Здравствуйте, друзья!
Рада всем и каждому. Дабы избежать вопросов "зачем я это читала" или "зачем такое писать"? предупреждаю: новая история не для тех, кто любит утренние зори, счастливый конец и прочее лёгкое и белое. Тема острая, горячая и, увы, актуальная. Речь пойдёт о домашнем насилии. Буду признательна за ваши мнения, за дискуссии и споры.
Часть 1
Эпиграф:
... Бьют женщину. Веками бьют, бьют юность, бьет торжественно набата свадебного гуд, бьют женщину...
Андрей Вознесенский
Синяки на теле Веры появлялись регулярно, но Виктор долгое время делал вид, будто ничего не замечает.
Любимая стыдливо просила плотно задергивать шторы, ни в коем случае не включать свет. Дескать, не девочка уже, неловко...
Однако однажды он не выдержал и спросил :
- Муж тебя бьёт? Я же не слепой, все прекрасно вижу.
- Я не хочу говорить об этом. - поморщилась Вера.
- Неужели тебе это нравится? Почему ты не уйдёшь от него? Я же предлагал тебе переехать ко мне. У меня большая квартира, я хорошо зарабатываю. - в ожидании ответа Виктор присел на краешек кресла, скрестил на груди руки.
- Ты же знаешь... - тяжело вздохнула Вера. - Тимофею всего четырнадцать, он обожает отца...
- Не "всего четырнадцать", а уже. Уже, Вера. Он взрослый парень, вполне способен понять. - возразил Виктор, в чьей голове не укладывалось как можно жить с человеком, который ни в грош тебя не ставит, регулярно использует словно боксерскую грушу?!
- Нет. - покачала головой Вера. - Он этого не поймёт, он не знает... Он думает, что у нас все хорошо, все очень, очень хорошо.
- Твой сын не знает, что его отец тиран?! Что он садист и отморозок?! Это же не вчера началось! И что, ты хочешь сказать, Тимофей не видит, не слышит, не догадывается?! Или не хочет видеть? - вскочив, Виктор рассерженно заметался по комнате.
- Успокойся, Витя. Не стоит так волноваться. - тихо произнесла Вера тем тоном, от которого у него бежали мурашки и хотелось встряхнуть её хорошенько, чтобы очнулась, прозрела, поняла.
- Не стоит волноваться?! А что прикажешь делать, когда... Я не понимаю, Вера! Поговори с сыном, объясни ему... Скажи, наконец, правду, если он действительно слеп и глух!
О том, чтобы сказать сыну правду, Вера не размышляла никогда. Ни единого раза. Согласно её глубоким внутренним убеждениям, Тимофей не должен был утратить полезные иллюзии касательно авторитетной фигуры родителя, главы семейства, надежды, опоры. У мальчика с детства четко сложился образ, вполне понятное, твёрдое представление о том, каким надлежит быть мужчине. Отец сумел стать для него примером, столпом, если не идолом, то кумиром и вдруг однажды ребёнку станет известно... Нет, нет, нет! Ни при каких условиях! Мир Тимофея рухнет, рассыплется в пыль и погребет его под руинами. Все его представления о добре и зле, о том, что такое хорошо и что плохо, все привитое, заботливо вложенное в голову, в душу, вдруг окажется пустыми словами?! Сейчас и без того сложный период, дом - единственное место, где можно чувствовать себя защищённым, где можно спрятаться, укрыться, расслабиться. А тут что же? Все ложь? Театр? Фикция? Даже подумать страшно как это отразиться на неокрепшем, чувствительном подростке.
Правда не всегда должна выплывать наружу, бывают ситуации, когда ей лучше оставаться в темноте, под доброй сотней толстых одеял.
Впервые Геннадий ударил её на другое утро после свадьбы. Все ещё чуть хмельная, и оттого неловкая, Вера спалила яичницу, но не придала этому должного значения. Увидев то, что подала на завтрак молодая жена, Гена крепко схватил её за руку, дёрнул хорошенько, а затем наотмашь влепил звонкую, несправедливую пощёчину.
Вера настолько обалдела, что даже не заплакала, лишь поднесла ладонь к пылающей щеке и во все глаза уставилась на мужа.
- Немедленно переделай! - приказал Геннадий металлическим, незнакомым голосом и швырнул подгоревшее блюдо в раковину, разбив при этом тарелку вдребезги.
Вера не закатила истерику, не собрала немедленно вещи, не хлопнула с грохотом дверью, но молча приготовила завтрак заново и покорно поставила перед мужем. Разве что на колени не пала, не облизала пальцы ног.
Взгляды их на мгновение пересеклись, он молча одобрительно кивнул и приступил к еде, она же, присела напротив, тем самым словно бы дав свое согласие на все.
С тех пор он бил её, не утруждая себя поисками поводов. За то, например, что на работе неприятности, за хмурое небо и дождь за окном, за слишком горячий чай, подсохший хлеб, за то, что любимая рубашка к утру не просохла, за тоскливый, на одной ноте вой соседской собаки.
Когда Вера забеременела и сообщила ему об этом, побои немедленно прекратились, как ни бывало. Геннадия будто подменили, он стал внимательным, чутким, заботливым, таким как до женитьбы и Вера подумала что кошмар закончился, что началась другая, правильная жизнь.
На свет появился прекрасный здоровый бутуз Тимофей, в семье царили мир и согласие. Вера кормила грудью, все её время, все силы без остатка принадлежали маленькому, но требовательному и ненасытному сыну, чья внешность с каждым днем все больше напоминала отца. Геннадий, меж тем, вёл себя безупречно, если не считать того, что уже через пару недель после появления ребёнка, начал откровенно, ни мало не таясь, заглядываться на других женщин и очень скоро обзавёлся любовницей, наличие которой считал вполне естественным в сложившихся обстоятельствах.
Нельзя сказать что Вера страдала, плакала ночами в подушку, терзалась ревностью. Ничего подобного. Прислушиваясь к себе, она с удивлением и некоторой долей недоверия, обнаружила что рада. Да, да, рада тому, что муж на неё не претендует, что можно спокойно ложиться спать, не опасаясь того, что ему захочется ласки. Ребёнок отнимал энергию, лишал желаний, оставляя ей лишь одно, всепоглощающее - отдохнуть, спокойно полистать журнал, забравшись под одеяло посмотреть перед сном сериал.
Однако время шло, Тимофей подрос, пошёл в садик и отложенное рукоприкладство быстро возобновилось. Это произошло столь же внезапно как в тот, самый первый раз.
Вернувшись домой из супермаркета, Вера, будучи уверена что никого нет, не включая свет, небрежно поставила полные сумки на пол в коридоре, сняла пальто и отправилась в ванну вымыть руки.
Геннадий, однако, оказался дома много раньше обычного, вышел из комнаты на звук открываемой двери и споткнулся в темноте об один из пакетов с провизией. Это привело его в ярость, Вере пришлось поплатиться за оплошность, за то, что посмела не разобрать покупки сразу же по приходу.
Всё, что происходило между родителями, никак не касалось ребёнка, поскольку доставалось Вере тогда, когда Тимофей гостил у бабушки, находился в саду, а позже в школе или на встречах с друзьями. Геннадий берег сына от потрясений, или же раз и навсегда решил для себя, что отцовская репутация должна быть безупречна в его глазах и это превыше всего. Жизненный путь извилист, как знать что ждёт за поворотом?
Жестокие побои стали неотъемлемой частью жизни, Вера привыкла, как привыкают люди ко всему. По какой-то неведомой причине, она приняла происходящее и не пыталась противиться.
Не исключено, что неким чувством, лишённым названия, но безошибочным и тонким, Геннадий все про неё понял задолго до того, как сделал предложение. Он выбрал её в спутницы именно по этой и не по какой другой причине. Унижение, боль, метущийся страх в глазах женщины, жены доставляли ему удовольствие острое, пряное, ни с чем иным не сравнимое. Устав, казалось бы вконец обессилев, Геннадий чувствовал сильнейшее желание, вид растоптанного, растерзанного, такого покорного и доступного тела, приводил его в исступление. Секс после всегда был так невыносимо сладок, что Геннадий не променял бы это ощущение ни на какие блага в мире.
Годы спустя, Вера уже не мечтала о другом даже наедине с собой, не фантазировала на тему "а вот если бы..." - жизнь сложилась так, как сложилась и она жила её так, как жила. А у других разве лучше?
Ненависти к мужу она не испытывала, негодяем его не считала, а про себя думала, что во многих с виду благополучных семьях, за закрытыми дверями происходит и не такое. В конце концов, бить - не значит не любить. Просто у её мужа такой вот способ самовыражения. Люди часто оберегают фасад, заботятся о том, какое впечатление производят на других, не позволяя заглянуть в свой реальный мир посторонним, пытливым глазам. Держать себя в рамках, изо дня в день носить маску, соответствовать, оправдывать ожидания, лицемерить и лгать весьма непросто и энергозатратно. Дом, то место, где можно сбросить напряжение, расслабиться, стать собой.
- У нас замечательная, счастливая семья, мы искренне любим друг друга, а это большая редкость. - часто повторял Геннадий и голос его звучал абсолютно ровно, уверенно, без малейшего намёка на фальшь, потому что так оно и было. В его глазах. А у кого нет слабостей? Они есть у всех, но говорить о них не принято, принято молчать.
Тимофею исполнилось одиннадцать, когда ясным осенним днем в жизни Веры неожиданно возник Виктор. Неловко поставив ногу, она едва не упала на лестнице ведущей к прудам, куда частенько ходила чтобы покормить уток, подышать, отдышаться и не спеша прогуляться, любуясь природой, небольшим её островком. Солидный мужчина в дорогом пальто буквально подхватил её в последний момент, а мгновение спустя радостно воскликнул:
- Верка! Астафьева Верка! Вот так встреча! Сколько лет, а ты все такая же!
Заинтригованная Вера подняла глаза и внимательно посмотрела на спасителя, на улыбающееся его, сияющее лицо. Сквозь взрослые черты, сквозь рыжую, любовно ухоженную, шелковистую бороду вдруг явственно поступил образ Вити Толстого, озорного, смешливого школьника, что в десятом классе смело признался Вере в любви, не испугавшись ни вероятного отказа, ни злых насмешек.
- Витька-а-а... - выдохнула Вера. - Ты-ы-ы?! Неужели?!
Школьный роман плавно и совершенно естественно перетек в студенческий, все друзья и обе пары родителей пребывали в уверенности - эти двое пойдут по жизни вместе, рука об руку. Но не сложилось. На четвёртом курсе Вера неожиданно влюбилась в харизматичного, неотразимого, манкого Геннадия и, без долгих колебаний, безжалостно бросила Виктора, который долго не мог оправиться, переживал так, что едва защитив диплом, рванул на Камчатку, где занялся исследованиями дикой природы, благо полученная специальность сие без труда позволяла. Личная жизнь у Виктора не задалась, женщины появлялись и исчезали, не оставляя в душе никакого следа. В разбитом сердце, в каждом его кусочке жила предательница Вера.
Надежда Ровицкая