головой:
— Это был мой последний выход. Уходи и помни мой голос. Больше мне не нужно ничего.
Спасибо, что прочитали! Подпишитесь на канал и поставьте лайк, чтобы видеть в ленте больше моих историй.