Обратная связь не такая замечательная штука, как принято считать в массовой культуре. Особенно когда она рапортует о проблеме не столь оперативно фатальной, как отсутствие оксигена-кислорода, не о явном отказе критически важной системы. Короче, не о чем-то таком, что или в моменте будет устранено, или конец игры. А вот когда сигнал внутреннего мониторинга неявен и смазан, как верещащий из-под толстой подушки зуммер устройства для пробуждения по утрам, такой как бы тускло горящий запыленный транспарант: «Чел, чел, дела паршивые, и градус отстоя растёт». Но без конкретики.
И сделать поэтому ничего нельзя. Как с торчащим в ботинке невидимым гвоздем, фантомным и оттого не поддающимся вытряхиванию камешком в легионерской сандалии. От такого разлаживается к туям (туя (лат. Thúja) — род голосеменных хвойных растений семейства Кипарисовые) перегруженная такими бессмысленными алертами эмоциональная сфера. В итоге, нет залипания ни в зеленом начале, ни в желтой середине, сразу телепортация стрелки указателя состояния в правый красный край шкалы, с чувствительным ударом в ограничитель.
В спазматическое стискивание кулаков и угрожающее целостности эмали стискивание зубов. В превращение предохранителей в намекающие обилием радужных разводов о скором крахе мыльные пузыри. В необходимость перфоманса дестроя. В неизбежность раскрошенного лбом и ботинками противоударного стекла. В бледность фейса и шкуры – организм сужает сосуды и как может откачивает энергоноситель с периферии, в процессе добротного дестроя повреждения получают не только они, но и мы. И фиксация на этой фазе крепче, чем застревает гвоздь из строительного пистолета во лбу.
Далее нетерпеливое ожидание массакра, роспуска на чопики, лоскутки и ошметки. Долгое-долгое. Наконец, не получив желаемого, неохотное и медленное отползание назад. Во внутреннем космосе, как и во внешнем, чтобы погасить набранную скорость нужна или не меньшая сила по противоположному вектору. Или время, много очень. Или импакт-столкновение с достойной инертной массой. Четвертого обычно не дано. Космос – он такой. Детка, я твой ковбой. Разумеется, «Марльборо». Какие ещё могут быть ковбои. Хотя для космоса, возможно, уместнее окажется «Бибоп».
«Си ю», спейс ковбой – увидимся ещё, то есть. А возможно и не увидимся. Тень, конечно, давно не жрала свежего мяса…
Однако для новой порции всё-таки ещё рано. А выдерживать расписание и не перекармливать — вопрос принципиальный, иначе быстрее, чем хочется, придется быть сожранным и стать тенью самому. Такие вот занимательные дела происходят в великих душах. Так что, если дело в успешном бунте одной из других половин, был рад повеселиться, пушистики, душевно целую в нос, бывайте. Но есть подозрения, что этот призрак из другой оперы, если постараться совсем без мата — «синдром дефицита утра». Да, типового будничного утра.
Начала дня с пищащим в смартфоне повелением вставать и сожалением, что ночью не случилось тихо и безболезненно прижмуриться, и теперь надвигается ещё один отвратительный день. Дополнительная дорожка саундтрека — какофонически пищащие под окном птицы, из огнемёта бы по кустам, где они дислоцируются, пройтись, иногда по утрам жжёный напалм действительно крайне уместен. И ещё нецензурно бьющее в глаза солнце, явно вертевшее свой подъём на том же банане. Но и у него, похоже, свои обязательства.
С которыми, несмотря на всё желание развязаться, придётся сношаться, пока не погаснешь. Остаётся вдохнуть-выдохнуть и скромно превозмогать с каменным таблом, прессом и булками — последнее, возможно, самое важное. И без разницы, что большую часть хронометража из свидетелей только перманентно находящийся на кочерге иннуит Петрович. Чья память на вещи, не имеющие отношения к алкоголизму и охоте на росомах, влёгкую по грустности уделывает повесть о Ромео и его Джульетте. Сохраняют лицо и держат стиль строго для себя.
Внешнее окружение только верифицирует твоё собственное заключение — да, чел, ты облажался. Точно-точно. Мнение их, безусловно, неважно. Но независимое подтверждение необходимо.
Чтобы убедиться в необходимости начала самурайского того самого, чайной, блин, церемонии. Только без чая. А то стоит на эту дорожку ступить, не остановишься, это как заначку распечатать, немного взять и остановиться можно себе обещать, а потом фьють, и на счете сплошные нули. Еще одна печальная, как неудержимый позыв отлить в пригородной электричке, история. Ладно, к проблемам, к нехорошим предрабочим утрам, то есть их отсутствию, и о том, что от такого с нейронными констелляциями в жбанах многих гуманоидов.
Происходит нечто похожее с делами при цинге у зубов древних мореходов. И от такой бодяги нехило расшатываются прутья у клетки Тени. От чего не здорово приближается не откатываемая взад рокировка, так-то такой исход неизбежен, как дембель, даже в подплаве. Однако хотелось бы подольше потянуть кота за причиндалы, пусть и температура их близка к абсолютному нолику. Такая вот скромная специфика Таймыра-700. Ну и то сказать, где же, кроме помоек и мышеловок, бывают беспроцентные кредиты и бесплатные возможности.
Так что готовимся к новой порции ницшеанского лекарства – те, у кого получится не сдохнуть, станут сильнее, открываем ротик, хотя скорее заголяем корму для укола внутрь мышки, расслабляемся и ожидаем инсталляцию слепка более грязного, чем можно вообразить, сознания, порцию отборной крезы и эталонного бреда, которые вытеснят родные, как этанол метанол – Радио Ледяных Пустошей.
В его студии бьется в припадке доктор парафундаментальной океанологии, трансмутированный (не путать с трансвестированным!) торреро, дегустор специфических коктейлей и своебразных блюд, специалист по ставкам на апокалипсис, кинолог – нет, блохастое зверьё тут ни при чем, опорное слово «синема», умеренно талантливый клоун – ну, до «Оно» дотянуть не стоит и мечтать, а вот «Джокер» Хита Леджера – здесь уже реальнее – короче – Джон-Ледяные-Яйца, здесь. Ужасно ледяные.
И этой никакой, ну вот бывают и такие бесцветные, полночью он хочет покашлять о друзьях и рублях. Ну, фоер!
С тех пор как загнулось «построение коммунизма в одной отдельно взятой стране», Джон выбросил бесполезные идеалы и партбилет. А взамен приобрёл стойкое убеждение, что «деньги открывают даже нарисованные на стене двери». Не получается открыть — сделают пролом в указанном месте. Дополнительными опциями — ковровая дорожка к проему и овации с салютом. И ещё деньги никогда не предадут, так сказать, «Semper fidelis», всегда верны.
Можно их потерять при недостатке ума, ну, при такой проблеме обычно и терять нечего. А люди, политические партии, идеи ненадёжны, и непонятно, как это можно исправить. Всё так. И не так. В принципе, умело проданные услуги почти не отличаются от настоящих любви, дружбы, гостеприимства. И пока есть чем платить, надежнее. Но сейчас не о посиделках на мели. И не про всё-таки разное качество домашнего и «домашнего». У торговли есть реально неудобный край.
Когда становится по-настоящему горячо, наёмники бегут с поля боя или заранее перепродаются и просто не являются. Just a business. А друзья и любимые, в общем-то, для таких вот ситуаций только и нужны. Нет, были, конечно, швейцарские «Бегуны войны», продававшие как раз гарантию стоять до любого конца. Ну, там отдельная большая тема. А больше из их цеха с разгону ничего и не вспоминается. «Бесплатные» друзья полезнее.
Не имей, в общем, сто рублей. Потрясающее по оригинальности и свежести умозаключение получилось. Что ж, ваш Джон, целую в носик. Итого, по-настоящему богат тот, кого окружают люди, которые даже если весь мир объявит сумасшедшим и/или преступником, чтобы доказать обратное, без просьб и вопреки запретам полезут совать руки в топки и головы в петлю. Как в анекдоте: «Если в этом мире нет России, ну и зачем он такой убогий нужен».
Возможно, чем-то таким и цепляет история Дюма о мушкетёрах, вообще-то бывших с точки зрения тогдашнего уголовного кодекса и морали теми ещё деятелями. И современные разнокалиберные криминальные «бригады». Правда, развивая идею до конца, лучше всего стать сектантским гуру... М-да, булшит опять выходит. Ну, с вами же Джон. Короче, кто понял, тот понял. Roger that.